Он очнулся от леденящего чувства опасности. Что-то затаилось в кромешной тьме в нескольких шагах от него. Существо — а эманации от него шли явно нечеловеческие — стояло почти рядом, замерев настолько, что не различалось даже дыхания. Он тоже замер, не зная, то ли осветить пещерку и прогнать его, то ли рассмотреть получше, то ли подождать, пока оно само определит свои намерения. На всякий случай он мысленно подготовил несколько связок урда, которые могли бы задержать существо, вздумай оно немедленно скрыться, однако оно первое начало действовать. Тэйн едва увернулся от стремительного прыжка, клинок свистнул рядом, с грохотом обрушился на камень скамьи, рассыпав вокруг веер зеленых искорок.
Следующий удар — Тэйн опять увернулся и, не дожидаясь еще одной атаки, бросился под ноги нападающему, свалив его на пол. Тот ударил наотмашь конечностью по спине и снова замахнулся, но Ройг перехватил лапу с оружием и отвел в сторону, прижав к полу, а сам поднялся на колени, собираясь огреть его по голове, но противник вывернулся и вскочил на ноги. Тэйн отступил. Мелькнула мысль о том, что надо зажечь хотя бы свет, это отвлечет внимание, но и он сам на несколько мгновений потеряет концентрацию. «Г-голодная Глотка, — ругнулся он, увертываясь от очередного прыжка твари, — и кипящая грязь!" — и попятился к выходу из каморки. Там, в колодце с озером, по крайней мере света больше.
И в этот момент существо метнуло в него свой клинок. Тэйн больше почувствовал, чем понял это. Неожиданная вспышка молнией рассекла воздух, он инстинктивно подался в сторону. Меч со звоном упал рядом и Ройг, нащупав рукоять, инстинктивно, повинуясь чутью, а не разуму, сделал выпад в сгустившуюся перед ним темноту. Рука остановилась, наткнувшись на что-то плотное, и в следующее мгновение препятствие исчезло. Существо с шумом осело на пол, издав тоскливый горловой звук, а он сам ощутил тысячи холодных иголочек, побежавших по руке, затем — по всему телу, и когда они добрались до мозга, темнота вспыхнула вокруг него мириадами пылающих искр, разбивших мир на черные осколки…
Возвращение к жизни было безрадостным. Тэйн пошевелился и обнаружил, что все еще держит чужой клинок в руке. Ужас охватил его: он не только взял в руки оружие, он кого-то убил, пусть защищаясь, пусть инстинктивно… Отбросив клинок, он вызвал в себе Огонь Жизни, ожидая пустоты и бессилия, но сила, несмотря ни на что, пришла с легкостью, отработанной годами. Он зажег знак Небесного огня, осторожно сел, шипя и чертыхаясь, и тупо уставился на лежавший на полу клинок.
Это был короткий прямой меч с широким лезвием и маленькой овальной гардой, с рукоятью, покрытой тонкой вычурной резьбой на костяных накладках, с хорошо знакомой вязью урда вдоль остро отточенного клинка. Его металл имел густой синий отблеск, желобок посередине был тонок и едва заметен. Тэйн протянул к нему руку и тут же отдернул, вспомнив холодные иголочки, добравшиеся до сознания. Его долгий сон был похож на провал в никуда только поначалу, а затем его захлестнул водоворот необычных образов. Мужчина в возрасте, чье лицо ни о чем ему не говорило, кроме как о принадлежности к Острову — худое аскетичное лицо, бледные глаза и волосы, маленький сжатый рот — неожиданно закатил глаза, схватившись худыми руками за горло, словно задыхаясь, и медленно осел на пол; в длинных тонких волосах на висках запутались маленькие паучки. Их тонкие, как шелковые нити, лапки, украшенные на сгибах крохотными драгоценными камешками, слегка подрагивали, словно желая выбраться из паутины тускло-серых волос. На мгновение человек пришел в себя, с перекошенным ненавистью и болью лицом вырвал их вместе с прядями и отшвырнул в сторону. Это не принесло ему облегчения — глаза его снова закатились.
Обрыв в темноту… Неожиданно он увидел странную, висящую в воздухе лестницу, совершенно прозрачную, лишь радужный перелив ее контуров говорил о том, что она существует на самом деле — и он неуверенно поставил на нее ногу, затем другую… Лестница привела его в огромный, замкнутый в радужную оболочку-пленку пузырь, где прямо в центре висело нечто, похожее на кусок вырубленного из озера льда, а прямо к нему вела тонкая серебристая пленочка, ненадежная, едва различимая, но другой не было, и он двинулся к центру, осторожно переступая по едва видимому мостику. Мост оказался на удивление прочным, и когда он шагнул на гладкую ледяную поверхность, кусок льда резко оборвался вниз, с такой стремительностью, что у него перехватило дыхание…
Образы, четкие и ясные, не были похожи на бред или на сон. Что-то ему напоминал этот радужный пузырь с падающей вниз глыбой, что-то знакомое, привычное до рутины. Он напрягся, пытаясь вспомнить, где он мог видеть подобное, но резкая головная боль и вспыхнувшие перед глазами огненные точки заставили его отказаться от этих попыток. Что ж, может быть, потом…
И он осторожно поднялся, ища глазами напавшую на него тварь.
Существо лежало в стороне от него, закутанное в некое подобие плаща. Тэйн нагнулся, пытаясь определить, живо оно или нет, и оно шевельнулось, словно желая отодвинуться. Тэйн опасливо раздвинул складки плаща, чтобы разглядеть его, потом присел на корточки, пытаясь осмыслить то, что открылось его взгляду. Тело существа напоминало человеческое, но таковым не являлось — патологически худое, с впалой грудью, гладким животом с подозрительными боковыми щелями на коже, похожими на карманы, без каких-либо внешних органов размножения, с тощими голенастыми ногами и сильно выступающими коленями, с перепончатыми ступнями ног, на которых, похоже, было всего четыре пальца, с синеватой кожей, на ощупь холодной и состоящей из мелких чешуек; руки существа оказались длиннее человеческих, на левой ладони четыре, на правой — шесть пальцев с длинными плоскими ногтями; два дополнительных пальца правой руки были похожи на обрубки, из которых торчало по закругленному острому когтю. Голова существа немного напоминала человеческую, за исключением больших выпученных глаз, тяжелых и толстых, двойных век, полного отсутствия волос и увеличенных ушных раковин. Из небольшого пореза на груди сочилась вязкая зеленоватая жидкость.
Существо приподняло веки, обнаружив очень светлые глаза розоватого оттенка с вертикальным, как у животных, зрачком, зашевелилось и, видя, что его противник не собирается нападать, медленно отползло в сторону. Затем оно попыталось подняться на ноги, потерпело неудачу и рухнуло на пол с горестным всхлипом. Тэйн протянул руку, желая помочь ему, но оно очень по-человечески покачало головой.
— Я умираю, — сказало оно тихо, но внятно, на том же языке, на котором говорил весь Наземный мир.
— Ты кто? — спросил Тэйн неуверенно, — Напал-то зачем?
— Нечего тут ходить, — проворчал тот. — Шастают тут всякие, лезут куда не надо… — он снова всхлипнул и перевел дыхание. — Выбросишь меня в озеро, когда я умру, — сказал чужак неожиданно требовательным тоном.
— Может, я могу чем-нибудь помочь… — начал Тэйн, но тот оборвал его.
— Не можешь. Выбросишь тело вниз. Все.
И он закрыл глаза, вытянулся и замер, словно в ожидании конца. Тэйна затрясло от непривычной жалости к этому невесть откуда взявшемуся собрату по разуму. Он осторожно протянул руку к ране, потом отдернул, боясь причинить боль, поискал у себя в кармане платок и хотел было стереть зеленоватую жидкость, но чужак дернулся и прошипел, не открывая глаз:
— Я умираю не из-за этого, — его рука поднялась и упала. — Успокойся и не вини себя. Я все равно слишком долго не ел…
— У меня есть еда, — начал Тэйн, хватаясь за мешок, — если это может хоть как-то…
Чужак шумно выдохнул, на его физиономии отразилась почти человеческая усмешка.
— Это я не ем.
— А что тогда?
— Кйти.
— Что это?
Тот не ответил. Он лежал тихо, часто дыша, потом неожиданно сел, взмахнул руками и упал обратно на каменный пол. Тэйн наклонился к нему, осторожно приложив руку туда, где под худыми ребрами только что вздрагивал синеватый бугорок. Биения не было.
