– Как у тебя дела? Мы сто лет не говорили. – Сейчас этот факт действительно огорчал меня, будто я и не игнорировала сестру несколько лет.

– Весьма сносно, но не без минусов, – ответила девушка. – Я живу в тёмной камере с соседкой-психопаткой, мои отросшие корни срочно нуждаются в покраске, а новая бизнес-идея может провалиться.

Меньше года назад Стефанию арестовали за кражу и мошенничество. Она встречалась с богатеями с сайтов знакомств, втиралась в доверие, а затем подсыпала им в напитки клофелин – всё ради присвоения их банковских карт. Легкомысленность привела Стеф в места не столь отдалённые, но она, кажется, сильно не переживала, уверенная в том, что через пять лет её выпустят по условно-досрочному освобождению.

– Тебя правда заботят корни? Какой у тебя сейчас цвет волос? Чёрный, серый, тёмно-красный, – принялась я перечислять возможные варианты. – И да, что ещё за бизнес?

Я сразу же поняла, что Стеф закатила глаза и насмешливо скривила пухлые губы. Она всегда так делала, когда кто-то задавал слишком много лишних вопросов.

– Я прошла через достаточное количество допросов, лисёнок, – небрежно бросила она. – Мои волосы из тёмно-красных превратились в бурые. В тюрьме очень не хватает парикмахеров, знаешь ли.

Хорошо, что я не знала. Свои волосы я только мыла, увлажняла кондиционером и изредка ровняла кончики. Меня всё более чем устраивало. Они мирно росли, ложились волнами и блестели. Мама из года в год заставляла меня сделать светлые блики или модную стрижку, но я была непреклонна.

– А что насчёт бизнес-идеи? – напомнила я.

Сестра презрительно фыркнула.

– Тут повсюду прослушки, дорогуша. Так я тебе и сказала! Хватит обо мне. Время и так ограничено. Рассказывай, что нового?

Я нахмурилась и тяжело вздохнула. Внутри образовалась неприятная пустота – то ли совесть, то ли отсутствие завтрака. За месяц произошло больше, чем за все годы моего благополучного существования. Было страшно, но так интересно наблюдать, куда катится телега моей жизни. Она может привезти к свету или врезаться в дерево. В кое-то веки решать было мне.

– Я переехала в Гавр…

Меня прервал оглушительный визг на другом конце провода. Пришлось убрать телефон от уха, чтобы не оглохнуть. Я совсем отвыкла от шумного нрава сестры. Её всегда было много, к ней тянулись люди, несмотря на то, что считали её слишком громкой и яркой. Стефания не боялась блистать и затмевать других. Это получалось у неё непроизвольно.

– Прости, – пискнула она. – Я просто так рада за тебя! Родители были в ярости?

Странно, что Стеф задала этот вопрос. Очевидно, родители не могли не прийти в ярость. Теперь мы вместе были у них в чёрном списке под названием «безответственные негодяйки». Думаю, людей там было достаточно. Отец никого не щадил.

– Конечно, – я подтвердила её догадку. – Не поверишь, но теперь я тоже сижу в крохотной камере.

– В твоём случае я поверю только в камеру хранения на вокзале.

– Почему не в аэропорту? – обиженно воскликнула я.

Мне очень не хватало наших вечных тупых шуточек. Будучи подростками, мы часто лежали на полу в моей комнате, придумывали забавные клички для учителей и одноклассников и давились от смеха, заглушая его подушками. У Стефании в классе учился Лорен-розовые стринги, у меня – Сильвестр-грязные пятки, а алгебру у нас обеих вела Альбертина-повелительница мела.

– Ты ещё маленькая для аэропорта, Мария.

Я принялась рассказывать про странных братьев и их шикарный дом. Стефания периодически удивлённо вздыхала, смеялась и задавала уточняющие вопросы. Она хотела знать всё вплоть до цвета ручки на рабочем столе. Сестра ещё несколько раз переспрашивала, точно ли я хочу работать няней, или ей послышалось. Мне становилось легче от её певучего голоса, вещи казались проще.

– Ты детей даже на руках не держала, чудачка.

Конечно же, больше всего Стефанию интересовало, насколько горячи братья по шкале от одного до десяти, где один – «это ледниковый период», а десять – «я в адском котле». Оценивать так этих мужчин мне показалось непрофессиональным, но сестричка не унималась. Она требовала полного описания Бастиана и Фабьена, чтобы, по её словам, составить «полный психологический портрет» их семейства во благо мне, а после стала намекать на секс втроём. Я так покраснела, что готова была залезть в общий холодильник на этаже мотеля и не вылезать оттуда до самой даты выселения.

– Прекрати, Стеф! Они оба странные. Я опасаюсь таких мужчин.

– И именно поэтому ты так волнуешься и ждёшь звонка от них. Да-да, опасаешься и надеешься на отворот-поворот. Ты такая же авантюристка, как я, но упорно скрываешь это под маской язвительной девчушки.

Я решила быстро перевести тему, пока Стефания не начала придумывать идею для фанфика или фильма для взрослых. Ей стоило бы писать эротические романы и продавать их в красочных обложках с полуобнажёнными девицами за большие деньги.

– Сегодня было ещё кое-что необычное. Кружка с кофе, стоявшая на столе у Бастиана, упала сама по себе… то есть никто её не задевал. – Я впервые переварила это у себя в голове.

Кружка действительно стояла не на самом краю. Как она могла рухнуть?

– Мария, у тебя стресс, вот ты и фантазируешь. Мне тоже много всего мерещилось в первые дни одинокой жизни. То змея по стене проползёт, то луна запоёт голосом Фрэнка Синатры.

– Тебе не из-за стресса мерещилось, Стеф, – поправила я девушку.

Она опять напомнила про подслушивающие устройства, чтобы я не выдала лишнего о её прошлом. Ещё несколько минут мы болтали ни о чём, а затем время разговора подошло к концу. Стефания пообещала звонить чаще. Она хотела научить меня искусству обольщения, но на этом моменте я перестала слушать.

После звонка я улеглась спать прямо в уличной одежде, чего раньше себе никогда не позволяла. Мне снился маленький мальчик с лицом Вольфрама, который обвил мою ногу, словно коала, и беспрерывно плакал. Я пыталась то стряхнуть его с себя, то успокоить, то не обращать внимания. Проснулась, когда уже стемнело.

Мне показалось, что убить свободное время в хорошем баре – хорошая идея. Я должна была как-то отпраздновать первое собеседование в моей жизни, тем более такое чудное.

Мария

Я надела любимое бархатное платье изумрудного цвета с расклешёнными рукавами и удовлетворённо покрутилась перед маленьким мутным зеркалом в ванной комнате. Мне нравилась красивая одежда, но поводов принарядиться становилось всё меньше и меньше. Раньше каждую пятницу мы с друзьями для вечеринок (нас объединял только вечерний досуг) выбирались в новомодные клубы и рестораны. Вторые мне были более по душе. Изысканные места на берегу моря с приятной музыкой, вкусной едой и беседами ни о чём – так я отдыхала от повседневных забот. Если дела были совсем плохи, а моральные силы стремились к нулю, клубы уже не казались мне злачными местами. Я могла забыться в грохочущей техно-музыке, либо под звуки инструментов джазовых групп в элитарных местах.

Ланс всегда смеялся, когда звонил мне ранним утром следующего дня и слышал сонный хриплый голос. Он и сам ходил с нашими общими коллегами веселиться, но, похоже, вообще не ложился спать и дел вид, что чувствует себя бодрым и энергичным. У меня так никогда не получалось. Если я касалась головой подушки после двух часов ночи, то непременно отсыпалась весь день.

Сейчас компанию мне было составить некому, но выбраться из кокона впервые за две недели всё же стоило. Я успела обойти весь Гавр вдоль и поперёк, посмотреть главные достопримечательности, покопаться в горах одежды брендовых секонд-хендов, купить несколько книг в лавке около дома, в которой работал милейший старичок, а ещё позавтракать за шесть километров от гостиницы. Управлять своим временем мне приходилось учиться, но сделать это организованно мешало отсутствие постоянной работы и чёткое расписание, которое значительно облегчало мне существование. Раньше даже усталые вечера были расписаны поминутно: лекции для всех желающих на историческом факультете, занятия йогой, пилатесом или даже боксом, а ещё книжный клуб, где я убивала время с изысканными пожилыми дамами за чашечкой травяного чая и обсуждениями работ Сартра. Так я старалась понять, к чему лежит душа.