Единственные звуки, что нарушали эту райскую деревенскую пастораль, был бой пехотного барабана, да стук десятков плотницких топоров.

Юный царевич строил свою первую крепость, Престбург.

Потешные гренадеры, пока еще просто бывшие деревенские холопы, упражнялись с деревянными мушкетами в штыковой атаке и строевых маршах.

– На плечо взять! Шагом арш! Бывшие холопы не понимая команды, рушили строй, запинались о переднюю шеренгу, наступая друг другу на пятки. Франц Лефорт бегал по полю, где еще несколько лет назад крепостные сажали овес и, орал на будущих солдат:

– О, майн гот.

– Ты есть, тупая русский скотина! – брызгал он слюной, выхватив, очередного провинившегося рекрута из строя.

– Питер это очень, очень сложно их обучать. Высокий юноша, стоящий у деревянных, наспех сколоченных ворот крепости, улыбался, глядя на его старания. Он хлопал широкой ладонью немца по плечу, приговаривая:

– Ты уж постарайся Франц.

Немец вскидывал руки в стороны и плелся обратно к строю. Так, повторялось изо дня в день, пока горе воины не постигли искусства строевого шага. Но и на этом их беды не закончились. В крепость доставили литые пушки, и будущие гренадеры пытались взять крепость штурмом, над деревянными сводами Престбурга раздавались стоны и проклятия. После очередного штурма, бывшие холопы выплевывали на траву зубы, и утирали кровавую соплю с разбитых носов.

– Петруша развлекается, – глядя в окно деревянного дворца, шептала прислуге Наталья Кирилловна Нарышкина. Она выпивала свой чай и садилась за новую вышивку. Но ее Петруша вовсе не развлекался.

Численность потешного войска достигла двух полков. Такую орду нужно было кормить. И Петруша постоянно клянчил у маменьки деньги. Но денег в казне не было. Нарышкины брали деньги у своих сторонников, в надежде дождаться того момента, когда юный Петруша достигнет совершеннолетия и сам примет участие в управлении державой, тогда деньги неприменно найдутся. Но на пути его полного воцарения стояла властная сестра Софья.

Но сейчас Софья была в Москве, а Петруша здесь в Преображенском, устраивал очередные маневры своих потешных полков.

– О, мин херц, прибыл голландец Карш… Карштен Брандт, – запинаясь, выпалил Меньшиков. Да что ж у этих иноземцев имена такие корявые.

– Приехал, значит, голубчик. Так, веди меня скорей к нему, – оживлённо воскликнул Петр и, улыбнувшись, обнял Алексашку. Петр огромной ручищей схватился за деревянную ручку двери. Его глаза сияли от радости. В большой и светлой гостинной, Петра ожидал низкорослый мужчина в голландской треуголке, держа в руках кружку с напитком. В середине зала суетилась девушка-челядинка. Служанка, ловко расставляла на столе блюда с разными явствами и кувшины с ароматными напитками. Заметив царевича в распахнутых дверях, человек в иноземной треуголке поднялся и отвесил поклон, приветствуя царевича.

– Ну, накормили тебя? – щурясь, спросил он у иностранца.

– Да герр Питер, премного благодарен. Я привез с собой из свой страна, немного инструмент, – с трудом проговорил Карштен Брандт. Он плохо владел русским языком, что весьма потешало юного Петра. Немного смутившись, иностранец продолжил:

– Но я не один, со мной приехать жена. Она много болеть без меня. Нужен уход, – пытаясь оправдаться, произнёс голландец.

Петр, разобравшись, в чем дело, поспешил успокоить гостя:

– За этим дело не встанет.

– Питер инструмент лежит в сундуке, – добавил голландец, – нужно занести его под крышу.

Петр повернулся к двери и громко крикнул:

– Алексашка, беги ко мне скорей.

Через мгновение в двери показалась голова Меньшикова.

– Слушаю, мин херц, – протянул он.

Петр указал в сторону двора:

– Пойди во двор, собери сундуки с инструментом и пристрой надежно.

– Сделаю мин херц, – кивнул головой Меньшиков и тотчас исчез.

– Ну, герр Брандт, с чего начнем? – с нетерпеним начал разговор Пётр.

Голландец отложил жареную курицу обратно на тарелку и вытер платком рот.

– А с чего государь желает начать? – поинтересовался он.

– Конечно же, с кораблей! Дерево привезли, пеньку и смолу доставили. Завтра пушечный заряд привезут и пушки, – не пытаясь скрыть юношеского задора, продолжал Пётр.

– Что бы строить хороший корабль герр Питер, нужен хороший вода. Здесь вода очень маленький. Корабль мелкий будет.

– Будет тебе, Брандт, большая вода, – Петр стукнул кулаком по столу. На Плещеево озеро поедем. Там флот наш первый строить будем.

– Потешный? – переспросил голландец.

– Зачем же потешный, настоящий! Да так, чтобы пушки палили, да врагов на абордаж брать можно было. Все как в Голландии, – гордо заявил Пётр.

Брандт, согласился с царевичем и произнёс:

– Понимаю герр Питер. Хорошо, будем строить настоящие корабли.

– Только денег нужно будет очень много, – печально произнес голландец.

– А уж это не твоя забота! – усмехнулся Петр.

– Я царь ! Будут тебе деньги Брандт. Петр выскочил во двор и широким шагом направился к терему матушки. По пути он движением руки сорвал с амурных дел Меньшикова, который, пристроившись на деревянных перильцах, нашептывал что-то дворовой девушке.

– Бегу, мин херц, – кричал вдогонку Алексашка, пытаясь догнать Петра.

– Матушка, ты указ мой в казенный приказ отсылала? – взволнованно задал вопрос Пётр, ворвавшись в покои Натальи Кирилловны, да так, что тяжёлая деревянная дверь чуть не соскочила с петель.

– Да тише ты оглашенный, – Наталья Кирилловна всплеснула руками. Дворец так по бревнышку разнесешь. Отсылала указ. Намедне, дворянин Суконцев в Москву отправился.

– Ну и что? – Петр буквально высверливал глазами мать.

– Привез деньги Суконцев, Петруша, привез.

Петр облегченно выдохнул.

– Правда, не всю сумму дали, – добавила царица. Дьяк казенного приказа говорит в казне денег нет.

– Ну, сколько дали-то, не тяни.

– Пять тыщ рублев в приказе наскребли, – Наталья Кирилловна достала из шкатулки грамоту.

– Наскребли они, – злобно прошипел царевич,

– На свои дела царевна Софья деньги находит, стрельцам жалование увеличила. А на царский флот, деньги они по сусекам скребут.

Петр хлопнул кулаком по столу. Посуда на столе зазвенела и опрокинулась.

– Ох, дождется сестрица у меня.

– Это все думный дьяк Шакловитый Федор Леонтич воду мутит, – поправила сына Наталья Кирилловна.

– А ему, – Петр закусил кулак. Ему особливо голову рубить, в первую очередь.

– Вор. Вор! – Петр был вне себя от ярости.

– Так недалече им Петруша осталось, – поспешила его успокоить Наталья Кирилловна.

– Петруша, думали мы тут женить тебя.

– Что? – Петр обернулся и удивлённо посмотрел на мать. Это зачем еще?

Наталья Кирилловна взяла со стола кубок и налила в него квас:

– На вот выпей кваску, успокойся и дослушай.

– Коли женишься, Петруша, то по закону вступишь в совершеннолетие. Ну и править уже сам сможешь, коли не отрок уже. Хватит Софье при живых государях заправлять. Пора бы и честь знать.

Петр хитро прищурился:

– Обещать маменька не буду, но обязательно подумаю.

– Подумай Петруша, – матушка открыла ставни окна и посмотрела на зеленеющие поля поместья. Куда сейчас то, торопишься, сынок? – тихо спросила она.

– На Плещеево озеро! – твердо ответил царевич. Корабли строить будем с голландцем.

– Ой, ли уж корабли? – Наталья Кирилловна недоверчиво посмотрела на сына. Опять фантазирует Петруша, как со своими потешными солдатиками.

Тем временем к Плещееву озеру тянулись обозы с мастеровыми и челядью. Бревна для распиловки на брус и доски доставляли из Ярославля, а иную сосну прямую без веток, самой Камы. Мастеровые ставили большие деревянные стойки из тесаных стволов и скрепляли их между собой такими же деревянными перемычинами. Далее, в получившийся каркас затягивали длинный прямой киль, к которому нагелями крепили форштевень и шпангоуты. Топоры бойко стучали на всю округу. Челядь из соседней деревни была занята прокормом большого количества ртов. Из соседних лесов и перелесков доносились звонкие ребячьи голоса юных грибников.