«Ну и дурная же ты. Вот придешь домой, сама же над этим смеяться будешь, как ты сама себя напугала до чёртиков. Ведь при свете ещё же ты шла тут, и всё совсем смотрелось не так страшно», – думала она, подбадривая себя.

Гнилые, оставшиеся ещё с осени листья, шуршали под ногами. Изо рта у неё выдыхался лёгкий пар.

Хотя температура воздуха не была уж низкой, от апрельской земли, ещё не согревшейся после зимних морозов, веяло холодом и сыростью.

Шуршание…

Тут она резко остановилась. Ужас, который она сейчас испытала, прокатился по всему её телу до самого горла, схватив его ледяной рукой, а на глазах даже выступили слёзы. Чувствуя, как сердце бешено колотится где-то в горле, она, не переставая надеяться в глубине души, что ей показалось, и, видимо, хотя в этом убедить себя, медленно начала оборачиваться.

Дело в том, что она действительно услышала шуршание где-то совсем рядом.

Дрожащей рукой, нащупав в кармане ключ и сжав его так, что онемели пальцы, она наконец-то окончательно обернулась.

О нет.

Как в замедленной киносъёмке, от затопившего всё её тело дикого ужаса, она наблюдала, как из-за ближайшего ствола дерева появляется страшная чёрная фигура.

Вот появились ноги.

Руки. Руки в чёрных перчатках, неслышно перебирающие по стволу берёзы.

Голова. Без лица. Лица на ней не было видно. Вместо него – чёрное нечто с блестящими на нем глазами.

Капюшон, подобный мантии всадника Смерти.

Нечто окончательно показалось из-за дерева и остановилось, оказавшись от неё на расстоянии двух метров. Пару секунд, которые еле живой от ужаса Ксюше вечностью, оно стояло почти неподвижно и, кажется, смотрело на неё. Словно оценивая.

А она даже не могла вдохнуть. В голове её потемнело.

«Может, всё это нереально?» мелькнула в её сознании отчаянная мысль.

И тут оно вдруг резко двинулось на неё.

К Ксюше моментально вернулись силы. Закричав так громко, насколько вообще была способна, она рванула в сторону освещённой вдали улицы, но, не пробежав и пары метров, почувствовала на себе грубую хватку сзади. С отчаянным визгом дёрнувшись вперёд, что было сил, она рухнула прямо на асфальт, ударившись грудью, коленями и левым локтем так, что в голове зазвенело, и подступила тошнота. Но не успела она даже попытаться вдохнуть, как оказалась резко поднята за шиворот так, что приняла вертикальное положение. После чего нападавший так же быстро и неожиданно толкнул её в сторону леса.

Ксюша еле стояла на ногах и едва соображала от сковавшей её ледяной волны дикого, животного ужаса. Не сумев сориентироваться, она забыла про бордюр и очень больно запнулась об него, взвизгнув и снова чуть не упав, но похититель небрежно, даже не заморачиваясь, с силой дёрнул её вверх.

Из её рта вырвался звук, похожий на вой смертельно раненого животного. Слёзы, покатившиеся из глаз ещё в момент её падения с размаху на тротуар, перешли в настоящие рыдания.

Она громко всхлипнула и снова начала кричать.

Неожиданно они остановились. В тот же момент Ксюша почувствовала, как в шею ей спереди ткнулось холодное лезвие, и от ужаса едва не потеряла сознание. На какой-то момент она уже приготовилась к тупой жуткой боли, ощущению собственной горячей крови на своём горле и наступлению вечного забвения. Но тут же, боковым зрением она заметила, как чёрная голова слегка склонилась к ней, словно намекая, что всё это произойдёт, если она не перестанет кричать. И каким-то непостижимым внутренним чутьем она ясно поняла, что так и будет.

Ксюша с неимоверным трудом сделала судорожный вздох, едва не захлебнувшись собственными слезами, текущими из глаз и носа. Всё расплывалось перед глазами.

Так же неожиданно, как и остановился, напавший продолжил быстрым шагом вести её вглубь леса, толкая перед собой. Нож у её горла при этом он не отпускал.

Вскоре стало совсем темно и глухо. Только голые, облезлые стволы деревьев, подобные безмолвным памятникам, смутно различались вокруг. Ксюше казалось, что она находится в каком-то жутком ночном кошмаре, от которого вот-вот сейчас наступит пробуждение – вырвет из липкой паутины смерти и дарует блаженное чувство безопасности и облегчения от того, что на самом деле, если чего и надо бояться сейчас – так это собственной подушки.

Вот только…. Впивающийся в кожу горла безжалостный твёрдый металл. Грубая рука, державшая её за шиворот. Его тяжёлое дыхание рядом с её ухом. её ослепляющая боль в разбитых коленях, локте и рёбрах, что отдавалась в голове звоном и тошнотой. Всё это было так ярко, что не могло быть нереальным и не давало утратить чувства действительности происходящего.

Они шли куда-то через лес. От длительной быстрой ходьбы и страха у Ксюши появилась одышка. Каждый вздох ноющей болью раздирал её ушибленные рёбра, а лёгкие, казалось, горели огнём. Сердце колотилось как безумное. Она отчаянно пыталась подавить рвущийся наружу кашель, боясь, что это рассердит его, но у неё всё равно в итоге не получалось – она задыхалась при этом. Она старалась кашлять еле слышно – так, что из её горла выходили лишь тоненькие хрипы, сопровождаемые судорогами. С каждым таким хрипом она боялась, что вот сейчас он остановит её и….Дальше об этом думать она не решалась, боясь, что неминуемо скользнёт в черноту. Почему-то сохранять сознание сейчас ей казалось особенно важным, и ради этого она держалась за чувство боли в ушибленных конечностях и груди, как за якорь.

Сколько они уже шли, Ксюша не знала. Слёзы беззвучно текли по её лицу, от чего и без того еле различимая чернота леса вокруг казалась ещё более расплывчатой. Ещё дважды во время пути она спотыкалась, но упасть ей не давала грубая, безжалостная, ведущая её рука. Она старалась не думать о том, куда и зачем её ведут. Но мысли жуткими образами настойчиво лезли в её сознание, одна за другой.

«Он ищет место поукромнее, чтобы никто не смог обнаружить мой труп, который там закопает».

«А перед этим убьёт…»

«Скорее всего, ещё перед этим изнасилует..»

«А может, это наёмник «ЛК»? Они сказали, в каком месте я выйду от них, чтоб схватить? Или кто-то ещё, кто хочет добраться до Гоши таким способом? Повлиять на него, похищая меня?»

«Или добраться до меня? Силой заставить что-то сделать?»

«Я никогда ему не сдамся до последнего, кем бы он ни был».

«Я не должна просто так позволить убить себя».

Неожиданно он резко толкнул её на землю лицом вперёд. Ксюша отчаянно взвизгнула от испуга и вновь полыхнувшей боли в местах недавних ушибов. Кроме того, она ударилась подбородком о какой-то камень. На мгновение боль ослепила её. В нос ударил гнилой, отвратительный запах разложения от старых листьев и чего-то ещё.

Всё произошло быстро. Не успела она оправиться после падения, как поняла, что он уже склонился над ней.

«Нет…»

Она ожидала, что вот сейчас его грубые руки начнут срывать с неё одежду ниже пояса. Но вместо этого похититель без лишних церемоний завёл ей руки за спину, а ещё через мгновение она почувствовала, как оба запястья резко стянул узел. Потом ещё. И ещё. Быстрые, точные движения.

Кажется, какая-то верёвка.

Наконец, нападавший сделал своё дело и перевернул её на спину. Своими заплывшими от слёз глазами она еле различала плотную тёмную фигуру, склонившуюся над ней на фоне чернеющих высоко вверху веток, которые виделись ей сейчас фоновыми узорами из калейдоскопа.

Маньяк достал что-то из кармана и склонился над этим. Послышался звук отреза или отрыва. Затем он быстро склонился к ней и снова и заклеил ей рот липкой плотной лентой.

Он был так близко, что Ксюша различила блеск его глаз сквозь прорези в маске. Или шапке? Или это вообще был не человек с отсутствующими другими чертами лица?

Она заметила, что, в отличие от всех его грубых и небрежных предыдущих действий, это отличалось. Оно было другим. Более тщательным, внимательным, словно у искусного мастера во время выполнения особо тонкой и сложной резьбы. Ленту он приклеивал не спеша, аккуратно, следя за плотностью её прилегания. Удивительно мягким, хоть и уверенным, движением, он провёл по её окончанию у угла рта. Словно любящий и разумный родитель, точно знающий, что нужно его несмышленому ребёнку и с нежностью и решительностью направляющего его.