— У меня нет ниток, — развела я руками.

— Я лично организую тебе рабочее место, Шейлле. Да-да, именно здесь, чтоб не водить тебя в город, — сказал Канору, сардонически улыбаясь. — Не скучай!

Дверь с грохотом захлопнулась и я осталась одна.

— И знаешь, Аюми, я с удовольствием посмотрю, как ты будешь умолять, чтоб я отвела тебя в горы. Ты же не протянешь в камере без холода.

— А я думала одна осталась. Тут-то ты права, Иризаэль, а теперь, если ты не против, ПРОВАЛИВАЙ! Мне нужно подумать на тем, как я буду тебя уговаривать.

Иризаэль ушла. Пусть думает, что напугала меня.

Через два часа мне принесли всё, что нужно для получения ниток. Корзинка, спицы и Канору сказал, что у меня всего девять месяцев на то, чтоб связать две рубашки.

— Я физически не успею! На одну рубашку нужно около полгода, — возмущалась я.

— Чем быстрее ты их свяжешь, тем скорее получишь свободу. В твоих же интересах. Не теряй зазря время.

— Осталось подождать полтора года, и вас семерых не станет, а я смогу зажить спокойной жизнью.

— А доживёшь ли? Нам терять нечего, и тебя заберём с собой, — сказал принц Наями. — Подумай о себе. Иризаэль спит и видит, как твой труп будет остывать у её ног.

Меня оставили наедине с тишиной и вязаньем. Пока я делала нитки, думала о Шейрейне. Этот дракон не покидал мои мысли. Как бы я не пыталась забыть его, ничего не получалось. Я так по нему скучаю.

На второй месяц я только начала набирать петли, и к концу четвёртого месяца связала лишь половину рубашки. Иризаэль всё это время караулила меня, но ей никак не удавалось застать меня в скрюченном состоянии. Бедняга всё ждала, когда я буду звать на помощь, но я благополучно справлялась с недостатком холода.

— Шейлле!

— Чего тебе, хвостик? — спросила я, вздрагивая.

— Хвостик?

— Конечно. Носишься за принцами хвостиком, всё пытаясь им услужить. Иди, гуляй, не мешай мне работать!

— Да я тебя…

— Канору, сделай одолжение, убери эту женщину от моей камеры, пока я не спалила все рубашки, и не сбросилась с обрыва! — крикнула я.

Зная, что охрана здесь и всё слышит и докладывает принцам, я была уверена, что меры будут приняты.

И точно! Иризаэль увели для беседы, а я продолжила заниматься трудоёмким делом. В Канору будто чувствовал, что я одну рубашку вот-вот закончила, и пришёл посмотреть. Принц Мирейского королевства был в ярости.

— Прошло почти полгода, а ты связала только одну рубашку?!

— А я сразу тебе сказала, сколько времени мне требуется для создания одной рубашки, — напомнила я. — Кстати, меня кто-нибудь ищет?

— Ищут, не переживай. Нам пока удаётся водить всех за нос. У тебя осталось чуть больше трёх месяцев. Поторопись!

— А вам не кажется, что уже полгода Шейлле не умоляет отпустить её в горы? — спросила принцев Канн.

— Мне без разницы, Иризаэль, — сказал Канору. — Главное, чтоб рубашки были готовы в срок. Не переживай, я держу своё слово.

Прошло ещё два месяца, а я всё никак не могла сделать нитки. Идёт у меня это дело плохо, хоть ты тресни! В обязанности Иризаэль входил принос еды и воды, но в последние три недели она приносила их раз или два в неделю.

Когда Канору пришёл проведать меня, и увидел, что я через силу набираю петли, и не могу двух слов связать, принц приказал как следует накормить меня, а Иризаэль устроил разнос.

Спустя полчаса один из стражников смог сунуть мне ложку в рот.

— Жуй, давай!

Угу, жуй!

— Иди на моё место, а я посмотрю, как ты будешь жевать, — огрызнулась я. — Уники тут собрались!

— Ешь.

Спустя ещё час стражник жутко ругался и заявил, что больше этого делать не будет. Я же закрыла глаза и провалилась в сон.

Разбудил меня орущий Канору. Говорит, я уже два дня сплю, а работа стоит. Я чувствовала себя сносно.

— Прекрати орать! — рыкнула я. — Голова уже болит. Все претензии высказывай своей любимой Канн, а меня оставь в покое!

— Вот еда. Поешь и принимайся за вязание. Времени совсем не осталось.

Хотела его послать, да только силы тратить не хотелось. Вздохнув, я закрыла глаза и попыталась ещё немного вздремнуть, но принц Мирейского королевства не смог позволить мне такой вольности.

И лишь на следующий день я смогла приступить к работе. Иризаэль и близко ко мне не подпускали. А когда седьмая рубашка была готова, корзинку с ними у меня с ними забрали, и теперь Канн могла делать со мной всё, что пожелает.

— Всё, пришёл тебе конец, Шейлле! — сказала она, вышибая дверь огненным шаром.

— И это, по-твоему, честно? — спросила я, уклоняясь от обломков.

— Ещё как! Стой, точнее, лежи смирно и больно не будет.

— Ну, да, конечно!

Иризаэль подошла поближе, потёрла наручи друг о друга, взяла меня за грудки и ударила под дых, и я закричала от боли. Что-то обожгло меня. Канн со всего маху приложила меня спиной к стене.

— Я растоплю твоё ледяное тело, Шейлле, а лужицу, которая останется, насухо вытру.

Она наносила удар за ударом, нанося на моё тело ожог за ожогом. Мне удалось, пусть и один удар, но нанести. Пришёл мой черёд наступать, и собиралась заточить Иризаэль в ледяную глыбу. Она же защищалась всеми доступными ей средствами, а я всё больше и больше зверела. Я собиралась припомнить ей мои отрезанные крылья, но та словно это предчувствуя, создала огненный шар и бросила в меня. Огонь успел задеть меня прежде, чем я успела накинуть ледяной щит.

Шар смел меня, образовывая дыру в стене. Я падала вниз и кричала от боли и страха. Вдруг меня начал окутывать лёд, создавая кокон. Он завис над землёй, и я начала чувствовать в себе изменения. Холод окутывал мою душу, проникал в сердце, и я ощущала прилив сил, и мне стали открываться новые возможности.

Лёд треснул, и я ступила на землю. Она под моими ногами заледенела в радиусе метра. Я расправила крылья, осмотрела себя. Кожа посинела, на мне было голубое, короткое платье, волосы платинового цвета колыхал морозный ветерок. Я желала сейчас одного — создать своё ледяное королевство.

Кажется, я могу изменять погоду. А ну-ка… Огромная туча шла на близлежащий городок. Пошёл снег. Жители поначалу радовались ему, но бдительные маги доложили королю Лишеэлю, что эта природная аномалия вызвана мною, и народ, кому было куда уехать, уезжали, а остальные прятались по домам и пытались согреться.

Я захватывала город за городом, пока не подошла к столице Хельского королевства Фэйро. Там-то мне и начали давать отпор. Маги пытались сдержать меня, но моя сила была огромной. Взмахнув рукой, я уничтожила защиту. Замерзало всё: вода, дома, трескались стёкла, народ успевал укрыться щитом и спрятаться.

— Что происходит? — воскликнул принц Аморского королевства.

Я услышала, но проигнорировала.

— Шейрейн, лови рубашку! — крикнул Юраму.

Он поймал, и до него доходит:

— Вы заставили Аюми связать семь рубашек?!

— Да. Теперь мы свободны.

— Да, неужели? И что тогда я ничего не ощущаю?

— Ну, может, ещё не подействовало.

— И точно! — разозлился Шейрейн. — А ничего, что главное условие проклятия, чтоб Аюми полюбил один из проклятых принцев, и она должна ответить взаимностью?! Конечно, об этом вы не подумали.

Я топнула ногой, и всех семь принцев разбросало по углам, и путь к дворцу Лишеэля был открыт.

— Эй ты, айсберг, не желаешь потягаться со мной? — внезапно появилась передо мной Иризаэль.

— Ты мне не ровня, — эхом отозвалась я. — Уйди с дороги.

— Я вызываю тебя на бой, Аюми.

Я посмотрела на неё, взмахнула рукой, и она снесла стенку сарая.

— А вот это ты зря.

Мне в спину прилетел огненный шар. Я закричала, едва не упав на колени. Канн ликовала, тогда я сформировала снежный шар и метнула в неё. Сугроб, в котором оказалась эльфийка, мигом растаял. Она набросилась на меня, повалив на землю.

— Аюми! — услышала я голос отца.

— Не подходи к ней, Шеллер, — сказал ректор Гёйфре. — Ей движет проклятие. Даже если в ней осталось хоть что-то человеческое, придётся приложить немало сил, чтоб достучаться.