Приняв душ, я позвонила в деканат. Минут десять слушала заунывную музычку, пока секретарь ходила узнавать, что там и как. Ладно хоть вернулась она с хорошими новостями: направление моё подписали, нужно просто его забрать.

Повесив трубку, я торопливо оделась и выскочила под противный моросящий дождик. Спешить было, собственно, некуда: встречу с куратором в «Инри» мне назначили на два часа, явно имея в виду университетскую бюрократию. Как по мне, они её здорово недооценили, на самом деле такая оперативность порядком смахивала на чудо. За что, полагаю, следовало благодарить профессора Лирса. Хотя… надо думать, организаторы всего этого как раз и учли его заинтересованность. Иначе встречу стоило бы назначить на среду. Лучше даже на четверг.

Сев в автобус, я посмотрела на часы. Можно сказать, пока всё шло удачно, как раз успеваю кроме деканата навестить ещё и музей. Точнее, магистра Шерона. Его молчание давно уже стало казаться мне откровенно подозрительным, пора было выяснить отношения. Хоть узнать, уволена я или нет. И если нет, хоть немного заняться текущими делами, пока уже не за криминальные делишки, а за банальные прогулы не уволили.

Направление я забрала быстро. Просто зашла, поздоровалась, спросила, взяла бумагу, поблагодарила и вышла. Собственно, я всегда так и делала. Правда обычно секретарь на меня и не смотрела даже, а вот сегодня прямо глаз не отводила, даже улыбнулась. Кажется, намекала на готовность вступить в приятную беседу о погоде, плавно переходящую на мою личную жизнь. В мои планы это не входило, так что я сделала вид, что ничего не поняла.

К музею я шла в тайной надежде, что магистра Шерона на месте не окажется, но мне не повезло. Или повезло. Ведь никакую проблему нельзя избегать до бесконечности, рано или поздно решать придётся.

Осторожно открыв дверь кабинета, я остановилась на пороге и негромко кашлянула. Магистр оторвался от бумаг и посмотрел на меня. Он заметно осунулся с нашей последней встречи, словно не спал пару суток и почти ничего не ел.

— Здравствуйте, — пробормотала я.

— Здравствуй, Софи, — выдавил из себя нечто вроде улыбки магистр. — Как у тебя дела?

— Не очень, — честно призналась я.

— Да уж. Ты с каталогом сможешь сегодня поработать? Ректор торопит.

— Смогу, — едва сдержав вздох облегчения, кивнула я. — До часа у меня время есть, сделаю сколько успею. Завтра вечером продолжу.

— Отлично, — гораздо искренней улыбнулся магистр. — Одной проблемой меньше.

До часу я добросовестно просидела за компьютером, вбивая содержимое старых бумажных карточек в электронную базу. За всё это время магистр Шерон даже ни разу не выглянул из кабинета. Мне хотелось верить, что причина в занятости, а не в том, что начальник меня избегает.

В час я выключила компьютер и заглянула попрощаться. Магистр сперва отделался довольно вялым кивком, но когда я уже развернулась, уходя, неожиданно сначала пожелал мне удачи с практикой, а потом добавил:

— Надеюсь, ты всё-таки решишься пойти в магистратуру.

— Не знаю, — немного растерянно отозвалась я. — Но спасибо, что верите в меня.

Кажется, эту фразу можно было истолковать как желание продолжать работать со мной. Выходит, меня не избегали, ища годный повод избавиться. Повод для радости? Пожалуй. Порадоваться сейчас у меня сил не было, но некоторое облегчение я испытала, потому порог главного офиса «Инри» переступила в почти хорошем настроении.

Адам Перри, мой куратор, оказывается, уже ждал меня, болтая со скучающими секретаршами. Он оказался низеньким толстячком лет сорока, лысеющим, улыбчивым и словоохотливым. Сходу, даже толком не взглянув, сунул моё направление в толстую зелёную папку, которую бережно прижимал к груди, вручил мне временный пропуск и велел следовать за ним.

— Будете работать на шестом этаже, — вещал он, пока мы шли к лифтам. — Это последний. Утром и вечером нужно будет всё обходить и проверять, занимает часа два. Остальное время делайте что хотите, главное на монитор контрольный не забывайте поглядывать. Если там чего будет, выходить из комнаты вы не должны, сразу вызывайте охрану. С любыми вопросами обращайтесь ко мне. Сейчас мы поднимемся, наш инженер покажет вам фронт работ и проведёт инструктаж по технике безопасности.

— Ясно, — кивнула я, как в зеркало глядясь в безупречно чистые двери лифта.

Улыбка у меня вышла исключительно натянутой. К счастью, именно в этот момент Адам отвернулся поздороваться с какой-то мимо проходившей девицей, и не заметил моего актёрского фиаско. Можно было и не пытаться изобразить оптимизм.

Положа руку на сердце, я не знала, разочарована ли. С одной стороны, здесь совершенно точно была установлена огромная и сложная магическая контрольная система. С другой стороны меня направляли изо дня в день разглядывать один небольшой её участок. И едва ли позволят особо совать свой нос куда-то ещё. И непонятно, что мне при таком раскладе делать с дипломной работой.

Впрочем, время для паники ещё не наступило. Сперва надо осмотреться, с людьми познакомиться. Может быть не так всё и печально. Может, я сумею даже и не только для диплома материал найти.

* * *

Рауль встретил меня внизу, в холле. Вечерний обход мы начали с опозданием из-за затянувшегося инструктажа, да и в два часа со всеми объяснениями не уложились, так что ждать ему пришлось минут сорок, но когда я наконец-то спустилась, он не выказал ни тени неудовольствия.

— Как поработала? — с улыбкой спросил он, едва я подошла.

— Отлично, — от души улыбнулась я в ответ.

Говорить правду легко и приятно, а это была чистая правда. Адам оставил у меня двойственное впечатление: выглядел он доброжелательным, но вполне мог оказаться волком в овечьей шкуре. Зато Натан, инженер, при всей своей внешней серьёзности, даже мрачности, оказался человеком вполне приятным. Он без лишней болтовни ответил на все мои вопросы и пообещал при возможности показать другие части системы и рассказать о них всё, что позволено.

— Выпьем за твой первый рабочий день? — предложил Рауль по пути к выходу.

— Обязательно, — согласилась я. — Знаешь хорошее местечко?

— Знаю. А ещё я взял билеты на субботу. Дают «Тайную песнь».

— Здорово! — восхитилась я.

Минут через двадцать мы сидели в небольшом уютном кафе, пили вино и говорили о будущем. Точнее, говорил Рауль, а я слушала, периодически кивая. В его версии всё звучало очень просто и даже как-то завлекательно. Тихую небольшую церемонию он планировал устроить в начале июля, вскоре после моей защиты, потом поехать на недельку в Амли, где есть прекрасный тихий отель. А по возвращении нас будет ждать квартира, подарок его дяди, в которой у нас будет по отдельной комнате с собственной ванной, что позволит избежать любых неловкостей.

Я кивала, улыбалась, пила вино, ела принесённую официантом курицу и чувствовала себя предельно странно. Мне было одновременно приятно и противно слышать всё это. Приятно потому, что продумано всё было идеально и явно с заботой обо мне. А противно… противно было в принципе участвовать в подобном. Даже без учёта того, что план этот совершенно точно имел двойное дно.

— Ты ведь не против, чтобы Уолтер поехал в Амли с нами? — несколько настороженно поинтересовался Рауль, закончив живописать наш будущий общий дом.

— Нет.

Голос мой прозвучал спокойно, но внутри всё перевернулось. Вот уж кого я не хотела бы видеть, так это Уолтера, неприятного мне типа, к тому же совершенно точно деятельного соучастника преступления. Более того, напоминание о нём в очередной раз заставило задуматься, почему же я разыгрываю тут неведение вместо того, чтобы прямо высказать Раулю всё, что думаю об этом нашем добровольно-принудительном союзе.

Что же меня всякий раз останавливало? Наверное, искренность, сквозившая в каждом его слове и жесте. Либо этот парень был поистине гениальным актёром, либо он ничего не знал об интриге, в которую угодил.

И что же изменится, если я всё же выскажусь? В первом случае не придётся изображать счастливую пару. И оперу слушать опять только дома в наушниках. То есть, имеются свои плюсы и минусы, но по сути ничего это не решит и не изменит. Во втором… во втором случае может случиться буквально что угодно. Например, Рауль может пойти выяснять отношения с Уолтером. И кто знает, чем это для него и для меня закончится. Именно поэтому я пила, ела и помалкивала. Сначала нужно хоть что-нибудь точно выяснить, а уж потом решать, как действовать.