– Это же вещи, этого, которого вчера нам Прохор принёс, – заявила бабушка Агафья. Она послала Степана проверить раба, но вместо раба, он нашёл, огромные лоскуты человеческой тёмной кожи. Показав это бабушке Агафье, он произнёс:

– Это ловушка. Его специально к нам послали. Но зачем? Если вашу матушку забрать, то когда он пришёл, её ещё не было, быть может, это всё было спланировано…

– Это был расчётливый план! – Цыганка расхохоталась и обхватила свою голову руками, – как же я не догадалась! А они умнее стали! – хохот она сменила на грустное мычание. – Алёна я с тобой тогда не договорила, – цыганка перевела дух и продолжила, – почему я их знаю? Ведь я сбежала с семьёй из Греции. Ведь когда-то на месте твоей матери была моя, а на твоём месте была я. Им нужна семья для возрождения идеального правителя, идеального добра, идеального зла, для того, чего быть не может. Они знали, что к тебе не подобраться, пока с тобой рядом Непокорная, вот и послали твою мать. И они знали, что если мать сделает тебе больно, то вернётся её разум, поэтому заранее послали это чудище, чтобы она ничего не рассказала и не успела сбежать. Именно это и помогло моей семье в Греции.

Ужасная правда, мы должны были стать чем-то грязным, неправильным, искусственным.

– Почему мы? – еле слышно прошептала Анна, – почему наш отец этого так сильно хочет?

– Он под их властью. Поэтому ничего не понимает. Почему именно вы? Ваш отец олицетворение храбрости, ума, трудолюбия, при всём этом он всегда находил время на вас. Мать – начало красоты, открытого сердца и открытой любви к каждому человеку, при этом она держала вас в умеренной строгости. Анна ты, судя по твоему рассказу, знаешь, что такое благодарность. А ты Алёна без греха, без тебя им не завершить ритуал. Но ваши качества обретаю чёрный характер, после обряда от вас ничего не будет. Ведь идеальный правитель будет не по отношению к нам, а к ним, ко злу. Так как это первичная идея всей этой затеи. Теперь они будут нападать на нас, что бы разъединить, отделить друг от друга.

– Что нам сделать? – бабушка Агафье не находила себе места, не представляла, что делать.

– Анна, ты знаешь, как сделать кирпичную стружку? – спросила цыганка.

– Да, знаю…

– Тогда не медлите, сделайте на каждого и носите с собой, хоть какая- то защита.

Вспомнив о защите, я вспомнила и о Глаше. Она до сих пор сидела во мне.

– Бабушка Агафья, у меня новость.

– Какая?

– Глаша ещё здесь.

Бабушка печальными глазами переглянулась со всеми:

– Да, милая, Глаша ещё здесь. Мы поможем ей…

– Нет, вы не поняли она здесь, во мне.

– Да, успокойся. Она в сердце каждого… – бабушка явно не понимала, о чём я говорю, и это взбесило Глашу и она снова завладела мной и крикнула:

– Я здесь! Здесь! Взгляни на меня так же пристально, как в тот день, когда соврала, что не я разбила тот голубой графин.

Этого не знал никто, кроме Глаши и бабушки. Вместе с Глашей мы чувствовали, как тёплы щупальца проникают к нам в голову, как они легко ощупывают каждый уголок памяти, каждое воспоминание…Вскоре оно нащупало и Глашу… Бабушка отскочила, щупальца пропали, а на её лице читалось недоумение, какая-то робость…

– Не может быть… Глаша в Алёне…

Теперь всё они узнали, и мы были довольны…

– Да, мы здесь. Наконец-то вы узнали.

Одна новость перебивала другую. Тот факт, что в одном теле две души усложняло ситуацию: с одной стороны, я всё же оставалась под защитой, с другой, две души разрывали тело. Те боли, которые я испытывала, когда Глаша брала надо мной верх, не что иное, как проявление разрушения моей физической оболочки. Мы имели только три исхода: либо я, либо Глаша, либо никто из нас. Чтобы вы чувствовали при таком раскладе? Конечно, я бы принесла себя в жертву (как, наверно, многие из вас) ради спасения родного человека, но что чувствует этот человек, когда я делаю этот выбор. При том, что он является частью меня. Пока ещё. Эти чувства множились несколько раз, нас ведь двое. Мы боролись друг с другом, за это право выбора. От этого телу приходилось совсем туго.

– Девочки, не боритесь друг с другом. От вашего сопротивления будет только хуже, – Агафья Степановна взяла нас за плечо (т.е меня, Алёну) – вы должны успокоиться. Этому должно быть объяснение, только я пока не представляю, какое. – Агафья Степановна присела на стул бледная и обессиленная. Анна подала ей воду в стакане и помогла отпить немного воды, так как руки бабушки тряслись. – Я постараюсь найти выход из этой ситуации в книге Предков, но не уверена, что ответ там есть.

Об этой книге я тогда услышала впервые.

– Вижу Алёна, ты не знаешь, что это за книга. Тогда позволь тебе её показать. А ты Степан, с Иваном помоги Анне сделать побольше стружки и постарайтесь заделать хоть немного дыру в потолке.

– Как скажете, Агафья Степановна, но позвольте кое- что попросить и пообещайте, что не откажете.

– Ты впервые что-то просишь, Степан. Меня это интригует! Валяй, обещаю, не откажу.

– Вы оружие не любите и сказали мне, когда с войны пришёл, что бы я его запрятал и больше не доставал. Так позвольте мне его использовать, чтоб от зла отстреливаться?

– А порох у тебя есть? – спросила Агафья Степановна.

– Так я его вместе с ружьём спрятал.

– Тогда хватай его и держи при себе. Отныне только с ним ходить и будешь, пока эта вся чертовщина не кончится! – На этом Агафья Степановна поставила свою чугунную и незыблемую точку.

Степан с Анной пошли делать стружку, а я, цыганка и бабушка направились на чердак. Бабушка заметно стала хромать и цыганка её поддерживала, я же шла позади них. Они о чём- то переговаривали, но это мало меня волновало. Я слушала как Глаша шептала мне в голове об этом чердаке:

– Бабушка очень часто пропадала там, на чердаке. Вечно что- то перебирала, писала. А однажды я слышала, как она с кем-то разговаривает…

– Я тоже слышала… – перебила я её

– Так вот, я тогда несколько раз за ней смотрела. Знаю, что это плохо и не так меня воспитывали, но уж очень странной она была в те дни, когда там находилась. Именно в один из таких дней я и разбила ту злосчастную вазу. – Глаша расхохоталась, но рассказ свой больше не продолжала, ведь мы уже поднялись на чердак.

В прошлый раз я заметила только сундуки да мешочки, которые бабушка доставала. Обернувшись, я увидела небольшие полочки, заставленные книгами, а на маленьком столике, перед полками, покрытом бардовым бархатом, лежала книга в кожаном переплёте. Кожа была сильно потёрта, но всё же оставалась такой же прочной. Страницы от времени пожелтели, на тот момент я бы подумала, что этой книге тысячи тысяч лет, но бабушка тут же развеяла мои догадки:

– Это книга Предков. Предки наши вели её с самого крещения Руси, когда над нами появился один единственный Бог. От них и прозвали мы эту книгу, точнее, назвала её так моя прабабушка Мария. Так вот, Бог стал один, а зла от этого не убавилось. Поэтому предки наши решили с главами семей, которые здесь с самого основания проживали, создать совет Праведных, но при этом у них был один дар, все они мёртвых видели, и зло могли изобличать. Поэтому всё это хранили они в секрете…

Я посмотрела на бабушку и поняла причину её разговоров ” с самой собой”. Это был её дар- она разговаривает с мёртвыми.

– Алёна, я с усопшими речи вести могу, но это много сил моих забирает, а сестра моя тоже получила этот дар, только не развивала. Поэтому я здесь, в глубинке, осталась. Здесь я сторожила и хранитель земли. Та опушка, – Агафья Степановна посмотрела на цыганку,– о которой вы упоминали, есть древнее захоронение наших предков. Вы, может, не заметили, но насыпь там интересная, да?

Бабушка Агафья посмотрел на цыганку, та задумалась, но так и не вспомнила о насыпи, тогда бабушка снова речь держала:

– Та насыпь в виде православного креста. Ещё тогда, при первом созыве совета Праведных, решено было сохранить мир на этой земле, поэтому и охрана была соответствующая – Дар да Православие.