– Молодец, Сережа, – удовлетворенно сказал Брежнев. По тону чувствовалось – успокоился, – раз время еще немного имеется, пойдем, Миша, посмотрим тебе ружье из моего запаса. Не из пальца же стрелять ты будешь.

Миша хотел отказаться, но взгляды присутствующих были так красноречивы и немного завистливы, что он передумал. Судя по всему, его сиятельный пациент оказал ему большое внимание, вроде как орден вручил. Это хорошо, не сам, конечно, орден, а внимание. Кажется, первоначальную задачу – укрепиться около генсека – он выполнил.

«Оружейная» комната оказалась небольшим помещением рядом с кабинетом хозяина. Оружия в нем тоже было немного. Четыре ружья, частью дорогие, инструктированные золотом и черным делом, частью обычные серийные. Одни импортные, другие отечественные, ижевского и тульского производства. Все явные подарочные. Хорошо быть большим чиновником, во всем экономия, даже в развлечениях.

Он думал, что Брежнев выделит ему ружье поскромнее и уже приценивался к отечественным стволам попроще. Но генсек оценивающе посмотрел на него и поинтересовался:

– Ты раньше стрелял из ружья?

– Нет, только в ВДВ в армии из Калашниковых – автомата и пулемета.

– Лихой ты парень. А ведь не скажешь, что десантник. Вот смотри – или ружье из Тулы, – показал он на скромное оружие, – или подарок мне из Франции, – он показал на роскошный ствол, – знаешь в чем разница?

Миша отрицательно покачал головой и скромно улыбнулся, почти представляя, что от него потребует азартный главный советский коммунист.

– Схватка с одним из моих охранников. Честно, без подлянки и, разумеется, без увечий.

– Как прикажите, Леонид Ильич, – с готовностью сказал Миша. Конечно, такое поведение лекаря было чисто внешне. На самом деле он лихорадочно размышлял.

Отказаться ему было нельзя – Брежнев уже нацелился на поединок и огорчить его означало потерять расположение. Значит – арена. А вот проиграть или выиграть – это еще как решить. С одной стороны, если он сдаст бой, то сохранит расположение охраны Брежнева, но упадет в глазах самого хозяина. Если победит – может навсегда получить несколько изощренных врагов.

Решающим доводом стало то, что в его поражение не поверят. Сделают его в шпиона, в лучшем случае, – туповатого хитреца. И потом – ВДВ не отступает!

Брежнев выбрал здоровенного парня, до этого пару раз мелькавшего на заднем плане.

– Ну, бойцы, покажите свою силу, – довольно сказал генсек, – а то говорить все мы мастера. Даже я, хотя и с трудом.

Охранники, нацеленные на спасение своего босса, были подготовлены с разных сторон, в том числе и на рукопашный бой, на что и надеялся противник экстрасенса. Он рассчитывал, что этого будет достаточно для победы над бывшим десантником.

Его проблема была в том, что противостоял ему тоже сотрудник спецслужбы, организации двумя веками старше и опытнее. И в поддавки она играть не собиралась.

Никаких чувств. Только трезвый расчет и научные методики. Для начала требовалось определить, на каком спортивной борьбе базируется товарищ здоровяк. Оказалось, самбо. Хм, весьма прогрессивно. Для выяснения этого пришлось позволить провести на себе несколько приемов и, как бы нелепо отлететь в сторону.

Охранники Брежнева, естественно, болевшие за своего напарника и сам шеф, выступавший, похоже, просто за соревнование, решившие, что Андрей куда сильнее и бой закончится в его пользу, были неприятно поражены концовкой.

Андрей, усыпленный пассивностью своего противника, не уделял особого внимания обороне. Это его и подвело. Когда он проводил очередной бросок через спину, Миша неожиданно вырвался из его и сделал троечку «по-уличному» – удар в печень, удар в грудине, и в конце удар в подбородок. Сотрудника девятки буквально снесло в бессознательном положении.

– Миша молодец, а вот мои ребята – слабые, – прокомментировал Брежнев, – что же вы так, сотрудники КГБ?

Алексей напомнил шефу:

– Миша – десантник. А ВДВ – это круто. В СССР нет сильнее солдат!

Брежнев пожевал губы:

– Антон Гречко как-то пытался меня убедить в силе советских десантников. Теперь сам убедился. Слушай, Миша, а ты особый или все десантники такие.

Миша затруднился ответить. Если бы он сам знал! Пришлось выдавать теоретическую информацию, полученную им в ХХII веке.

Брежнев почувствовал некоторую недоговоренность и слишком общую информацию, но решил, что десантник секретничает. Это ему не понравилось. От верховного главнокомандующего прячет! Но ничего не сказал. Каков министр обороны, таковы и подчиненные. Мудрит Гречко, с него и стоит спрашивать. Вместо этого он демонстративно посмотрел на часы, а затем перевел взгляд на отходившего куда-то Сергея.

– Все готово, можно ехать, Леонид Ильич, – отрапортовал тот.

– Ну, тогда и едем, что зря тянуть, – отреагировал Брежнев, – а то скоро обед, а мы мяса не добыли. Да, Миша, посмотри там ружье при стрельбе. Сдается мне, что с прицелом есть проблема. Хорошо?

Миша, разумеется, согласился и с этой незамысловатой шуткой все тронулись. В комнате охраны Мишу обмундировали для зимней охоты. В счет этого он получил полушубок, теплые штаны, валенки и шапку-ушанку. В восторг хронопутешественник от полученной тяжести не пришел, зато стало гораздо теплее.

На место охоты приехали на четырех машинах. Было морозно и ветрено. Миша покинув салон автомобиля, сразу замерз. Мороз еще ничего, но ветер продувал практически насквозь. Какой от этого восторг? Посмотрел на Брежнева. Старик был по-настоящему счастлив. Миша даже позавидовал. Холодно, впереди убийства животных, кровь, а он радуется.

Он спрятался от генсека, укрывшись за машиной от ветра. Но старик не собирался лишать своего гостя внимания. Сотрудник девятки, улыбаясь, кивнул на охотник:

– Шеф потерял, спрашивает, как ты, зовет к себе.

Пришлось идти. Отговорка о холоде для десантника на фоне морозостойкого старика будет выглядеть будет не только смешно, но даже подозрительно. А если еще сказать, что к охоте ты равнодушен, а к зимней охоте у тебя аллергия, – значит, приобрести врага. Оно тебе надо?

Миша вздохнул и поплелся по снегу навстречу ветру.

К счастью, Брежнев был не из металла и не относился к представителям семейству моржей.

– Пойдем скорее к лежке, – поторопил он, егеря предупредили, скоро кабанов подведут, время кормежки. Пару кабанов возьмем и считай, охота удалась.

На лежке, зарывшись в сено, он зарылся в сено и немного согрелся. Среди деревьев показались звери, раздалось их хрюканье. Кабаны!

Раздался нестройный залп. Точнее сказать, по обязательной договоренности, первым стрелял Брежнев. Со стариком, разумеется, ничего не согласовывалось. Но с Мишей охранниками была проведена большая работа и он клятвенно пообещал им, что промедлит. И в итоге генсек, несмотря на годы и старческую медлительность выстрелил первым. И цель Брежнева – приличного размера кабан, – очевидно, была подстрелена. А для гарантии по той же цели бил егерь. Но этого нюанса как бы не было. Не зачем огорчать старого человека.

Сам Миша стрелял по другой «заманчивой» цели, выбранной им лично – стройной ели. Два патрона позволили определить, что мушка все-таки немного сбита. Что и требовалось доказать. Зверушек, в связи с этим, он не подстрелил.

Брежневу это настроение не испортило. Он прошел следом за убежавшим стадом и обнаружил подстреленного кабана. Зверь был приличным и это еще более улучшило его настроение.

– Ты, Миша, мне удачу приносишь. И здоровье улучшил и с тобой я хорошего зверя добыл. В эту зиму я еще такого кабана не стрелял. Молодец, парень! Сережа, открывай сумку, надо отметить.

Сотрудник девятки, поздравив Брежнева, раскрыл сумку и вытащил бутылку водку, рюмки и закуску. Незаметно отошел в сторону. У шефа сегодня только один гость на охоте, а, значит, один собутыльник. Исходя из этого же, Миша сегодня был обязан продолжить пьянку. А что делать.

Брежнев самолично разлил водку, подал кусок колбасы и огурец.