В Николь мистер Лобель души не чаял: это было видно. Кто же не любит внуков? А она была у него одна. Единственная. Она была похожа на Элен, но гораздо мягче, уютнее, более чуткая. Просто невероятный сплав из двух его дочерей.

Марина молча смотрела на мелькающие за окном улицы: утром не до размышлений. За пятнадцать минут наткнулись на две пробки, пришлось ехать в объезд. Обычно она торопила шофёра, но не сегодня. Воспоминания создали настроение. Всё же, напомнив ей о рыбалке на озере, отец Вильхельм направил тишину в душу. Задумчивая молчаливость для деятельной нынешней Марины была даже странной. Шофёр молчал, следя за дорогой и не нарушая этой отрешённой пустоты. Наконец Марина потёрла пальцы, возвращаясь мысленно к делам. Сегодня Николь должна уйти раньше всех. Из-за предстоящей презентации всё идет скачками: Марина не переносила этих перемен в расписании. Огляделась: вокруг начинались парки. Она намеревалась отправиться сразу в офис, но пришлось вернуться, потому, что она взяла с собой не ту сумочку. Там остался диск, и телефон, и пудреница, как можно быть такой рассеянной? Скоро уже дом. Интересно, проследил Том, чтобы Ники вышла вовремя, иначе опять будет звонок из учительской. Эта школа на холме, в которую Том записал Николь ещё прошлой весной, оказалась действительно на высоте: она давала хорошую подготовку и оценивалась как одна из лучших в городе. Кроме того, Николь нашла здесь нескольких друзей, что было приятной неожиданностью. Оказывается, здесь учился Грег Мак Меган, с которым она дружила, когда жила у родителей Марины. И здесь учился Райан Бренд Андерсон, сын Питера, товарища Тома ещё лицейских времен. Правда, Николь вряд ли он нравится, после её совместной с ним летней поездки. Это лето её, думается, и изменило.

Кажется, на первый взгляд, она хорошо влилась в коллектив своего нового класса, потому, что одноклассники относятся к ней без настороженности и, как отметила классная дама, даже покрывают её пропуски, что они вряд ли стали бы делать, если бы она была им неприятна. После каждого перевода Ники в новую школу, оплата становилась всё выше и выше. И Марина начинала подозревать, что скоро они будут работать только на образование. Ники, казалось, и ухом не вела. Для неё была самая ненавистная тема – это школа.

Приехали. Марина легко выбралась из машины, не дожидаясь, когда шофер откроет дверцу, на ходу уронила: "спасибо", улыбнувшись. Когда она вошла, стягивая перчатки, Том разговаривал по телефону. Начинался рабочий день.

Марина взяла с журнального стола учебники, оставленные Николь. Странно, почему она их здесь бросила? Забыла вытащить вчера или решила, что эти не понадобятся? Надо спросить у Тома. Неужели он просидел в кабинете и не видел, как она уходила?

– Николь очень ответственная девочка! – Услышала она резкий голос Тома.

Так. Звонят из школы. Ясно, Том проворонил время и не выгнал её вовремя. Значит, она опоздала. Или что-то опять натворила. Зная Николь, этому можно не удивляться. Марина торопливо переложила учебники со столика в ящик для карт. Похоже, лучше не спрашивать Тома, почему она их оставила здесь. Не стоит подливать масла в огонь: день только начался, а Том Уже Взбешён.

Услышав её шаги, он раздражённо бросил телефонную трубку.

– Кто там? – Спросила Марина.

Месса всё-таки подействовала на неё умиротворяюще.

– А то ты не слышала! Миссис Джонс, "ненавистная классная" или как там её, кто же ещё такую рань! Ведь она обещала, что не будет никаких опозданий!

– Кто, миссис Джонс?

– Тебе смешно?

– Нет, – торопливо уверила его Марина.

Том укоризненно смотрел на неё, кипя и демонстрируя сам себе знание сленга.

– И что, так сильно не понравилось миссис Джонс её опоздание, раз она позвонила прямо с утра? – Марина попыталась ему показать своё единство с ним, пряча досаду.

– Она позвонила и велела, чтобы я разбудил свою дочь, иначе Ники опоздает на тестирование. Её вообще нет в школе!

Вот это уже было странно.

– Но она ушла?

– Ушла, – всё ещё злясь, бросил он.

– Но где же она тогда? – Спросила его озадаченная Марина.

– Откуда мне знать? – Рявкнул Том.

Марина полезла в сумочку за телефоном и набрала номер Николь.

– Да! – Услышала она тихий голос.

– Ники, ты где?

– Развлекаюсь. – Что-то у неё постукивало: Николь явно злилась и старалась это скрыть. – Мама, у меня сломался замок – дверь вообще не закрывается.

– Как мне надоела Эта… Чертова… Школа! – Бушевал перед Мариной Том. – Да за те деньги, что я им плачу, Ники может вообще не посещать занятия. Какого чёрта они мне звонят?

– Тебя ищет твоя классная, не опоздай, – предупредила Марина Николь. – Брось, Ники, свою дверь – даже если вытащат всё, там нет ничего ценнее твоего теста, – и добавила для Николь, но глядя на Тома. – Ты уверял меня, что это хорошая школа, когда записывал Николь туда.

– Что, папа рвёт и мечет? – Уныло спросила Николь в трубке.

– Да, – сказала Марина.

– Пока, – шепнула Николь, отключаясь.

– Мне надоело то чувство ущербности, которое они пытаются мне привить, ещё в детстве надоело! Эти постоянные звонки и угрозы, что столь убогий ребёнок, как Николь, возможно, совсем не подходит для такой респектабельной школы. – Том неприятным голосом кого-то передразнил. – Может для неё найдется более подходящее место в другом районе, училась же она где-то раньше! И ещё вопрос, как это в такой приличной семье могла быть воспитана такая девочка. Может быть, семья не настолько положительная, как сначала показалось, если так велика разница между внутренним мировоззрением семьи и мировоззрением школы, воспитавшей, надо сказать, три поколения хороших граждан, которыми гордится. Я просто придушу эту девчонку, из-за которой мне приходится сидеть в луже!

Которая, которую… Как ей надоели его жалобы! Все вокруг хорошего Тома виноваты и ничего не понимают. Он один старается, а его усилий никто не ценит.

– Том? – Окликнула она.

Том только махнул рукой. "Ну же, посмотри на меня." – Подумала она. Привлеченный тишиной, он недовольно повернулся.

– Поставь себя на место Ники. – Предложила Марина. – Вы же начали так хорошо понимать друг друга весной. Ну что опять случилось?

– Зато всё лето она вела себя, как полная дура! Все эти её убегания из дому с утра и болтание на улицах. А её поведение в лагере?! У меня не хватает на неё терпения.

– В лагерь она ехать не хотела. Ты ведь не стал её слушать. Почему тебе так трудно согласиться с тем, что ей может быть плохо там, где ты считаешь, ей должно быть хорошо?

– У тебя такие туманные заявления, что мне трудно уловить их смысл, – он сердито огляделся.– Куда опять засунули мой файл с договором?

Ну, приехали. Том в плохом настроении просто невыносим.

– Не знаю, я не видела, – ровно сообщила Марина.

– Да ты же здесь копалась! Опять день начался неудачно! Ники со своими прогулами, эта Джонс со своими претензиями! Ты! Куда-то бумаги засунула. Вечно её защищаешь!

– Я её люблю, вот и защищаю. Как жить, если на тебя весь мир ополчился и ещё родители в придачу?

– Ты ей потворствуешь! Покрываешь её проделки.

– Неправда, – возразила, защищаясь, Марина. – Просто у Ники сложный возраст. Она выросла. Она состоявшийся человек, со своим собственным мнением, своими принципами, с собственными взглядами. А ты видишь в ней куклу, которую можно поставить в уголок: пусть не отвлекает. Придут гости – заведём, покажем наше чудо. Кончился завод и опять туда же. Ты лишаешь её права на обладание своей собственной личностью.

– Странные у тебя сравнения, – хмуро сказал Том. – Пока её личность оплачиваю я, она принадлежит мне и не толкуй тут о собственности.

– Характер формируется к пяти годам. Дальше мы занимаемся только тем, что перевоспитываем того, кого сами же выучили, как жить в этом мире.

Том смотрел на неё, явно уже думая о другом: некогда заниматься философией с утра. Он глубоко вздохнул.