Пока Стив делал заказ, она рассматривала внимательные лица группы. Ей захотелось написать их – такие сосредоточенные, все разные и одинаковые одновременно. Было удивительно, как они успевают перебрасываться шуточками: их разговоры, как выразился Дик "с воздухом" не прекращались ни на минуту.

Но странно, она не чувствовала себя здесь покинутой. Возможно потому, что сами диспетчеры, обмениваясь шутливыми шпильками, совсем не отрывались от экранов, только делая лёгкий акцент на имени, чтобы указать адресата своей фразы.

Николь отметила это, когда к ней начали обращаться также. Начал Джеф. Он первое время оглядывался на неё, но вскоре перестал и просто называл её имя, когда хотел ей что-то сказать. Стоило только подумать о нём: Джеф предложил ей ещё раз сходить и посмотреть на поле. Она попыталась было отказаться. Но тут вернулся после своего перерыва Александр. Сразу вникнув в ситуацию, он сказал Николь, посмеиваясь:

– Вы думаете он о вас заботится, мисс Николь? Да ему просто не хочется самому бежать потом наверх за заказом.

– Вот так и выплывает истина наружу, – сокрушённо посетовал Джеф, жалуясь монитору в промежутке между двумя поправками курса.

Николь послушно поднялась на второй этаж и остановилась у окна. Окна здесь были интересные: наклонные, затемнённые. В них всё казалось более отчётливым почему-то. Она заворожённо разглядывала яркие в темноте цепочки огней на взлётном поле: синие, жёлтые, красные. Вскоре принесли несколько закрытых прямоугольных контейнеров на подносе. Пока Арнольд развлекал официантку, Николь торопливо спустилась вниз за деньгами. Подойдя к Джефу она сказала, подражая диспетчерам:

– Джеф, оплата за заказ. – Произносить его имя было приятно.

Он зачитывал сводку погоды и не прерываясь, указал на куртку, где в кармане нашлось портмоне. Она оплатила счёт и Гарри, отправленный Стивом ей помощь, отнёс всё в комнату отдыха.

Николь не удивило, что диспетчеры перекусывали по очереди. Только Стив и Джеф остались последними. Стив сидел на своём стуле, возвышающимся над группой, поводя плечами, странно напряжённый. Николь приглядывалась к нему, потом медленно оглядела всех. Ей показалось, что что-то изменилось, но что именно она бы не могла сказать, поскольку поинтересоваться было не у кого. Свободен был только Адам, сидящий в комнате отдыха, но идти и спрашивать у него в чём дело Николь не могла: было же сказано –сиди и не отвлекай. Она уже и так тут всё, что только было можно, обошла. Только и делает, что бегает, хотя Джеф велел смирно сидеть. Здесь же не спортзал её школы, в самом деле.

Джеф, не отрываясь, хмурый, нет, даже грустный, говорил в микрофон непрерывно что-то о руле высоты, об облачном фронте, о ветре, сменившем направление. Его голос был спокойным и чуть усталым, как показалось Николь. Она живо припомнила, как рассказывала ему о том, что ей нравится Милен Фармер, сама находясь где-то посреди сердитой грозовой ночи. Даже не потому, что Милен действительно Николь сильно нравилась, а просто потому, что это имя первым пришло в голову, когда Джеф спросил её о музыке. Джеф сказал тогда, что он такое не слушает и попросил объяснить, почему ей нравится, поставив этим невинным вопросом её в тупик. Николь отвечала ему, многословно и путано. Он терпеливо слушал, поддакивал своим усталым низким голосом и иногда, словно случайно вспомнив, советовал сделать то одно, то другое. И её страх отступал, под давлением этих мелких практических заданий.

Наконец Стив встал, почёсывая макушку с несчастным видом, пошёл в комнату отдыха, не оглянувшись на Александра, пристроившегося в его высоком кресле. Позвал по дороге Николь:

– Пойдем, Ники. Можно так?.. Всё равно больше мы с тобой сделать ничего не можем.

Она, не поворачиваясь к нему, кивнула. Потом сказала, подумав, что он мог не видеть её кивка.

– Да, можно. Мне нравится, когда меня так называют.

Он поспрашивал, как она тут себя чувствует, заметив, что гости в "башне" редкость. Но её ответов словно не слышал и вскоре Николь замолчала. Они посидели немного на диване, но Стив ничего есть не стал, только глотнул немного кофе, внушая беспокойство Николь своим тревожным видом. Она тихо выбралась назад, к Джефу.

– Контроль, Контроль! Ответьте! – Раздалось неожиданно громко.

Джеф спокойно повернул рычажок. По экрану монитора вкруговую бежал новый световой мигающий зайчик.

– Аэродром-Контроль, как слышно? – Джеф некоторое время слушал воздух, потом чётко и размеренно заговорил в микрофон. Все его слова были абсолютно понятны, но общий смысл для Николь терялся: какие-то неясные сокращения, профессиональная терминология, наверное. В Джефе чувствовалось усиление замеченного ею чуть раньше напряжения, но голос был абсолютно спокоен и это – поражало.

– "Окно" закрылось, – серьёзно сказал Стив рядом с ней.

И это было окно? Да ведь Джеф даже не оторвался! Николь оглянулась на Стива. Когда только он успел подойти? Такой большой и она его не заметила, надо же! Только что сидел, грустный, на диване и уже тут, у монитора Джефа, стоит и смотрит на экран. Вскоре он торопливо отошёл к своему месту, переключил что-то на пульте, окинув взглядом Джефа.

Джеф и не заметил, занятый по горло аварийным из Парижа. На нём летела жена Стива и положение самолёта в воздухе совсем не нравилось ему. Он мог с абсолютной уверенностью утверждать: Стив в курсе. "Башня" не то место, где можно сохранить в секрете, что творится в воздухе. Внешне, по мнению Джефа, Стив ничем не проявлял беспокойства. Ужин так и стоял на столе в комнате отдыха, отдавая тепло стаканчиков кофе подходящей ночи.

– Следуйте. Справитесь, – говорил Джеф командиру. – Ветер северный, порывы девять. Работайте с подходом. Удачи, – и он, переключив микрофон, добавил:

– Джим, наш двадцать четвертый на подходе, ситуация В.

Он не отключился от них, чтобы знать, как идут дела. Джим направил борт в своей зоне и вскоре тоже замолчал, пожелав удачи. Джеф слушал, как в далёкой дали пилоты поругивают погоду.

– Вышли на глиссаду, – сказал, наконец, командир, – видим вас.

Джеф перевёл дыхание. В потрескивании помех в наушниках ясно различались голоса пилотов: командир в кабине самолёта приглушённо сказал: "ветер боковой, останемся без покрышек". "Хоть так, лишь бы сели" – подумал Джеф. К нему подошёл Дик, чтобы дать возможность перекусить.

– Я тоже с вами, двадцать четвёртый, – признался Джеф, ожидая пока Дик справится с картинкой.

Стив торопливо поднялся на несколько ступенек, пытаясь поймать сразу двух зайцев: и уследить за группой, и увидеть борт номер двадцать четыре AА. Постоял на лестнице, закусив губу, да разве так что увидишь? Вернулся назад. Джеф так и представлял, как "Боинг" идёт, покачиваясь, но довольно неплохо. Что-что, а с командиром Норе явно повезло.

– Готов, – сказал над ним Дик.

Джеф встал. У него есть десять минут. Не скажешь только, что это будут спокойные минуты: успокоишься тут, когда он только что передал самолет Норы в ближнюю зону и у них скоро посадка: один из двух самых сложных элементов полёта.

Он сел с Николь рядом на диване, не чувствуя вкуса заказанной Стивом курицы. Даже не заметил, что всё остыло, пока Николь его не "ткнула носом". Поиграл с ней в старую игру, помогающую познакомиться, не зная, как ещё отвлечься и развлечь Николь. Игра была проста: расспрашиваешь друг друга о том, что нравится. Он быстро сложил на Николь обязанности ведущего – она моментально уловила условия игры, а его голова была занята совсем другими вопросами. Одно дело изобретать, что спросить, и другое бездумно отвечать. Дверь он оставил открытой, впуская звуки "башни": надо слышать, как развивается ситуация.

– Какой тебе нравится цвет? – Вопрос Николь застал его врасплох, но он ответил не задумываясь:

– Все сочные оттенки от красного до тёмно-коричневого.

– А мне чёрный и синий, – засмеялась Николь. – А звук?