С тех пор я поняла, что любые наши действия, даже самые бесшабашные, нужно все-таки впоследствии как-то проговаривать с самой собой, анализировать их немножко и пытаться делать выводы. Это не значит, что я человек неспонтанный, очень даже спонтанный, иногда что-то решаю для себя мгновенно, безо всяких обдумываний. Если надо – все, я приняла решение и тут же, через пять минут, начинаю что-то делать. И в этом смысле вроде и наследственности у меня такой нет, если только дедушка по папиной линии – он был невероятно мудрым, умницей, хочется думать, что я немножко в него. Не знаю, к сожалению, своего дедушку по маме, потому что во время войны его посадили, казнили, но потом, конечно, реабилитировали. В общем, вся моя жизнь состоит из опыта и из умения анализировать. И я всегда понимала, что любое мое поражение – это не приговор. Знаете, говорят, черная полоса бывает взлетной, и она действительно может стать взлетной в какой-то момент. Поэтому, если меня настигала эта черная полоса, я все равно пыталась с нее взлететь.

Вообще я убеждена, что нельзя так себя не любить, чтобы опустить руки. Опустить руки – это себя не уважать. Я уж не говорю о том, что если в твоей судьбе случилось что-то эдакое и ты отчаялся, то помимо того что это смертный грех, это великое неуважение к тому, что тебе дано Богом от рождения, – к своей жизни. И это большой эгоизм: потому как только ты опускаешь руки, ты начинаешь доставлять проблемы всем окружающим и в первую очередь своим детям. Они ведь хотят жить своей жизнью, а не думать целыми днями о том, что там с мамой – она жива или не жива и сможет ли она выкарабкаться.

Вот сейчас были «бои» с Пенсионным фондом, этим занимался мой юрист по доверенности. Прошел какой-то суд, и в Instagram тут же написали, что вот Понаровская «отсудила там что-то». Да, представьте себе, отсудила и на минуточку это 240 тысяч за 10 лет недоплаты моей пенсии. А что, не надо было? Лучше оставить Пенсионному фонду? Я получала минималку после 40 с лишним лет работы на сцене и всяких международных наград, которые для Советского Союза еще. И после того как получила звание заслуженной, меня целый год мурыжили и не начисляли положенные 30 тысяч в месяц. А здесь какая-то тетя Мотя непонятного возраста пишет со скрытого аккаунта: «Ну, конечно, ей больше всех нужны деньги, не хватает на пластические операции». А сколько стоят мои платья, которыми они любуются и всю жизнь любовались, им же не приходит в голову. Читаю все это, но меня вообще не трогает. Будь я на их месте, а они на моем, публичными людьми, возможно, мне бы тоже пришлось их себе придумать. «Хватит делать пластические операции!», – не дает покоя эта тема еще одной даме. И это она говорит мне, которая за всю жизнь сделала только две пластики: несколько лет назад в Америке блефаро-, а прошлым пандемийным летом небольшую подтяжку нижней трети лица в Петербурге. Я столько операций пережила по здоровью, что мне только под нож ложиться и жир где-то высасывать. Нет уж, я лучше поголодаю и сама похудею, чем оперативные методы. Да, с возрастом мы все меняемся и не в лучшую сторону – деформация контуров лица, пигментация и много чего еще. Что же, я должна теперь всем доказывать, что не верблюд? Какая есть – такая есть, что дано судьбой, вот то и получите. Не нравится – выключите телевизор, у вас есть выбор. Не смотрите, не читайте мой Instagram, не подписывайтесь. Но если вас так интересуют мои пластические операции, напишите в личку, я вам отвечу, сколько их уже было и сколько еще предстоит сделать.

Как раз для людей злобных и завистливых, которые всех осуждают и мерят по себе, показывают эти бесконечные ток-шоу. Для них это жизненно важные в течение дня позиции – если они не посмотрят эту гадость, они не могут жить дальше. Так они понимают, что у них-то все еще ничего, а там вообще вон оно что. А о том, что все обман и верить показанному нельзя, что к детектору лжи даже проводочки не подключены и просто болтаются за кулисами – об этом они не знают, а скажи им, не поверят. Они вот такую жизнь себе придумали и хотят верить только в нее.

Я никогда не опровергала никакие слухи о себе и ни с кем по этому поводу не судилась. Говорите, говорите, а я буду починять свой примус. Вы себе там разрушайте, а я буду его чинить.

Плохо говорят и о моих почках, и о моих романах. Но все это моя жизнь, и я от нее получаю удовольствие. Разве можно сказать, что она не состоялась только из-за того, что я с сыном, невесткой и двумя внуками в Москве живу в 80-метровой трехкомнатной квартире и у меня маленькая кроватка, на которой я, как белочка, скручиваюсь и сплю? Или считать, что жизнь не удалась, потому что у меня нет прислуги филиппинки, как сейчас модно? Ко мне приходит женщина мыть полы и окна, но остальное – это все мое. Это моя жизнь, зачем же я буду ее в чужие руки отдавать? Почему я должна интерьер своего дома, например, доверить каким-то дизайнерам, которые сделают мне помещение, в котором я должна потом существовать. Хочу все это делать сама! Я не боюсь никакой работы, но при этом, когда надо, могу такууую королеву дать… Потому что это мне просто дано.

Я вкалываю как папа Карло. Тружусь над всем и в том числе над отношениями в семье своего сына. У меня непростая невестка, но я ее обожаю. Потому что не люблю ничего такое простенькое, лежащее, которое умерло и смотрит. Ценю все живое, конкретное, бьющее ключом. А она как раз конкретная, со своими устоями в жизни. Никогда в жизни не позволю себе переставить в этой квартире, которую я им подарила, даже чашку на кухне. Потому что она у них стоит именно здесь и это зачем-то нужно. У меня свой порядок, у тебя свой. Я подстроюсь, потому что это твоя кухня, это ты здесь хозяйка. Всегда могу понять людей, если только они не конченые мерзавцы. В принципе, любого человека я способна понять.

Наверняка друзья очень ценят ваше умение дружить, так ведь? У вас их много, преданные?

Могло бы быть и больше, если бы некоторые люди не имели привычку расслабляться до такой степени, что садятся на шею и начинают молотить пяточками, а там сердечко… У меня буквально три человека в жизни, от которых мне пришлось вот это прочувствовать. Я не беру мужчин, любовные истории – это совсем другое дело. Я именно о дружбе, не важно, с мужчиной или с женщиной. Считается, что нет дружбы с мужчиной, а она есть, и я тому свидетель. У меня претензий обычно ни к кому нет, поначалу лишь пытаюсь объяснить, что со мной так не надо. Когда об тебя начинают ноги вытирать, проще всего взять и послать, но я умею дать шанс, ведь из-за чего-то я с человеком сошлась, значит, есть и хорошее. Я говорю сейчас о длительных отношениях, на десятилетия, о настоящем общении, а не год-два-три – и разбежались.

По большому счету у меня сейчас есть только одна подруга, Эля. Ей 72 года, а дружим мы уже 45 лет. Теперь уже и ее дочь, которой 47 лет, тоже можно считать моим другом. Это именно друг, а не подруга, слово «подруга» звучит как-то несерьезно. Эля удивительная женщина! Она прекрасно понимает, как со мной непросто дружить. Не потому, что я плохой друг, а по причине моей неуловимости – сегодня я здесь, а завтра там, всю жизнь на гастролях. Но с другой-то стороны, со мной очень легко дружить, я очень верный человек, не изменяю. И в беде не брошу: сама упаду, но буду ползти рядом, вместе. Вот так мы с ней всю жизнь дружим, при этом она живет в Петербурге, а я очень часто в Москве. Прошлое пандемийное лето и осень мы провели с ней вместе. Она забрала меня к себе на дачу в Комарово, и все это время я ее спасала, а она меня.

Я в тот момент не знала, куда себя деть, потому что один за другим рушились все мои планы. Вроде я только-только вернулась на сцену, и практически сразу же все закрыли на карантин. Хорошо еще, что успела провести сольный концерт, чтобы напомнить о себе той, старенькой, потому что следующий концерт уже будет, где я новенькая. Очень удручала еще и невозможность общения с детьми – сыном и невесткой – и внуками, что для меня невыносимо.