— Хорошо. Ты управишься до рассвета?

— Не знаю. Попробую. Главное — готовь передовой отряд, потом поздно будет.

Джерхейн снова встал и шагнул к занавешенному проему, и неожиданно остановился.

— Слушай, а ты-то как? Живым-то выберешься?

— Не знаю, — усмехнулся Тэйн. — Попробую. Если что, живой я им нужнее мертвого.

По восточной стене Тэйн довольно быстро добрался до Солнечной башни. Восточную башню он миновал без приключений. Два островитянина, дежурившие на втором этаже вместе с двумя хильдами, дремали, прислонившись к стенам. Вид у них был изможденный. Ройг проскользнул мимо них и выбрался на стену, соединявшую Восточную и Солнечную башни. Остановившись посередине, высунулся в проем между зубцами в поисках защитных шайол. Цепочки знаков медленно проявлялись под его взглядом, и когда он увидел их все разом, принялся настраивался, а затем — осторожно переливать в себя поддерживавший их Огонь жизни.

Почувствовав, что полон, Тэйн остановился и снова взглянул вниз. Все шайолы распались, знаки потускнели, кое-что рассыпалось. По стене мерно вышагивала стража, не обращая на него внимания. Пропустив караул мимо и с трудом сдержавшись, чтобы не швырнуть им вслед какую-нибудь гадость вроде «Паука» или «Вихря», он отправился к Солнечной башне. Чужая и чуждая ворованная сила переполняла его нехорошей, неестественной агрессией.

Караулы в Солнечной башне были расставлены так же, что и на остальных: три островитянина и три хильда на втором этаже, три хильда на третьем, два хильда на открытой площадке наверху. Пользуясь тем, что заклятие на одежде, рассеивающее внимание, еще не выдохлось, Ройг поднялся наверх, на открытую площадку, и почти бесшумно прокрался на угол. Звуки все равно были, только хильды, вынужденные отвлекаться от их источника, нашли им другое объяснение. Ройг выждал, пока они обойдут площадку, забившись в самый угол, и, когда они успокоились, высунулся наружу, ища цепочки ши-ала. Далее все было так же, как и на стене, только под конец у него закружилась голова. Ему показалось, что еще немного — и он перегнется через стену и свалится вниз… Когда Тэйн отполз от зубцов, очертания предметов и людей расплывались у него перед глазами, в голове стоял звон, тошнило, руки судорожно сжимались и разжимались. Плохо соображая, что делает, он спустился на второй этаж башни, где находились островитяне.

Поначалу его не заметили. Сморенные предрассветной дремой стражники-хильды, привалившиеся к окнам-бойницам, даже не оглянулись на приоткрывшуюся дверь. Здесь, в караульной, окна которой выходили на дорогу, островитян не оказалось. Соседняя дверь вела дальше, в украшенный мозаикой зал с камином, где обычно размещались дежурные командиры дружин. Ройг, распираемый агрессивной жаждой действия, стремительно пересек караулку и почти что вломился в башенную палату.

Трое агвалларцев — Тэйна удивила их молодость — сидели спиной к двери, ближе к камину, в котором горел живой огонь, несмотря на мощный столб хэльда Тепло в углу палаты, и тихо о чем-то переговаривались. Они не обратили на него внимания. Ройг, готовый биться насмерть со всем скопом небесных колдунов, замер в неподвижности, не зная, что же теперь делать. Злость рвалась наружу. Глядя, как они потягивают арали из высоких кубков, с комфортом развалившись на мягких диванах, он принялся выстраивать на ходу изобретенную длинную цепочку знаков урда вперемешку с ши-ала. Влив в нее распиравший его чужой и чуждый Огонь, он обрушил конструкцию на головы ничего не подозревающих агвалларцев.

Эффект оказался ужасающим. С кончиков пальцев сорвалось что-то грозное и страшное, непроницаемым покрывалом упало на сидящих напротив, окутало серым туманом и сдавило живые тела. Островитяне судорожно дергались, пытаясь сопротивляться, один из них даже умудрился встать и выкрикнуть призыв о помощи, но очень быстро все попытки сопротивления прекратились. Нечто смертоносное лежало там, поверх диванов, поверх уже окончательно неподвижных тел, и это жуткое нечто было творением его рук.

Тэйн пятился назад, пока не уперся спиной в дверь. Проклятая конструкция медленно рассыпалась и прахом оседала на телах островитян, на полу, на мебели. Ройг обнаружил, что в палате пахнет гнилью и застарелой смертью, словно мертвые тела пролежали здесь не один день. Потрясенный содеянным, он поспешил вырваться наружу, жадно хватая воздух и пытаясь осмыслить, что же он натворил.

Он впервые осознанно убил, пользуясь Кэлленаром. И не только им. В его спонтанном изобретении было всего понемногу — и кэн-ли, и шиаллаха. И если все предыдущие случаи причинения им смерти были случайными, то сейчас он убил целенаправленно, потакая своей ярости. Пришла мысль о Данире — она видела все, что он сотворил. Он убил ее соотечественников…

Тут он обнаружил, что стоит прямо перед совсем не сонными хильдами, рассматривающими его с хмурым недоверием. Плащ хильда, знак Острова и типично риалларская рожа… Опять ощутив прилив злости, он почти не раздумывая шарахнул по ним другой заранее подготовленной конструкцией урда. Заклятие приняло форму шипастой булавы и, действуя отдельно от своего создателя, расшвыряло двоих. Третий бросился на Ройга с мечом. Тэйн с трудом парировал, едва уйдя от удара, левой рукой швырнул в хильда «Паука» и кинулся вон из башни. Сзади разнесся сигнал тревоги, но он, распаленный злостью, страхом и омерзением, бросал за спину одну за другой наспех собранные урд-конструкции. Позаимствованный из шайол Огонь никак не заканчивался, продолжая распирать ненавистью и подогревать злобный азарт.

Спустившись вниз, на первый этаж башни, Тэйн вспомнил о необходимости подать знак Холгойну. Возвращаться наверх значило привлечь к себе все оживившиеся караулы. Ворота… Обновив на плаще заклятье невнимания, он проскочил мимо ощетинившихся мечами и копьями хильдов прямо к подземному механизму в южном углу башни.

Решетка поднималась невыносимо медленно. Тэйн поспешно сплел в проеме, ведущем к подъемному механизму, простенькую, но весьма действенную ловушку, выскочил наружу, перекатился под решеткой и занялся тяжелыми засовами ворот. Два хильда тут же вляпались в невидимую паутину, остальные растеряно озирались, не понимая, что происходит. Ройг усилил руки урд-конструкциями, сбросил один за другим засовы и, изо всех сил толкнув ворота, швырнул в образовавшийся проем знак Небесного огня.

Там, по дороге перед замком, уже мчались, прикрываясь щитами, воины на арритах, а за ними, с небольшим отставанием, катился таран. Увидев, что ворота открыты, ударный конный отряд с победным кличем рванулся в еще пока небольшой проем. По стенам и по дружинному дворику уже бежали поднятые тревогой хильды и островитяне, но стремительность конной дружины смела первых, кто попался под ноги. К воротам подтягивались еще и еще воины, а со стороны Западной башни заработали катапульты, разламывая ничем не защищенные теперь стены. Хильды пытались отстреливаться из луков, с восточной стены слетела мощная шайола, разбросав часть пеших воинов, но не нанеся существенного вреда нападавшим.

Тэйн, разглядев среди следующей волны конных всадников фигуру Джерхейна, ввалился обратно в ворота, прикрываясь тараном, который как раз в этот момент вталкивали под арку. Навстречу дружине летели заклинания, но он легко научился парировать их с помощью наспех придуманной конструкции щита. Опять у него получилось некое месиво из урда и шиаллаха, но раздумывать над теорией магических построений было некогда. Ворвавшись вместе с войском Джерхейна в дружинный дворик, он свернул к лестницам, ведущим на западную стену, все еще оплетенную шайолами, настраиваясь на паутину заклятий прямо на ходу. Теперь это получалось легче. Он чуял ее кожей как нечто липкое и мерзкое, носом слышал тяжелый смрадный запах, исходящий от слабо мерцающих узоров. И, решившись, потянул в себя, чтобы потом вернуть заемный Огонь островитянам сполна. Сзади слышались крики, звон оружия, проклятия и стоны.

Бой за Риан ал Джар еще только начинался.