А потом вы с Сосо стали уже не только коллегами, так ведь? Это была любовь, Ирина?

Сейчас это уже смешно скрывать, а раньше мы маскировались как могли. Я вообще-то нескрытный человек и для меня делать вид, что мы просто связаны репертуаром, песнями, было нелегко, но приходилось. Я ведь тогда внедрилась в семью, хотя Сосо, конечно, тоже слабинку дал – не могу сказать, что я его пальчиком поманила, а он повелся, это было взаимное притяжение, вспышка какая-то. И я сама выбрала эту ситуацию, не противилась событиям – могла бы сразу поставить крест на этом, но у меня не хватило сил, значит, для чего-то это было нужно. И это была любовь, да! Взаимная, очень чистая и красивая. Он был очень сильно влюблен, с большим трепетом относился ко мне, а уж как ухаживал… А я боготворила его за талант, который просто снес мне мозги. Помимо того что Сосо был моложе и очень хорош собой, он был фантастически одарен. В тот момент я как раз собиралась выйти замуж за иностранца и уехать из страны, но он меня остановил и продлил мне жизнь в музыке. Он писал мне такие песни, у нас были такие дуэты – все словно в сказке. Я варилась в каком-то волшебном котле, в такой эстетике, которую я просто обожаю.

Наши отношения длились года три-четыре, но мне никогда ничего не было обещано, он не из тех людей, кто говорил мне, что разведется с женой и женится на мне – нет, этого ничего не было. Но у меня все горело внутри, и поэтому я все-таки позволила себе женскую слабость. Конечно, потом 250 тысяч раз жалела об этом и в результате сказала: «Все! Я больше не могу, я тебя люблю так отчаянно и так ревную к другой женщине, что больше выдержать не в силах. Давай расстанемся!» У него была семья, маленький ребенок, к которому он, конечно же, периодически уезжал в Тбилиси. Разводиться с женой я ему не позволила, решила, что это история тоже не про меня. Я знала, что когда-нибудь мне придется предстать перед Господом Богом, и я не хочу отвечать за такие вещи. Ну, стыдно же все это, неприлично.

Страдали оба мы безумно – и я, и он. Из-за этого через два года я вышла замуж за последнего своего мужа, за Пушкаря. Но это уже был брак «по мозгам», потому что Дима человек чрезвычайно интересный. Мы с Сосо вообще очень долго приходили в себя после нашего разрыва. И он пытался заводить себе отношения, и я вышла замуж, но в результате у Сосо все не складывалось как надо и у меня не сложилось. Но прошло время, и годы сделали свое дело – сейчас, слава богу, у него замечательная семья, которую он очень любит. Его жена расцвела и из маленькой девочки, которая много чего пережила с ним рядом и вымучила, выстрадала его, превратилась в прекрасную женщину. То, что у Сосо состоялась личная семейная жизнь, читается при каждом их совместном появлении, и я очень рада, что кто-то смог сделать его счастливым.

Что касается его творчества, то здесь, на мой взгляд, не все так гладко. Видимо, в какой-то момент Сосо захотелось больше денег и признания, а он понимал, что с тем искусством, с которым он ворвался в шоу-бизнес, это вряд ли получится. И тогда он решил, грубо говоря, петь свои грузинские лезгинки, надевать кепки и быть немножко шутом. Я этого не понимаю, поскольку есть музыканты, в том числе тот же Максим Фадеев, которым не пришлось надевать клоунский колпак для того, чтобы пробиться, выжить и хорошо обеспечивать свои семьи. Мне кажется, Павлиашвили предал свое искусство, потому что не использовал свой талант на все 100 %. Что сумел сделать, кстати говоря, Леня Агутин, несмотря на то, что все эти латиноамериканские ритмы – жанр не самый популярный. Но он не предал себя ни в одной песне. То же самое можно сказать и про Володю Преснякова, который тоже сохранил верность своему искусству. А вот Сосо не выдержал «напора толпы» – от него хотели грузина, и он дал им грузина. А ему не надо было этого делать, потому что степень его одаренности абсолютно иная, нельзя было идти на этот компромисс.

Сосо хочет остаться грузином навсегда и поэтому поет с акцентом, хотя на репетициях никакого акцента никогда не замечала. Хочешь быть грузином – пой по-грузински! А он же поет по-русски, но с таким гнусным акцентом, который просто непозволителен для человека, 30 лет прожившего в России и считающегося российским гражданином. Он превратился немножко в мимино, такая кепка-аэродром – а это не его, потому что он музыкант наивысшего класса, причем международного уровня. Это один из наиболее талантливых людей, которых я в жизни встречала. И что он в результате поет – «Ждет тебя грузин» и все другое такое же? В любой его песне проскальзывают его национальные грузинские барабаны, лезгинка и прочее. Зная его данные, для меня это скучно. Он не вырос ни на грамм. Продвинулся только в том, что построил себе роскошный дом где-то под Москвой, и ведет богатую гламурную жизнь с красавицей женой и детьми. Но где его талант? Он хороший друг, хороший человек – никто ничего не говорит – но где его профессия? Хороший человек – это не профессия. Тебе Бог дал талант, а ты почему не взял это? Почему превратил себя в посмешище? Появилась простецкость, какой-то деревенский мальчик пророс в нем с годами. Это мое субъективное мнение. Я просто не вижу качества и преображения в его творчестве, которые должны набираться с возрастом. Мне всегда очень обидно, когда дома человек слушает одну музыку, а для того чтобы заработать деньги, поет совсем другую. Аля меня это предательство самого себя, а это жуткая слабость.

Давайте вернемся к вопросу о помощи. Сами вы другим помогали, а вам-то кто помогал? Кому вы за это можете быть благодарны?

Помочь могли бы многие, но… я им не позволяла это делать, потому что прекрасно понимала, что за все надо расплачиваться. А я не желала расплачиваться тем, что им хотелось получить в качестве благодарности, и не собиралась жертвовать тем, чем мне категорически не хотелось». Поэтому предпочитала сама всего добиваться и жить пусть и хуже, но зато без обращения к помощникам. Никого ни о чем не просила даже тогда, когда пришлось ночевать на вокзале в Москве. Я привезла стране Гран-при сойотского фестиваля, а меня выгнали из гостиницы просто потому, что приехал интурист и нужен был мой номер.

Единственное – не могу не сказать, что в свое время мне помог Иосиф Кобзон, но и здесь не я его об этом попросила, а мой папа, который был с ним знаком. Кобзон взял меня на работу, и несколько раз в течение двух-трех лет я ездила с ним на концерты. И то во время одной гастрольной поездки в военную часть случилось так, что попала в госпиталь и пролежала там все время концертов – 21 день из 25. Потом я встала немножко на ноги, сама оперилась и больше не рассчитывала никогда ни на чью помощь.

Кстати, другим людям я могу помочь и помогала, причем не только в профессии, но и, например, с квартирой, как это сделала в случаях с Ией Нинидзе и с Сергеем Маковецким. Но для самой себя ничего не прошу, лучше не иметь чего-то лишнего, чем чем-то поплатиться. Нередко при Юрии Лужкове я выступала на каких-то правительственных мероприятиях, и он во время фуршета сам ко мне подходил, я не держала его за рукав, как некоторые артисты. Мэр спрашивал: «Ир, а чего ж ты никогда не придешь ко мне, может быть, тебе что-то нужно?» Я отвечала: «Юрий Михайлович, нужно только одно – чтобы вы всегда были здоровы!»

Благотворительность сильных мира сего – это не мой путь. У меня нет больших материальных амбиций, жажды огромных домов и безумных квартир, мне вообще очень мало надо места. У меня в Петербурге квартира 110 кв. метров, четырехкомнатная, а живу я там одна. Так вот, для меня она слишком большая, я даже не могу в ней долго находиться.

Я не жалею, что не могу и не хочу просить, потому что никому ничего не должна. Никому и ничего. Я и звание заслуженной-то получила только в 67 лет – это просто позорно. Учитывая, сколько я всего сделала в профессиональной жизни, иметь в таком возрасте такое звание – для меня оскорбительно. Правда, благодаря этому хотя бы получила плюс 30 тысяч к пенсии – вот за это спасибо большое, это мне подмога.