– Привет, Снежана, – цедит сводный брат сквозь зубы.

– Здравствуй, милый. Ты не брал трубку! – Снежана надувает губки и становится похожа на дорогую фарфоровую куколку. Поневоле чувствую себя рядом с ней замарашкой, даже в красивом платье, с макияжем и прической, которой занималась полдня…

– Был занят.

– Я знаю, что у тебя много работы, котик, но ведь нельзя забывать о своей будущей жене! – воркует игриво девушка, крепко прижимаясь к нему. Наверное, будь они наедине, сама бы залезла на Алекса, так она льнет к его крепкой груди.

– Снежана, – Алекс настойчиво отдирает от себя ее руки и говорит с нажимом, – не здесь.

Мне даже жаль ее становится. Она явно влюблена в Громова и как ни старается привлечь его внимание, он все равно смотрит на нее равнодушно. Но жаль мне ее недолго – на хорошеньком личике Снежаны мелькает злость и она смеривает меня совсем уж недружелюбным взглядом, словно я виновата в том, что Алекс себя так ведет. Так что я спешу сбежать, пока она не прицепилась ко мне.

– Пойду осмотрюсь здесь немного, – говорю я и быстро ретируюсь, пока Алекс не успел возразить. И чего он таскается за мной, как надзиратель? Лучше пусть женушку будущую развлекает.

Кто бы знал, что через час я вообще дико пожалею, что ушла? Здесь везде царила невероятная скука, а больше всего это сборище оказалось похоже на какой-то светский раут, прямо как в сериалах. Почти все с бокалами, мило беседуют на совершенно неважные темы и делают вид, как им интересно обсуждать погоду и последние новости. Я побывала в нескольких таких «кружках» и всюду говорили об одном и том же. Попыталась было завести разговор о том, каким был прошлый глава клана, но все тут же скорбно замолкали и переводили разговор на последние сплетни.

Видела я и пару кружков с моими ровесниками, но даже подходить к ним не стала, несмотря на приглашающие жесты и милые улыбочки. Нет уж, общения с Дэном мне хватило за глаза, теперь ко всем дочкам-сыночкам богатеньких родителей приближаться даже на пушечный выстрел не хотелось.

Несмотря на большое количество народа, душно в помещении не было, наверное кондиционеры работали на полную. Но вот что плохо, так это то, что отыскать Алекса во всей этой толпе оказалось ох как непросто. Я как раз лавировала между группками людей, когда внезапно гул разговоров прервал бой часов. На секунду все замерли, как по команде обернувшись к висевшим на стене старинным часам и в зале повисло гробовое молчание. Мороз по коже продрал от этой картины. Вроде бы ничего такого, но как–то все жутковато выглядело.

А после вся толпа организованно пошагала в дальнюю часть зала, к возвышающемуся постаменту. Здесь за дубовым столом восседал дядя Вова, а рядом с ним – Герман Волков. С левой стороны был установлен и другой стол, и место за ним занимал незнакомый пожилой мужчина в очках. Как только люди образовали полукруг, остановившись в нескольких шагах от постамента, старший Громов поднялся.

– Доброго вечера всем нашим гостям! – улыбнулся отеческой улыбкой дядя Вова, неторопливо оглядывая собравшихся, – Как вы знаете, сегодня мы собрались не оплакивать кого-то и не праздновать, а для особого дела. Мы выбираем нового главу клана, ведь в нашу семью снова вернулись наши друзья и соратники Орловы.

Буквально кожей ощутила скрестившиеся на мне взгляды и невольно поежилась. Хорошо, что дядя Вова снова начал говорить, потому что от такого внимания становилось не по себе. А еще неприятно царапнуло, что мой опекун говорил об Орловых во множественном числе. Как будто кроме меня здесь еще кто-то был из моей семьи…

– У нас, как и всегда, две кандидатуры, – говорит дядя Вова и в этот момент по залу прокатывается смешок. – Один из них – ваш покорный слуга, а второй… Герман Волков.

Мужчина поднимается со своего места и с достоинством приветствует присутствующих кивком головы. Наши взгляды пересекаются, когда он садится вновь, и Волков улыбается мне многозначительной улыбкой. Интересно, они и правда были друзьями с папой?

Голосование, на удивление, проходит быстро. Здесь не голосуют все, а только один представитель от каждой семьи. И практически все эти представители – мужчины. Я даже не удивляюсь подобному. По рассказам Алекса уже становилось ясно, как в клане относятся к женщинам.

– Ты уже написала на бумажке фамилию семьи, за которую голосуешь? – звучит знакомый голос из-за плеча.

Вздрагиваю от неожиданности и едва не роняю заветный клочок на пол. Когда Алекс успел подойти так близко?

– Да, – отвечаю коротко, глядя вперед.

– Нужно отдать эту бумажку счетоводу и после этого твой голос зачтется одному из кандидатов.

– Да все я видела, – раздраженно говорю я и оборачиваюсь к мужчине, – Чего ты так нервничаешь?

Алекс выглядит встревоженным, а когда наши взгляды встречаются, смотрит испытующе и признается:

– Потому что твой голос – решающий.

Поспешно отворачиваюсь, чтобы скрыть всполохи злого торжества в глубине глаз.

– Милана Орлова, приглашаю вас проголосовать от имени себя и своей семьи.

Не могу не вздрогнуть от последних слов. Потому что от моей семьи не осталось никого. И вполне вероятно, что именно по вине Громовых. Напряжение разливается по воздуху и в воцарившейся тишине гулко разносится по каменному полу каждый мой шаг. Иду к столу на возвышении и спиной ощущаю сотни взглядов. Но особенно сильно – взгляд Алекса, остро вонзающийся между лопаток.

Вы не сможете меня здесь удержать. Не сможете больше командовать.

А я… я докопаюсь до правды. Любой ценой.

– Ваш голос, – мужчина в очках протягивает ко мне руку.

Отдаю ему бумажку и разворачиваюсь лицом к стоящей поодаль толпе. И снова поневоле ищу глазами Алекса. Не знаю, замечает он что-то или просто чувствует, что сейчас будет, но вижу, как его тело напрягается, словно он готовится к атаке.

Мне плевать, кто выиграет в голосовании. Я только хочу, чтобы это были не Громовы.

– Вы за правящую семью клана? – с нажимом спрашивает счетовод, выразительно глядя на меня поверх очков. Словно давая мне последний шанс образумиться.

– Против, – отрезаю холодно и по залу прокатывается потрясенный гул.

Снова наши с Алексом взгляды скрещиваются, вот только сейчас он смотрит на меня с ненавистью, сжимая кулаки. По скулам сводного брата ходят желваки и меня бросает в жар от одной совершенно четкой мысли: мне конец.

Алекс

Я ждал подвоха весь вечер. С того самого момента, как увидел ее, разодетую в немыслимо сексуальный наряд на этой чертовой лестнице. Знал, что она надела это платье только чтобы подразнить, задеть, вызвать шок. Ей такое нравилось, для нее это игра. Забавно же видеть, как мужики при твоем виде чуть ли не шеи сворачивают. Да и женщины тоже, только осуждающе перешептываясь. Потому что на собрания клана никто не позволял себе откровенно одеваться.

Всего лишь открытые плечи, вполне скромное декольте и разрез, который и не сразу заметишь, а какой фурор! Заявила о себе, ничего не скажешь. Пришлось поневоле сопровождать ее весь вечер, лишь бы не крутились вокруг нее кумушки и особо предприимчивые парни. Даже когда эта девчонка думала, что сбежала, я незримо следовал тенью. Благо, людей было много и затеряться в толпе – не проблема.

А еще… хотелось стащить осточертевший пиджак и замотать эту пигалицу в него. Чтобы перестали глазеть: кто-то смотрел недобро, кто-то – осуждающе, а кто-то вообще раздевал глазами. И это… бесило неимоверно. Это просто потому, что я за нее отвечаю, конечно, но до чего же неприятное чувство.

Когда Милана обернулась перед голосованием, внутренний голос уже вопил вовсю, что нужно все это остановить. Надо было послушать его и не ждать, чем обернется вечер.

– Против.

В первую секунду я даже не понял, почему в зале висит гробовая тишина. А во вторую... во мне поднялась волна ненависти. Сжимаю кулаки, глядя исподлобья на сводную сестренку и мечтая теперь не только увезти ее отсюда, но и свернуть ей шею. Она вообще понимает, что натворила??