Женские же монастыри тогда на Руси были большой редкостью. Для женщины уход в монастырь означал отказ от мирской суеты, от семейной и уютной домашней жизни. Такой «уход» не поощрялся в светской среде. Девушка, не способная к деторождению или домашнему хозяйству, не желающая строить семью, в те времена могла стать предметом многочисленных упрёков и насмешек.

Но мы знаем, что Евдокия росла как обычная девушка, в миру. И, видимо, она была внешне весьма привлекательна. Неслучайно на неё обратил внимание её будущий муж, когда она была ещё в совсем малом возрасте.

Есть одна «зацепка», которая приоткрывает нам тайну о том, чему училась юная княжна Евдокия и как происходило её образование. Знакомство её и жизнь рядом со святителем Дионисием Суздальским (о котором подробно мы расскажем позднее) привели некоторых исследователей к выводу, что возможным её учителем был старец Нижегородского Печерского монастыря, проповедник и духовный писатель Павел Высокий. Монастырь был основан Дионисием, который позднее станет епископом и будет претендовать на митрополичью кафедру в Москве. И в стенах обители тогда проявили себя несколько выдающихся его учеников. Одним из них и был инок Павел.

Известных из летописей людей, проживавших в Суздальско-Нижегородском княжестве в середине XIV века, едва ли наберётся более трёх десятков. А тех, кто сыграл важную роль в истории Руси — и того меньше. Невозможно утверждать, что они не знали друг друга. Тем более, что Печерский монастырь был средоточием духовности, образования и просвещения.

Как и чем мог повлиять на быстро познающую мир княжну Евдокию скрывающийся за стенами монастыря духовный мыслитель? Попытаемся ответить на этот вопрос.

Когда Павел Высокий скончался, то в записи за тот, 1382 год (вариант даты — 1 января 1383 года), Симеоновская летопись и Рогожский летописец характеризовали его так: «Книжный вельми и философ велий и безмолвия имяше много; егда же беседы время бываше ему, многоразсуден и полезен зело, и слово его солию божественною растворено… писаше же книги учительныя многи и по епископом посылаше…»

Редкие для того времени слова! И как подобраны, чтобы описать человека, обладающего, по всей видимости, особенными дарованиями и талантами!

Много было споров — что же считать наследием старца Павла. Ибо не сохранилось подписанных им рукописей. Но есть некоторое количество созданных в это же время произведений, которые в конце имеют запись: «Сочинитель инок». А то и заголовок: «Поучения отца духовного» или «Поучение некоего отца духовного». И всё это рукописи XIV века.

По стилю, характеру написания и тематике этих сочинений уже в XIX столетии известный исследователь, архиепископ Филарет (Гумилёвский) в своём труде «Обзор русской духовной литературы, 862—1720» отнёс их к авторству инока Павла Высокого. Данные труды, по мнению архиепископа, «по языку и содержанию современные учительному Павлу».

Что же это за труды? Историк церкви Филарет включил в их число такие произведения, рукописи которых были как XIV, так и в списках XV и XVI веков: «Поучение избрано от книг, како жити крестьяном», «Поучение ко всем православным Христианом», «Слово ко всему миру», «Поучение отца духовного к детям», «Поучение некого отца духовного к сыну, како творити милостыни», «Поучение о лихоимстве и пьянстве», «Поучение о праздновании духовном и пьянстве», «Слово о умерших», «Слово о хрестьянстве».

Если предположить, что эти труды расходились в списках, особенно среди образованных людей, принадлежавших к правящему дому Суздальско-Нижегородского княжества, а значит, попадали в руки княжны Евдокии, то мы можем себе представить уровень образованности нашей героини. Здесь содержались наставления на многие случаи жизни, особенно на бытовые темы, связанные с проблемами нравственного поведения, милосердия и братолюбия. И мы будем считать, что старец Павел Высокий — современник Евдокии, известный тогда человек, — естественно, был её учителем, прямым или косвенным. И будем так считать, пока кто-то не докажет обратное.

Итак, годы летели, Евдокия взрослела, наступала зрелость. А далее начиналась совсем другая жизнь…

Можно много рассуждать о том, что происходило в то время на Суздальской и Нижегородской земле. Однако мы всё равно не сможем сказать почти ничего в подробностях — как росла и чем «дышала» юная княжна. Как мы уже говорили, летописи почти ничего не рассказывают нам об этом.

Но вот, наконец, самое первое летописное упоминание о княжне Евдокии. И оно уже связано с заключением брака. Однако на самом деле речь шла о ещё юной девушке: ведь княжне в то время исполнилось всего лишь 13 лет. Правда, на Руси была практика вступления в брак даже в более раннем возрасте. Зрелость приходила очень рано. Да и браки многие совершались для устроительства великокняжеской жизни, укрепления власти и упрочения союзничества.

Другое дело — счастливый ли это мог быть брак? И тут некоторые скажут — как повезёт! А более мудрые заметят — как Бог даст!

В случае с княжной Евдокией всё устроилось так, как и предположить было не просто.

Действительно, русские летописи впервые упоминают княжну Евдокию, дочь суздальского и нижегородского князя Дмитрия Константиновича, только в 1366 году, в возрасте тринадцати лет. Возможно даже, что ей было ещё двенадцать, так как свадьба состоялась 18 января. И дело не в том, что летоисчисление на Руси было либо мартовским, либо сентябрьским. Просто мы не знаем точно её дня рождения.

Во всяком случае, жених — Дмитрий Иванович — сватался или приезжал к отцу невесты для переговоров о женитьбе ещё до того, как ей исполнилось 13 лет.

Летописи так и пишут — о свадьбе двух молодых людей. Собственно, самому Дмитрию тогда было лишь шестнадцать лет. Первых детей княгиня начнёт рожать только спустя несколько лет.

Два слова о возрасте, при котором невесты тогда вступали в брак. Был ли он ранним для княжеских семей? Например, в 1349 году дочь Симеона Гордого — Василиса — сыграла свадьбу в 14 лет, как и дочь великого князя Ивана Красного, выйдя замуж за литовского князя в 1356 году. Позднее возраст великокняжеских невест немного вырос. Анна — младшая дочь Дмитрия Донского — вышла замуж в 18 лет. Этот же возраст бракосочетания мы видим в XV столетии. Надо сказать, что жёны тогда, как правило, переживали своих мужей, хотя проблемы деторождения с точки зрения медицины были весьма серьёзными, и не раз во время родов женщины уходили из жизни…

Брак Дмитрия с Евдокией означал заключение союза между Московским и Нижегородско-Суздальским княжествами, правители которых до этого вели борьбу за владимирский великокняжеский стол, доставшийся в итоге, как мы помним, московскому князю Дмитрию.

Иногда историки пишут, что этот брак не был связан с каким-либо расчётом или взаимоотношениями между Москвой, Суздалем и Нижним Новгородом, что он произошёл только лишь по любви и велению души. Мы готовы согласиться с такой романтической трактовкой. Однако династические браки совершались, если можно так сказать, по всем поводам сразу! И то, что в данном случае расчёт совпал с искренними чувствами, что брак стал продолжительным, счастливым и многодетным — это только подтверждает. Объединение в одну семью стало возможно благодаря усилиям митрополита Алексия и преподобного Сергия Радонежского.

Неслучайно спустя четыре столетия Екатерина II, будучи правительницей России, так заинтересованно отмечала имя правительницы Руси XIV века — Евдокии. Императрица Екатерина Великая внимательно изучала русскую историю. Её перу принадлежат некоторые исторические труды. Имея под рукой источники, которые могли быть утеряны позднее, она приводила иногда очень интересные факты. Так ею была создана записка (вариант жития) «О преподобном Сергии Радонежском», где императрица повествует: «В 1366 году (по разным расчётам календаря это было на самом деле в 1365 году. — К. К.-С.) преподобный игумен Сергий, по просьбе князя великаго Дмитрия Ивановича, ездил послом в Нижний Новгород к князю Борису Константиновичу о мире, и мир и тишину паки восстави, и первыя слова о браке князя великаго Дмитрия Ивановича со дщерью князя Дмитрия Константиновича Суздальскаго были пособием преподобнаго игумена Сергия, чем пресеклись междоусобныя распри о великом княжении Владимирском на Клязьме».