— Ах ты, пигалица! А еще что придумала? Может, и парня моего себе возьмешь?

— А что, есть уже несчастный…ой, кандидат?

Да, меня стукнули. По голове, и не раз, но это ни что, по сравнению с той пощечиной, что дала сегодня в первой половине дня судьба.

Саша успокоился через пару минут и всё же согласился меня у себя приютить на пару дней… Пару десяток дней, но пока он этого не знал. Он был добрым, и нехорошо было этим пользоваться, но в таком огромном городе он был единственным, кто мог мне помочь.

Я набрала Бэду. Мои руки слегка подрагивали, потому что я отлично осознавала, как некрасиво поступаю с ребятами.

— Что хотела?

Конечно, я же не Весна, чтобы со мной сюсюскались по телефону.

— Бэд, привезешь мои вещи, чтобы остальные не узнали?

Гнетущее молчание на той стороне провода. Не знаю, что парень обо мне подумал, но он согласился, а вскоре и приехал.

Его слова стали хорошей поддержкой, и всё равно, сколько бы я хороших слов не слышала, сколько бы меня не поддерживали, мне предстояло проделать очень много работы.

— Что мы делаем в такой дыре в шесть часов ночи?

Я в очередной раз зевнула и на этот раз чуть не вывернула челюсть.

— Рот закрывай, невежа, фу. И вообще-то шесть часов — это уже и-го-го какое утро!

Я не узнавала Сашу. Раньше он терпеть не мог рано вставать, его занятия в вокальной студии я ему никогда не ставила раньше двенадцати, а тут ему в пять стало легко подскакивать. Что-то тут было нечисто. Зевнула — и стало всё равно. Спать хотелось больше.

— Так, только смотри, я предупреждал. Гоша он немного своеобразный, но главное сразу ему понравится, потому что тогда жди чудо, которое точно с тобой совершится. Ты получишь энчантикс своего вокала.

— Я стою на пороге старого дома в шесть утра в какой-то глуши. Спасибо, Саша, я и без твоих слов поняла, что он немного ибобо.

— Эта глушь — один из лучших спальных районов столицы. Вам чего?..

Я вздрогнула и подскочила на месте. Голос раздался, как из могилы. Позади меня оказался парень старше меня точно не более десяти лет в растаманской шапке с листиком конопли на лбу.

— Гоша, привет!

Гоша молча открыл дверь и зашёл в квартиру, оставив открытой дверь. Я сочла это за приглашение и пошла следом. Мужская нога спереди пинала какие-то жестяные банки, на которые я не обращала внимания, ведь передо мной все стены были завешаны картинами. Сюрреализм, кажется, так назывался этот стиль, когда ничего не понятно, но очень интересно. Часы, повисшие на дереве, словно тряпка. Корабли, плывущие по морю из арок, которые и переходили в корабли. Лестницы, переплетённые между собой, создающие лабиринты и свернувшиеся в один клубок. Последняя точно отображала ход моих мыслей после увиденного.

Гоша точно с приветом, это стало уже очевидно.

— Рассказывайте.

Тот самый Гоша упал на огромное розовое кресло, над которым висела картина совершенно другого стиля, и вся комната была уже увешена поп-артом. Да это не квартира, а картинная галерея!

— Необычный интерьер, — подметила я.

Затуманенные глаза парня прошлись по мне, а мои по его коротеньким африканским косичкам, что выбились из-под разноцветной шапки. Его кожа была слегка смуглой, но глаза зелеными. Он был худощав, но достаточно высок. Одежда сидела на нём мешковато, как будто он специально покупал её на несколько размеров больше, стесняясь своей худобы.

— Это диво надо распеть, поможешь?

— Ты это и сам можешь, — пожал плечами тот.

Не впечатлялся мной, явно. Но Саша надежд не оставлял, он вышел вперед, заслонив собой.

— Ей нужно научиться другому искусству, и ты знаешь, о чём я.

— Я не умею читать твои мысли.

Зеленые глаза блеснули, и я поняла, что тут делаю, точнее, кем являюсь.

— Саш, извини, но мне некогда играть в ваши игры. Ты явно зол на моего друга, — я посмотрела на Гошу, а потом в голубые глаза Саши. — А ты, бесстыдник, решил меня притащить сюда в качестве предлога, чтобы заговорить с этим человеком, потому что явно к нему не равнодушен. Но мне нужно за месяц вылезти из беспросветной жопы! Так что, пожалуйста, кто-нибудь, помогите мне, наконец!

Белоснежная кожа друга заполыхала, и он попытался что-то сказать, но выдавил лишь нечленораздельные какие-то звуки и выбежал из квартиры. Глубоко вздохнув, посмотрела на Гошу, а тот скалился, как шакал.

— Как тебя зовут?

— Сирена.

— Споёшь мне, Сирена, но когда успокоишь своего пирожка. Я подожду пару минут.

Я кивнула и выбежала за Сашей, который стоял во дворе и курил.

— Эй, прости меня, — тихо произнесла я. — Некрасиво получилось, но и ты тоже не ангелок, знаешь ли.

— Ты всё испортила, всё, коза! Как ты могла?

— Эй, но ты же не сказал, что… Я думала, он знает…

Саша чуть не заплакал. Мне стало его так жаль, что на моих глазах навернулись слёзы, а в носу защипало, и я потянулась к другу.

— Эй, прости меня.

— Не прощу, — тихо и обиженно произнёс он, выдыхая сигаретный дым, но его рука приобняла меня, и я спокойно выдохнула.

— К слову, он согласился.

— Я рад.

Явно нет, но у меня был козырь.

— А он тебя пирожком назвал, — тихо и словно невзначай сказал я.

— Не ври.

— Не вру, — я отстранилась и подмигнула. — Всё, мне пора, пирожок.

Голубые глаза странно блеснули и губы растянулись в улыбке. Саша был похож на маленького ребёнка, которому только что вернули отобранную игрушку.

В комнате, куда я вернулась спустя всего несколько минут, уже стоял дым. Гоша испускал огромное облако из толстой сигареты. Зелёные радужки смотрели на меня сквозь выдыхаемые кольца, как будто оценивали товар, словно, я мешок с травкой. Да-да, согласна, может я считаю его наркобароном из-за его косичек и странной шапки, а еще валяющихся повсюду банок с-под энергетиков, странных картин и тех сигар, что он выкуривает, но его взгляд в мою сторону правда не здоров.

Саша точно что-то напутал.

— И так, начнём со знакомства. Ты кто?

— Я говорила уже. Меня зовут Сирена.

— Это не имя, а псевдоним. И мне нужно не то, как тебя зовут другие, мне надо знать, кем ты себя ощущаешь.

Приплыли…

— Эм…человеком, я так считаю. И не надо так на меня смотреть. Какие вопросы — такие и ответы.

Гоша тихо рассмеялся и откинул голову на спинку кресла.

— Гоша, у меня, правда, очень мало времени. Если я не спою так, как понравиться жури, меня выгонят из группы, я потеряю друзей и подругу, что почти мне как сестра. Так что, пожалуйста, соберись и скажи мне, сможешь ли ты помочь или мне уходить и не тратить на тебя время.

— Ты не просто человек, ты певица, Сирена, — парень перестал смеяться, положил сигарету в пепельницу и встал, чтобы после подойти ко мне.

— Человеку для жизни нужен воздух, девочка, певице музыка. Что ты чувствуешь, когда стоишь на сцене? Можешь не спешить с ответом, закрой глаза и представь. Ты уже выступала, верно?

Кивнув, я закрыла глаза. Всё еще чувствовала, как рядом со мной нарезают круги по комнате, но вскоре мысли уже были даже не в этом городе. Я вспомнила первый концерт, на котором моей главной мыслью было не забыть слова, и кроме страха я ничего не чувствовала. На втором меня слегка охватила паника, потому что не все фанаты оказываются адекватными людьми. И только на фестивале я вдруг почувствовала какое-то странное будоражащее волнение, от которого не только колени, но и всё тело трясётся, потому что тебе невероятно хорошо. Но я не смога насладиться этим, потому что сразу после всего стало плохо Весне. Вот уж кто точно из всех нас наслаждался музыкой. Если бы Гоша задал этот вопрос Весне, она бы с лёгкостью на него ответила. Но, может именно поэтому у Гоши я а не подруга?

— Много чего. Страх, волнение, панику, иногда злость.

— Когда ты поёшь, ты закрываешь глаза?

— Иногда, — я открыла веки и посмотрела на того, кто стоял прямо передо мной и вновь откровенно изучал. Но в мужском взгляде не было похоти, и я себя не чувствовала неуверенно. Я скорее волновалась, что подумает обо мне этот человек. Понимаю, что нельзя быть зависимым вот так просто от мнения незнакомца, но что-то в этом конкретно человеке однозначно было.