Даже собственное тело виделось и ощущалось Викой как чужое. Чтобы ходить, говорить, дышать, приходилось отдавать телу команды. Сознательно планировать движение каждого мускула… Подъём на ноги, вдох, выдох, шаг, вдох, выдох. Это ощущалось как вечность. Как заплыв через зыбучие пески.

Любая мысль давалась с трудом. Мозг Виктории отказывался работать нормально, он пел, говорил странными метафорами и пытался сыграть миру фантасмагорическую мелодию своими электрическими импульсами.

Блондинка споткнулась, и по собственным ощущениям пару месяцев пялилась на приближающийся песок, пока орчиха и Тангулиэ не подхватили несчастную кошкодевку и не поставили на ноги. Зато падая у Вики было время расслабиться, всё обдумать, всё рассортировать по полочкам.

Женщины осторожно вели Викторию вперёд под руки — шепчущая пригрозила санкциями, если команда продолжит сидеть на месте — и пытались как-то привести блондинку в чувство. Увы, ни одна из них не обладала целительскими навыками. Впрочем, даже если бы обладала, это бы не помогло.

Постепенно к девушке возвращался контроль над телом, ощущение течения времени вернулось в норму, а разум перестал чувствовать себя безбилетным пассажиром на подводной лодке. Вскоре Виктория уже могла идти самостоятельно и думать более привычным образом. Более привычным, но отнюдь не тем же самом. Явь с тающими чёрными айсбергами в океане-кладовке сознания — событие, совершенно точно разделившее жизнь на «до» и «после». За месяцы несостоявшегося падения лицом в песок, новая Виктория в этом убедилась. И если старая Виктория точно не стала бы заходить так далеко с истинным зрением, знай она о последствиях, Виктория нынешняя прекрасно понимала — пережитое было лишь первым шагом. Необходимым, неизбежным и невозможным.

Системный интерфейс показывал лишь непонятные символы. «Рассинхронизация… Система не может адаптироваться к моему текущему состоянию, потому что переход был слишком резким. Не страшно. Система мне пока не нужна. Главное, что Ника в порядке. Мой маленький симбионт всё проспал и сможет относительно безболезненно адаптироваться, когда проснётся,» — подумала Виктория.

Впереди показался островок с обелиском.

«Та, Что Шепчет… Ты хотела, чтобы я всё это увидела? О да, богиня безумия таки свела меня с ума. И именно в этом заключается её обещанная помощь. Ходящая-за-Гранью не может позволить себе роскошь ходить по безопасным тропинкам здравого смысла. Только сойдя с ума можно попасть туда, куда мне нужно,» — думала Виктория.

В конце концов девушка поняла — главный побочный эффект истинного зрения заключался в том, что оно и впрямь позволяет видеть суть вещей.

— Что это было? Что ты сделала?

Виктория, Гогзу и Тангулиэ стояли на платформе с обелиском. Вернее, с остатками обелиска. Артефакт, которому шепчущая делегировала «испытание признаний,» рассыпался на куски. Спутницы Виктории были крайне шокированы этим событием. Или, скорее тем, что к нему привело…

— Леди Вуднайт… Что вы сделали?

— Ммм, как бы мне это объяснить… — Блондинка наклонила голову, прижала указательный палец к щеке, и завиляла хвостом, — Во, хорошая аналогия!

— Ана-чё? — нахмурилась Гогзу, но Вика это проигнорировала.

— Представь себе огромный очень сложный карточный домик, и он построен вокруг муравейника, и по этому домику бегают муравьи. На карточный домик постоянно падают опилки, и муравьи таскают их в муравейник… Если насыпать на определённый части карточного домика слишком много опилок, то в один момент времени суммарный вес муравьёв и опилок превысит… Нет, это реально дерьмовая аналогия. Она казалась мне лучше пока я не начала её озвучивать, — Виктория вздохнула и поникла, ссутулившись и опустив голову.

— Я нихуя не поняла, — сказала Гогзу.

— Я тоже, леди Вуднайт.

— Короче, обелиск — это артефакт. С точки зрения мага — это очень сложная и большая структура магических цепей и плетений, засунутая в голубой светящийся самотык посреди космоса…

— Кос-чего? — снова нахмурилась Гогзу.

— Так вот, большая часть всей это структуры обычно неактивна — нерационально питать её всю. Как например нелогично напрягать все мышцы в теле ради любого движения.

— Ага! — радостно воскликнула орчиха.

— Леди Вуднайт, основы артефактологии никак не объясняют произошедшее…

— Атятя! — Виктория погрозила Тангулиэ пальчиком, — Не перебивай! Артефакты управляются одним контрольным плетением, или их группой. Их можно считать разумом артефакта, но на самом деле это просто набор простейших контекстных зачарований, почти полностью состоящих из элементарных заклятий мана-импульса вида условие-действие. Чем больше у артефакта возможностей, тем больший список таких пар ему нужен чтобы функционировать и тем разумнее он выглядит для непосвящённого. Ну, это конечно если в артефакт не засунута душа…

— Леди Вуднайт, не говорите так спокойно о запретной магии, — напряглась Тангулиэ.

— Я вообще нихуя не понимаю, о чём она говорит, — Гогзу повернулась к Тангу, при этом тыкая пальцем в Викторию.

— Так вот, структура обелиска — это прям целый город. Обелиск на самом деле предназначен для целой кучи разных испытаний, просто мы пока видели только одно, поэтому он даже сложнее чем кажется на первый взгляд, а он сразу кажется ваще пипец крутым артефактом.

— Согласна, — кивнула Тангулиэ.

— И тут ещё фишка в том, что контрольные плетения обелиска реагируют на любые действия тех, кто проходит испытание. Там целая система наблюдения активируется, когда кто-то входит на платформу, и она передаёт всю инфу контрольным плетениям, и там прям огромный список потенциальных условий, на которые обелиск может реагировать. Самый важный момент — любой артефакт — это всё ещё просто магическое плетение, подчиняющееся всем фундаментальным законам магии. А плетение само по себе штука хрупкая и уязвимая. Разломать своё заклинание — проще простого, достаточно переборщить с напором маны в определённых частях плетения, и они лопнут, а само плетение рассыпится как карточный домик…. Чужое плетение тоже легко сломать, но вот получить к нему доступ — гораздо сложнее. Обычно эффективнее стукнуть человека по голове палкой. В структуру артефакта залезть тоже нифига не просто. Но! — Виктория подпрыгнула и указала пальцем вверх.

— Но вы нашли способ сделать это быстро и относительно легко с помощью своей способности, истинного зрения? — спросила Тангулиэ, — А зачем надо было петь и танцевать? Это какое-то особое ритуально заклятье?

— Неа, лучше, — Виктория лучезарно улыбнулась, — Поскольку у обелиска огромный список потенциальных условий и реакций на них, можно заставить его плетения самоуничтожиться комбинацией простых и безобидных действий. Для этого нужно разом увидеть всю магическую структуру со всех сторон и во всех плоскостях и моментах времени. Потом достаточно всего лишь создать последовательность условий, которые вынудят контрольные плетения отправлять мана-импульсы и активировать вторичные плетения таким образом, что спустя какое-то время некоторые части структуры окажутся перегружены маной, что вызовет их повреждение и приведёт к каскаду событий, неминуемо ведущему к саморазрушению одного плетения за другим и неизбежно вызовет последующий коллапс всего артефакта, включая его физическую оболочку.

— Я абсолютно нихуя не поняла из твоего объяснения.

— Это не должно быть возможным в принципе! — воскликнула Тангулиэ, — То есть, в теории, наверное, такое возможно, но… — женщина вздохнула и замолчала.

— И всё же, при чём тут был твой странный танец? И песня? И непонятная фраза, когда мы зашли на платформу? — спросила орчиха.

— Ну просто в выбранный мной момент времени при наличии именно нас троих на арене, структуру обелиска можно было разрушить именно такой последовательностью действий.

— А кто такой Джорно Джованна и что у него за мечта? — спросила Тангулиэ.