– Да вот, Эльвира Леонардовна с отчетом попросила помочь…

– И что, сделал?

– Сделал,– ответил Игорь. Прозвучало откровенно мрачно.

Ответ, похоже, встревожил Альберта Никифоровича и он, ловко лавируя меж столов, подошел к Игорю, взглянул на экран.

– Да, не зря Леопардовна говорит, что ты у нас самый толковый. Все в точку.

– Так что же? Все? Конец?

– Это еще с какой стати?

– Да вот же,– Игорь, позабыв от волнения о хороших манерах, стал тыкать пальцем в экран,– Вот, здесь, здесь и здесь. Это даже не по нолям. Это в минусах!

Но Кефирыч и бровью не повел.

– Считаешь ты хорошо. А вот выводы делаешь неправильные. Потому что не владеешь всей информацией. Поэтому отправь отчет мне. Я его подработаю. А сам, давай, собирайся. Не упускай удачу.

– Так ведь банк пустой! Мы – банкроты!

– Сегодня пустой, завтра – полный. Не в первый раз. Не паникуй. Дуй домой за чемоданом. Поезд ждать не будет.

И Кефирыч вышел, всем своим видом – и неторопливой походкой, и разворотом плеч, и высоко поднятой головой – демонстрируя абсолютные хладнокровие и уверенность в завтрашнем дне.

Кинув шефу отчет, ткнув мышью в «завершение работы» Игорь вернулся к мыслям об Асе. С одной стороны все равно некрасиво получается. Он уезжает, она ничего об этом не знает, еще подумает… Что подумает? Что Игорь сбросил ее, как и всех остальных в этой комнате, словно балласт, и умчался к синему морю за красивой жизнью. И все его намеки на серьезные перемены – так, пустозвонство. Потому что он думает только о себе. С другой стороны, некто в его голове, претендующий на звание здравого смысла убеждал, что Асе Игорь, вероятно, не так уж и нужен, не настолько интересен. Иначе, не убежала бы с работы, дождалась бы его. Да и вообще он же толком о ней ничего не знает.

– А вдруг, у нее что-то случилось? Вдруг, ей нужна помощь? – парировал первый голос.

Раздираемый такими противоречиями Игорь в очередной раз ( в пятый, или шестой, он сбился со счета) набрал Асин номер. И в пятый, или в шестой раз выслушал, что абонент недоступен или находится.

Игорь в печалях вышел из банка. Хорошо хоть, что охранника Николая в обозримом пространстве не наблюдалось, а то всякое могло бы произойти. Дождь разгулялся во всю. Игорь поднял воротник своего куцего пиджачка, что, конечно, от льющейся с неба воды ни в коей мере не спасало, но создавало некую бессмысленную иллюзию, и поскакал по лужам домой, прижимая к груди большой желтый пакет.

Первое, на что обратил внимание Игорь, когда, насквозь мокрый (но сохранивший почти сухим заветный пакет), ввалился в квартиру – отсутствие в прихожей ковбойских сапог и рюкзака. Хотя туфли и тубусы матери имел место быть. Это принесло Игорю немного, что называется, морального удовлетворения – все же он не такой уж и плохой прогнозист.

Джинсы, рубашки и свитер он нашел быстро. А за мокасинами пришлось карабкаться на антресоли. Забитые, как и все на свете антресоли, ненужным хламом. Балансируя на стремянке, Игорь, старательно, пытаясь производить минимум шума, рылся в пыльной полутемной глубине. Он потянул на себя какой-то сверток, и это оказалось все равно, что выдернуть чеку у гранаты. Все содержимое антресолей разом вывалилось. Узлы, коробки и картонки, заполнявшие подпотолочное хранилище, с грохотом посыпались на пол, подняв облако пыли. Единственным положительным оказалось то, что на вершине образовавшейся кучи тряпья и хлама оказались искомые туфли.

На шум выглянула из своей комнаты мать. Игорь, ликвидируя последствия бедствия – яростно запихивая как попало назад все выпавшее – коротко объяснил причину поднятого тарарама. Мать в ответ только кивнула. Но не ушла к себе, наблюдала, как Игорь, теперь пытается почти точно также яростно запихивать свои вещи в потертую спортивную сумку. Наконец, не выдержала мучительного зрелища, зашла в свою комнату и вернулась, катя перед собой небольшой, весьма ладный с виду чемоданчик.

Самсонит – определил Игорь. Обязательный причиндал для всякого человека, считающего себя деловым. И емкий, и по габаритам хорош – такие не надо даже в аэропорту сдавать в багаж. Игорь, правда, не собирался лететь на самолете, но мамин презент как нельзя лучше походил к той обстановке, в которой Игорь должен был оказаться через день. Прибавлял солидности.

Все вещи уместились в чемоданчик сразу и аккуратно. Для полной гармонии достал из серванта и надел часы – подарок отца к двадцатилетию. Перед выходом – чашка того самого кофе, сэндвич, на этот раз с прошутто, и – все, пока.

Когда Игорь вышел на улицу, дождь почти перестал. Но он все равно поднял воротник куртки, прежде чем двинуть на автобусную остановку. Мокасины мягко ступали по асфальту, еле-слышно бурчал сзади колесиками чемоданчик. Все двигалось в нужном направлении, все было в порядке. Вот и остановка. А вот вдали блеснули фары автобуса. Еще пятнадцать минут, и Игорь будет на вокзале. Времени вполне достаточно, чтобы не торопясь, вразвалочку дойти да поезда, без спешки сесть в вагон, растянуться на диване – ведь у него отдельное купе. И подумать. О чем?

Автобус мягко подкатил, выплескивая на тротуар дождевую воду из мелких лужиц. Дверь шипя открылась. Игорь двинулся к ступеням. И – остановился. Водитель с удивлением смотрел на вполне приличного молодого человека, явно собравшегося на вокзал, судя по чемоданчику. И что-то он замешкался? Игорь махнул водителю: «Езжай». Тот пожал плечами: «Как хочешь».

Красные огоньки габаритов автобуса исчезли за поворотом. Игорь решительно зашагал в сторону, совершенно противоположную той, где находился вокзал. Но зато по направлению к дому, в котором жила Ася.

Игорю всегда нравился двор этого дома. Не в пример большинству других он был не просто чистеньким. Кто-то из жильцов действительно любил это место. Свидетельством чего были всегда аккуратно, в яркие цвета выкрашенные скамейки – явно дело рук не маляров и плотников из ЖЭКа. Беседка с резными деревянными кружевами. Несколько клумб, на которых с весны до поздней осени росли цветы. И весь этот уют был ограничен плотной зеленой изгородью. Все выглядело очень трогательно и производило впечатление на самые жесткие души. Игорь не мог припомнить, чтобы хотя бы раз на стене беседки появилось популярное слово из трех букв. Или кто-то потоптался на клумбах, или поломал скамейки. Оказавшись здесь, даже самые циничные граждане начинали бросать окурки аккуратно в урны.

В этот вечер дворик аккуратный оказался как нельзя кстати. Особенно – его кусты. Игорь решил забраться в них, когда увидел темные окна квартиры Аси на третьем этаже. Такой облом вовсе не охладил пыл Игоря. Наоборот, раззадорил, почти разозлил. Нет, он, во что бы то ни стало, дождется возвращения Аси. И все ей объяснит. И услышит тот ответ, который ему так хотелось услышать.. Но не маячить же невесть сколько во дворе, тем более, с чемоданом?

Вот Игорь и забрался в кусты. Он решил, что это хорошая мысль. Но вышло, что не очень. Потому что это оказался боярышник. С вполне длинными и острыми шипами. Однако деваться уже было некуда. Да и кожаная куртка немного спасала.

Спустя примерно час мокрые ветки и всерьез вознамерившиеся в кровь исцарапать ему руки и лицо колючки, несколько охладили темперамент молодого человека. На смену упрямству предательски пришло осознание, что выглядит он несколько глупо. Еще чуть позже – твердое убеждение, что со стороны он смотрится как полный идиот.

Игорь решил по крайней мере сменить позицию. Он уже взялся за ручку чемодана, как вдруг во дворе появилась машина. Большая и черная. Марки на таком расстоянии он разглядеть не мог. Фары полоснули по кустам, ослепив на мгновение Игоря, и он присел. А машина остановилась возле того самого подъезда. И из нее вышла… Ну, конечно же, Ася. Наверное, была где-то с подругами, взяла такси, пытался убедить себя в последней попытке Игорь. Хотя одновременно прекрасно отдавал себе отчет, что в их городе такие машины в качестве такси не работают. Что и подтвердило появление из машины нового персонажа. Мужского пола. Он галантно распахнул над спутницей большой зонт. Игорь, наплевав на царапины, и на все остальное, едва ли не наполовину высунулся из кустов, пытаясь разглядеть соперника. Тщетно. Зонт закрыл парочку, двинувшуюся к подъезду. Игорь слишком поздно услышал за спиной легкий шорох. Он не успел обернуться, как над его головой как будто что-то пронеслось. А затем был удар, темнота. Последнее, что он помнил об этом вечере – десятки колючек, в которые он рухнул лицом.