– Ага, архитектор,– понял Игорь,– Тоже неплохо. Но – держись старик, акции ползут вниз.

И ретировался из кухни.

Игорь заскочил к себе, быстро оделся. Посмотрел на себя в зеркало и, как обычно, ему стало слегка противно. Бизнес-бой, мать его! Все – по дресс-коду. Кургузый пиджачок, узкие брючки, галстучек селедочкой, остроносые ботиночки блестят. Ну, и ноутбук на ремешке нужен в придачу. Как же без ноутбука! Надписи на спине «Клерк. Мелкий» даже не требовалось. Правда, старина-ноут на днях окончательно и совсем некстати сдох. Но общую картину это обстоятельство мало меняло. В какой-то момент Игорь почувствовал, что стесняется показаться в таком прикиде перед джинсово-фланелевым Севой, но в итоге плюнул, зашел на кухню. И не зря. Там его ждала чашка того самого кофе и сэндвич с чем-то.

Выпил залпом кофе, прихватил сэндвич и – прочь из дома. И – никаких сантиментов. В новых отношениях с матерью присутствовали несомненные плюсы.

Сэндвич оказался очень вкусным, с хамоном. Пережевывая его и одновременно спускаясь по лестнице, Игорь продолжал размышлять. Вот его мать. Могла бы снять со своим Севой лучший номер в лучшей городской гостинице, или – арендовать лучшую виллу, купить какой хочет дом. Но ведь нет. Каждый раз приезжает в их старую квартиру. Зачем. Ностальгия? Значит, что-то там, в глубине души матери осталось? Даже после такой радикальной трансформации? Но если так, его шансы на решение квартирного вопроса равны нулю… Или – нет?

Квартирный вопрос Игоря весьма беспокоил. Ибо, по его разумению, единственным способом перевернуть свою жизнь, было уехать из этого опостылевшего города – свидетеля его провала и унижения, города, в котором, он знал это совершенно точно, ему ничего не светит, и никогда светить не будет. Убежать в Москву или Питер. Мысль не оригинальная. Но – хотя бы. А для такого переворота нужен стартовый, как известно, капитал. Приобрести же этот капитал Игорю представлялось сейчас возможным только путем продажи квартиры. Был еще, правда, садовый домик на шести сотках. Но за него давали уж совсем смешные деньги. А квартиру без согласия матери он не продаст. Вот ведь, приезд матери – отличная возможность для такого разговора. Но он точно знает, что в который раз не осмелится и заикнуться о квартире.

Понятно, почему мать приехала. Пойдет к отцу на кладбище. И вот, после кладбища Игорь заведет с ней разговор о разделе имущества, или, как там это называется? Немыслимо. Тем более, что после походов на могилу отца мать вообще не любит говорить. Даже, «Привет!».

Игорь остановился перед выходом из подъезда. Тот вопрос, который он все утро ( и далеко не первое утро, как впрочем, день, вечер и ночь) старательно отгонял, теперь отгоняться отказывался решительно. Звучал вопрос так: «Все то, что произошло после смерти отца между мной и матерью, произошло потому, что мать что-то почувствовала? Или она знает?»

Вопрос постоянно лез в голову все годы. Ответ на него был очевиден: Чувствует или знает – разницы никакой. Что сделано, то сделано. Что сломано – не срастется. А, значит, надо просто выстраивать свою собственную жизнь. Самому. Но ведь он сам – в полном тупике.

Мучиться надоело. Игорь вдруг осознал это с особенной четкостью, берясь за ручку двери подъезда.

Он развернулся и стал быстро подниматься по лестнице. Или сейчас, или – никогда. Вот он войдет в квартиру, и просто спросит мать. Не о разделе, конечно же. Квартира – ерунда, прах. Он войдет и спросит: « Ты, знаешь?» . И – не более. Только все надо сделать быстро. Чтобы не успеть испугаться, передумать. Игорь, проигнорировав лифт, взбежал на свой пятый этаж. Подскочил к двери, протянул руку к звонку. Но его палец еще не достиг кнопки звонка, как раздалось громкое «Динь!». В кармане. Напомнил о себе мобильник. Игорь машинально взглянул на высветившееся сообщение. И – замер. Затем, пошатываясь, отошел от двери. Врываться в квартиру уже не было никакой необходимости. То, во что он уже бросил верить, на что перестал надеяться, о чем заставил себя забыть – случилось.

Из подъезда дома вышел, нет – вырвался на волю человек, совершенно непохожий на того рефлексирующего унылого персонажа, каким Игорь был всего несколько минут назад. Плечи развернуты, голова поднята, взгляд – твердый, шаг широкий. Контраст с тем, что сосед Игоря по дому Тимофей Борисович, видел еще вчера вечером, когда молодой человек плелся с работы, был разительно резким. И это заставило почтенного неработающего пенсионера областного значения немедленно отказался от плана устроить небольшой скандал по поводу синего Каенна Анны, перегородившего выезд из его гаража (говорить непосредственно с мамой Игоря Тимофей Борисович обоснованно побаивался). Поэтому ветеран труда, вроде бы как ничего и не случилось, продолжил ласково обтирать тряпочкой стоящий в гараже белый красавец-Гелендваген. И гараж, и Гелендваген Тимофей Борисович весьма выгодно и вовремя приобрел у Плахиных, сразу после того, как эта семья рухнула. Также как и коллекционную мебель, которую дедушка Игоря в свое время вывез из Германии. А в последние недели Тимофей Борисович много раздумывал над тем, как бы надавить на Игоря по поводу избежавшей распродаж дачки. Но сегодня, очевидно, был не тот день.

Игорь же, совершенно не обращая внимания на соседа, съежившегося в глубине бывшего гаража его отца, бодро вышел со двора и шагнул под сень лип, стоящих вдоль широкой улицы. Улица – одна из центральных в городе – уже бурлила людьми и машинами. Когда-то серая, безликая, как тысячи таких же улиц в сотнях таких же, как их называли, промышленных, городов, эта улица за последние годы приобрела изрядный лоск. Аккуратно подстриженный газон, маркизы над витринами магазинов, столики кофеен, вынесенные на тротуар, уже в большинстве своем заняты людьми молодыми и – деловыми, судя по развернутым ноутбукам. А мимо идут красивые женщины в ярких платьях. На работу идут, не в гости. Такой здесь стиль рабочей одежды. Шпильки каблуков отчетливо стучат не по потрескавшемуся волнистому асфальту – по ( знак эпохи!) блестящим клеткам тротуарной плитки, только что политым из зеленых шлангов смуглыми дворниками. Не Москва, конечно, но – тем не менее…

По сравнению с Переречинском областная столица смотрелась блеклой бесприданницей, хотя имела все атрибуты главного города – даже аэропорт, принимавший международные рейсы. А все благодаря громадному логистическому центру с таможенными терминалами, что вырос на месте завода, которым командовал отец Игоря. Центр был одним из крупнейших в стране. На нем и поднялся захолустный некогда Переречинск. Бурный товарный поток менял направления – сначала с Запада на Восток, теперь – наоборот. Но он все равно проходил через этот город, оставляя на его берегах крупные золотые брызги. Оттого-то и жизнь здесь была интереснее, и девушки казались симпатичнее, и улицы были точно – чище и красивее, чем во многих других городах страны.

Вот на такую улицу и вышел со двора, слился с бодрым человеческим потоком Игорь. Однако, если бы Тимофей Борисович продолжил наблюдение за соседом, его удивление зашкалило бы: Игорь вдруг резко умерил шаг. Стал двигаться едва ли не осторожно, словно индеец в лесу, постоянно вертя головой по сторонам. Под конец, замер, увидев то, что и надеялся увидеть. И спрятался за газетным киоском.

Причина его маневров – очаровательная стройная черноволосая девушка появилась из-за угла и, беспечно помахивая сумочкой, направилась к переходу.

Ася, стажерка, появилась в бухгалтерии банка, в которой Игорь вот уже третий год тянул лямку рядового бухгалтера, недели две назад. И ровно две недели назад, едва переступив порог их счетной палаты, ( так любила называть подчиненное ей пространство главбух Эльвира Леонардовна, по кличке Леопардовна, прозванная так не столько из-за созвучия имени-отчества, сколько из-за нрава), Ася сразила Игоря наповал. При этом Игорю пришлось сделать важное открытие. У него, как у бывшего мальчика-мажора, не было, естественно, недостатка в опыте общения с противоположным полом. Но, оказалось, что теперь – все иначе. Игорь вдруг понял, что тогда, в прошлой своей жизни, всегда выбирал он. Предложений более чем хватало. А вот сейчас ему надо было сделать что-то такое, совершенно невообразимое, чтобы выбрали его. И никого иного. А вот что именно сделать, Игорь не мог понять уже вторую неделю. И потому просто шел за Асей, уверенный по крайней мере, что не замечен.