Но вместо этого были лишь буйные краски и беспорядочные звуки, бьющие в уши.

И даже это закончилось.

Звуки исчезли, цвета испарились. Чак несколько раз моргнул и огляделся. Исчезла ухоженная, хотя и высокая, трава Времяла–за. Исчезли белые блоки. Четыре красных блока, полузакопанные в землю, тоже исчезли. И не было больше на горизонте приземистого здания управления Времялазом.

Земля с более пышной растительностью стала чужой даже на первый взгляд.

— Ну вот, — тихонько сказал Оуэн. — Теперь мы в Юрском периоде Мезозойской эры, примерно на сто миллионов лет назад в прошлом.

Все казались ошеломленными. Осматривались и ничего не говорили. Первым нарушил молчание Гардель.

— Что такое Юрский период? — спросил он. — И Мезо… Мезо…

— что?

— Мезозойский. Это геологические периоды. Мезозойский означает «промежуточная жизнь». Геологи так называли эту Эру, потому что в ней появилось очень много различных форм жизни.

— А Юрский?

— Один из периодов Мезозойской эры, — улыбнулся Оуэн, — получил свое название от гор Юры между Францией и Швейцарией, где были открыто и хорошо изучено много скал этого периода.

— Оуэн щелкнул пальцами. — Нужно сразу же включить силовое поле. Это не просто так называют эрой динозавров.

Оуэн сбросил с плеч лямки и поставил на землю увесистую упаковку. Отвернув сверху пару винтов, он снял крышку и открыл панель с многочисленными циферблатами. Там были также две кнопки. Оуэн нажал одну из них и стал медленно подкручивать какой–то диск.

— Теперь энергия окружает нас, — пояснил он, — как зонтик. Как только он очистит первый метр… — Он глянул вперед и добавил: — Вот именно, там.

Он щелкнул другим диском и стал поворачивать его, на этот раз быстрее.

— Теперь силовая стена движется по земле и отгонит любое животное, которое встретит на своем пути. И она будет расширяться до тех пор, пока не превратится в круг радиусом в одну милю. Так что у нас будет много места, где можно ходить безопасно.

— Как невидимый, перевернутый круглый аквариум, — уточнил Артур.

— Да, вот именно так, — сказал Оуэн, глядя на циферблаты. — Или как навес из чистой энергии.

— А откуда вы знаете, что в защищенном пространстве не будет никаких животных? — спросил Мастерсон.

— Я опустил силовое поле вплотную к земле, — принялся объяснять Оуэн, наблюдая за приборами. — Электрические разряды по мере расширения поля отгонят все живое. Можете быть уверены, что эта площадка будет очищена. — Не отрывая взгляд от приборов, он нажал на панели вторую кнопку. — Все готово. Теперь можно расходиться.

Внезапно все, казалось, осознали, где находятся, и глядели вокруг, потеряв дар речи; их глаза жаждали подробностей.

Они были у начала времен. Мир был юн и свеж, и дикая местность, состоявшая из странных деревьев и скал, казалась такой же чуждой, как самая далекая планета.

Чак сглотнул, его взгляд блуждал. Землю повсюду покрывали папоротники, от которых, как дым, поднимались плотные слои тумана. Земля под ногами шла под уклон, фунт состоял из темносерого сланца с крупнозернистым известняком и песчаником. Вдалеке, среди высокой растительности что–то двигалось. Чак видел неясные силуэты животных, бродивших по краю силового поля. Дрожь предчувствия пробежала у него по позвоночнику.

Из земли торчали гигантские хвощи, внешне напоминающие пальмы с короткими стволами и пучками длинных листьев. Кроме того, Чак с удивлением увидел сосны и другие вечнозеленые растения. Местами, как взрывы красок на монотонно–зеленом холсте, росли кусты, усыпанные крупными цветами. Это были, как вспомнил Чак, прадеды покрытосеменных растений, которые в настоящее время составляют девять десятых всех наземных растений.

Воздух был насыщен какими–то миазмами, бьющими в ноздри с почти физической силой, заставляя их сжиматься от отвращения. Влажность висела в воздухе с той тяжестью, что предшествует летней фозе. Тем не менее, ярко светило солнце, пробиваясь тяжелыми золотистыми лучами к земле сквозь плотный покров растительности.

Веерообразные листья вечнозеленых растений были развернуты к солнцу. Чак узнал среди них гинкго и адиантум с мясистыми фруктами и съедобными орехами.

Глаза его воспринимали все это, а сам он был преисполнен смешанным чувством удивления и страха. Тем не менее, он знал, что перед ним всего лишь пустая сцена. Актеры все еще прятались за кулисами, ожидая нужного момента для появления. Их смутные тени он и видел на границе силового поля — тяжелые, неповоротливые фигуры, характерные для Юрского периода. Динозавры.

Он снова посмотрел на стену растительности и попытался себе представить стегозавра, жующего листву, или зауропода, расхаживающего среди деревьев. Но ничего не получалось. Эти существа все еще были для него чем–то воображаемым, просто теорией, которую ученые вывели из древних костей. Он знал все названия, перед глазами у него были картинки с изображением любого из них, но все равно это оставалось неживым, книжным. Подсознательно его разум проводил строгую границу между воображением и действительностью. Кости, книги, теория — все это части действительности. А вот сами гигантские динозавры все еще оставались нереальными, каковыми и останутся, пока он не увидит их живыми.

Так или иначе, Чак с нетерпением ждал этого. Он лелеял фантазии о чудовищах, тайно вынашивал их в своей голове, так же, как тайком приносил в школу жаб, когда ему было двенадцать. У него было предчувствие, что все теории ошибаются, что чудовища наяву могут оказаться крошечными ящерками вместо гигантских исполинов. Он не хотел, чтобы рушились его мечты, поэтому не стремился проверять теорию.

— И что здесь настолько ужасного? — спросил Мастерсон, нарушая тишину. — То же самое может быть в Африке или в любых других нехоженых местах.

— Может быть, — тихо сказал Оуэн. — Но это не Африка. Это Америка, мистер Мастерсон. Америка за много лет до появления самого первого человека.

— Вот их я хотел бы увидеть, — загорелся Пит, сверкая зелеными глазами. — Настоящих пещерных людей.

— В Юрском периоде еще не было людей, — возразил ему Оуэн. — Как мы теперь точно знаем, первые люди появились в кайнозое, примерно через девяносто девять миллионов лет спустя с этого времени.

— Кайнозой? А это что? — спросил Гардель.

— Кайнозой означает «Современная жизнь». Это наше время. Вы должны помнить, что Человеку всего один миллион лет. А сейчас мы не в современности. Должно еще пройти очень много веков, прежде чем на Земле появится Человек.

— Значит, мы должны были отправиться в кайнозой, — заявил Мастерсон. — Мне тоже хотелось бы увидеть пещерных людей.

— Путешествия в любые времена, населенные Человеком, запрещены законом, — процитировал Оуэн.

— Но это просто позор, — сказал Артур, тряхнув массивной головой. — Древние люди очень интересны.

— Пожалуйста, заткнись, Артур, — рявкнул Мастерсон.

В глазах Артура опять сверкнула вспышка гнева. Казалось, он собирался что–то ответить, но отвернулся. Чак обернулся к Мастер–сону, пытаясь понять, чем вызвана его нападка на негра. Но в глазах Мастерсона плескалось безмятежное спокойствие. Он уже забыл, что только что сказал.

— Это наша дичь? — Он махнул рукой в направлении смутных теней.

— Да, — слегка оживился Оуэн. Чак понял, что брат тоже услышал, как Мастерсон разговаривает с Артуром, и ему это тоже не понравилось.

— Прекрасно, — воодушевился Мастерсон. — Мы вроде бы на охоте, так что давайте начнем охотиться. Мне это стоило кучу денег.

— Которые пойдут на благие дела, мистер Мастерсон, — заметил Оуэн.

— Вот как? На что же именно?

— Фонды, состоящие из заработанного на частных охотничьих экспедициях, позволяют нам финансировать научные экспедиции. Мы уже узнали очень много о прошлом.

— Хорошо, — прервал его Мастерсон. — Давайте хотя бы поглядим на тех животных.

Он пошел к джипу и сел за руль.

— Прежде чем мы сойдем с этого места, — сказал Оуэн, — нужно его отметить. Вы привезли краску, как я просил?