– Ладно. Скажи мне лучше, Мери, как ты сегодня будешь проводить презентацию программы? Дай-ка мне её, кстати.

Марина с досадой передернула плечами. Как только спор переходит на зыбкую почву взаимной ответственности, Том сразу меняет тему. Иногда ей казалось, что он прекрасно понимает её, а иногда, напротив, она приходила к мысли, что он ничего в жизни не смыслит. Лучше оставить всё так, как есть. Не ссориться же с утра с ним?

Марина поднялась к себе за сумочкой. Вернувшись к Тому, подала ему диск. Стояла рядом, смотрела, как он делает себе какие-то заметки, уткнувшись в экран и думала про себя, что во всём этом недовольстве дочерью сквозит голый эгоизм Тома. Ему просто не нравится "сидеть в луже".

Ники не идеальна, она доставляет хлопоты, причиняет беспокойство, а именно этого Том и не любит.

В "башне" действительно оказалось напряжённо. Ни одной свободной минуты. Северный ветер нещадно трепал самолеты, заставляя лётчиков покрываться испариной от напряжения и нервничать диспетчеров у радаров.

Кучевая облачность на севере засвечивала локатор, усложняя определение сигнала. Стив только приглушённо чертыхался. Джеф прекрасно понимал его: сегодня Роберт не вышел на работу. Засветка сильно осложняет контроль. Группе приходилось туго, а у Стива на подмену остался всего один человек. Джеф видел – Баррель нервничает, разглядывая сброшенную на его монитор справочную информацию. Джефу самому пришлось прибегнуть к нескольким несложным дыхательным упражнениям, чтобы "прочистить расчетный центр" – освежить голову.

Это помогало, но всё дежурство так не продержишься. Когда, наконец, у него появилась возможность немного отдохнуть, он, удостоверившись, что Дик запомнил положение самолетов и связался с воздухом, хлопнул Стива по плечу, проходя мимо: надо же его развеселить.

– Что, опять пора оплачивать школьное окно? Рассчитываешь, как будешь делать кадушку в кабинете директора?

– Не каркай, – махнул рукой Стив, морщась.

Школьные окна с некоторых пор для него, как красная тряпка тореадора в воспитании наследников. Теперь Баррель точно встряхнулся. Джеф засмеялся. Стив покосился в его сторону.

– Ты своё получишь, Медведь: и у тебя дети будут, – зловеще пообещал он.

Ну и Баррель, вот весельчак. Нашёл, чем стращать. Такое ему не грозит. Джеф снова засмеялся и вышел: перерыв был слишком мал, что бы пикироваться со Стивом.

Он поднялся наверх, мельком осмотрел из окна взлётное поле. Вот чёрт, что это у них там, на РД три? Не видать отсюда. Забаррикадировал кто-то дорожку для быстрой посадки, что ли? Суетятся. Надо выяснить. Скоро начнется самая работа: на носу вечерний пик. Ещё час и приём бортов подскочит вдвое. Он постоял, глядя, как гладит ветер спины машин. Ветер для него был почти видимым, материальным. Джеф сам как этот ветер: в сознании одни винты и полупетли. Он встряхнулся, заставляя себя некоторое время выискивать глазами ближний привод, просто в виде маленького упражнения глазным мышцам и торопливо прошагал к раздевалке. Порылся в сумке в поисках термоса. Торопливо глотнул, чувствуя, как сдавливает горло огромный глоток киселя. Какая всё же гадость. Пора вниз. Стоя за спиной Дика и запоминая изменения в картинке, Джеф снова незаметно настроился на работу. На локаторе обнаружился наконец сто седьмой борт BAW, о котором предупреждали соседи. Да и дорожка сидела гвоздём в голове. Ну не получается у него не встревать. Джеф, едва обретя микрофон, полюбопытствовал:

– Контроль, Посадка, Фред, кто там у тебя, на поле? – и сразу переключившись, добавил: – Аэропорт-Контроль, всем бортам, неисправна РД 3.

– Ты Джеф, что ли, наземниками интересуешься? – насмешливо сказал Фред, невидимо сидящий над ним и залитый пока ещё естественным светом, в отличие от Джефа.

Хорошо, что сегодня они совпали. Это в последнее время редко бывает. С Фредом дежурить приятнее: он иногда брякает такое, что вынуждает главного диспетчера призывать его к порядку и веселит весь вокзал. Если бы не это качество, может Фред давно был бы у них в команде, спустившись по лестнице вниз. И, соответственно, поднявшись по зарплате вверх: чего-чего, а профессионализма он уже набрал достаточно.

– Я, – согласился Джеф, хотя это было излишне, голоса друг у друга они знали на слух отлично. Услышав ответ, посоветовал: – А, Рон. Прекрасно. Пихни его. Я так понял, третью быструю посадку вам заткнули? Скоро понадобится.

– Сейчас почищу. – согласился Фред. – А время-то ещё есть?

– Чисти, – усмехнулся Джеф, и переключил микрофон, задавая другой эшелон сто седьмому. Потом опять вернулся на миг к Фреду: – Есть. Тридцать две минуты.

Слушая в открытом канале просто классические высказывания инженера по поводу сегодняшнего вечера, Джеф только хмыкнул, не отрывая глаз от экрана. Интересно, что бы он сказал, если бы ему пришлось всё дежурство пялиться в такой засвеченный монитор? Хоть словесными шедеврами насладиться.

– Не засорять эфир сленгом! – Одернул приказом в наушниках голос главного диспетчера, перекрывая все переговоры.

– Так. Рон схлопотал, – сказал сам себе Джеф.

Стив косо глянул на него, но промолчал.

– Джеф! – Окликнул Адам. – Примешь мой триста семнадцатый АА?

Джеф окинул взглядом свои дружно мигающие огоньки.

– Давай, – согласился он, быстро просчитывая еще одно положение. Сказал в микрофон: – триста семнадцатый, курс ноль-один-ноль. Контролируйте. Тони, прими шестнадцатый. Борт шестнадцатый AFR, работайте с подходом. Борт триста второй АА, даю поправку, эшелон ноль-один-шесть, повторяю эшелон один-ноль-шесть. Аэропорт-Контроль, кто вызывает?

Светящиеся точки начали двигаться чуть в ином направлении и Джеф ещё миг присматривался к их скорости, проверяя свои расчёты и слушая ответ с появившегося на локаторе воздушного судна. После короткого отдыха, потраченного им на порцию овсянки, что, надо отметить, совсем не улучшило его настроение, хоть и нравилось его желудку, стало словно тяжелее. Разогнуться было некогда: количество самолетов прибавилось. Огоньки сигналов с бортов, проходящих в дальней зоне, сплетались на экране в причудливую вязь. Джеф, поглощенный контролем за локатором, не замечал, как затихли комментарии и реплики на втором этаже: теперь каждые четыре минуты принимался борт. Вечерняя возросшая плотность посадки, «час пик». Диспетчерам ближней зоны в это время просто некогда перебрасываться шуточками в эфире: остаются лишь секунды для сухих чётких коротких фраз.

Наконец погода устроила маленькую передышку: день заканчивался. Хоть здесь, внизу, и не было окон, вечер всё равно ощущался в серьёзных лицах, сгорбленных плечах, склонившихся над мониторами головах. Стала отчётливее проявляться напряжённая, гулкая тишина "башни". И дирижер этого оркестра мигающих огоньков на мониторах – Стив, главный диспетчер, важный атрибут управления воздушным движением. Его постоянно плавно скользящий по мониторам над головами диспетчеров взгляд и короткая остановка на собственном мониторе повторяются с точностью часового механизма. Виртуальный разум главного диспетчера в течении всей смены дрейфует над группой. Значимое молчание мониторов сильнее подчёркивает лёгкий шелест голосов во время переговоров. Голоса у диспетчеров приглушённые, чтобы не отвлекать других. Но во время обмена информацией с пилотами иногда проскакивают не очень-то информативные фразы, позволяющие сбросить напряжение. Стив, имеющий привычку обычно моментально пресекать словесную шелуху в своей группе, сейчас, прислушиваясь к диалогам ребят, не делал никаких замечаний. Нет шелухи, есть только Работа.

Напряжённость Контроля не создавала моментов для проявления эмоций, не соответствующих этике радиообмена: увеличилось количество проходящих бортов – какая тут возможность пошутить. Конечно, обмен красочными эпитетами в эфире – весьма незатейливый способ встряхнуться, тянулся, как шлейф, за каждым из диспетчеров: ёмкое слово сленга может точнее обрисовать ситуацию. Вся проблема в том, что у каждого словесные обороты уникальны. А высокая плотность приёма бортов оставляет время только на стандартные определения, не требующие расшифровки или повторения и тем самым сберегающие время.