Внезапно позади Деда, как раз из центра города, раздались крики. Слепец остановился и осторожно посмотрел себе через плечо. Нет, зрение ещё не вернулось к ветерану, он не увидел никого. Зато в черноте, кроме причудливых узоров от светящихся каменных плит, виднелся только он, извращающий саму суть жизни, ужасный артефакт, который яркой призрачной вертикальной полосой светился в кромешной тьме.

Обелиск притягивал к себе, манил и шептал.

«Нет! Нет! Только не это! — испугался Дед. — Я убрался на несколько тысяч шагов, а он продолжает звать меня!»

Беглец закрыл глаза, опасаясь колдовского притяжения, но сквозь закрытые веки, ему показалось, что артефакт светится ещё сильнее.

«Нет! Нет! Нет!»

Ужас охватил Деда.

«Как же так?! — думал слепец. — Возле обелиска должны находиться люди, руины зданий! Я ослеп, но даже с закрытыми глазами вижу проявления магии, а всё остальное от меня по-прежнему скрыто!?»

Дед сделал единственное, что посчитал разумным в этом случае — он отвернулся и поковылял дальше. Призрачный свет, идущий от каменных плит, указывал ему дорогу, уходящую прочь от центра Некрополиса. А скорбная песнь становилась всё тише, истончалась, затихала, пока вовсе не исчезла, как исчезли и крики в центре разрушенного города.

«Жаль, что наш заговор против колдунов не удался, — сокрушался Дед. — Попытка остановить ритуал провалилась из-за двойного предательства».

Сквозь пелену саднящей боли Дед заставлял себя думать о чём-то другом.

«Грёбаный колдун! — думал ветеран. — Старик всегда казался скользким типом, но предательство его внучки, иначе как семейным делом не назвать!»

Пока Дед искал объяснение поведению волшебницы, постепенно и медленно начал тускнеть призрачный свет, исходивший от уличных каменных плит мёртвого города, а потом они и вовсе перестали светиться. Чернота снова стала всеобъемлющей и ужасающей.

Дед замер и завертел головой. Вдруг позади полыхнуло яркой вспышкой, будто кто-то убрал покрывало, закрывавшее сразу четыре солнца. Конечно, посреди ночи это не мог быть солнечный свет. Ослепительное сияние имело магическую природу и шло от обелиска.

«Грёбаные колдуны!» — Дед стоял с закрытыми глазами спиной к монолиту, но магическая вспышка игнорировала все преграды. — «Проклятый монолит!»

Вспышка так же неожиданно погасла и пока Дед опять привыкал к темноте, последняя волна тусклого призрачного света пробежала по каменным плитам Некрополиса и воцарилась полнейшая всеобъемлющая темень.

Ветеран позабыл о том, как дышать, ожидая худшего.

«Как теперь идти дальше?» — испугался Дед. — «Я удалился от опасности на три или четыре тысячи шагов, но кто скажет, что этого достаточно?»

Внезапно воздух прорезал жуткий нечеловеческий и полный ненависти крик! В нём не было ничего, кроме стремления убивать! Дед вздрогнул от неожиданности, испугался, проковылял несколько шагов и, споткнувшись обо что-то, снова упал в пыль. Потеряв свою путеводную призрачную нить, он снова почувствовал себя беспомощным слепцом.

Дальше идти было бы слишком опасно, в темноте не было направлений, даже верх и низ ощущались с превеликим трудом. Поэтому Дед пополз вперёд, уткнулся в какие-то развалины, отыскал узкую щель и протиснулся в неё, напуганный неизвестностью и ужасным криком, сулившим непонятную и страшную опасность.

Такого ещё никогда с ним не случалось. Раньше он не боялся встретить врага, и даже смерть лицом к лицу не пугала опытного воина. Другое дело оказаться беспомощным, немощным калекой-слепцом в руках страшного противника, способного поработить разум, подавив волю к жизни и свободе!

Поэтому Дед прополз ещё немного, забился в какой-то угол и какое-то время пытался высмотреть в темноте хоть что-то. Однако, вместо этого переутомлённое тело провалилось в пучину такого необходимого и спасительного сна.

Дед проснулся, почувствовав на своём лице тёплое прикосновение утренних солнечных лучей. Зрение так и не вернулось к нему. Зато яркое солнце добралось до его укрытия, выдавив тень и прохладу прочь. Человек напрягся и прислушался к окружающим звукам.

В уши тут же больно ударило рычание, вначале ветерану даже показалось, что прямо перед его лицом находится пасть жуткого зверя. Дед в страхе попятился, перебирая ногами и руками по каменной крошке, пока не упёрся спиной в остатки каменной стены, и только тогда замер. Движения рядом не было. Ужасные звуки, пугающие своим глухим рыком, были слышны где-то вдалеке. Затем эти звуки послышались ближе, потом где-то сбоку. У человека тряслись поджилки, однако Дед осознал, что опасные звуки идут из разных источников с разного расстояния. Более того, это были необычные звуки, не такие как у диких зверей, и они уж точно не принадлежали человеку.

Странным было лишь одно — звуки были слишком громкими, потому-то их источник казался Деду настолько близким.

Ветеран прислушался снова. Утробное рычание тут же больно ударило по ушам, Дед в ужасе прикрыл их ладонями и скривился. Обострившийся слух воина приобрёл новые необычные возможности. Напряжение не отпускало, тогда воин помассировал виски кончиками пальцев. Звуки понемногу затихали, но слух уловил близкую опасность.

Дед точно мог сказать, что в десяти шагах позади него, за стеной движется двуногое существо, подволакивающее ногу. Шаркая по каменным плитам, существо идёт по улице Некрополиса, время от времени из его глотки слышится рычание.

Обострившийся слух был благом и проклятьем ветерана, но странным в этом обострившемся чувстве было кое-что другое. Дед мог одновременно слышать сразу множество других источников звука. Он отчётливо слышал рычание сотен, даже тысяч непонятных и страшных существ. Причём расстояние было лишь слабым препятствием для его новой способности. Ветерану пришлось поспешно отказаться от попыток вникать в эти звуки, поскольку его пугали страшные существа, и сама способность слышать их на больших расстояниях угнетала.

Какое-то время телохранитель избегал своей новообретённой способности, но от нечего делать снова осторожно напряг слух. Дед мог бы достаточно точно определить, как далеко был слышен тот или иной шум. И речь здесь не только о рычании, ведь на слепого воина одновременно обрушились звуки шагов, крик птицы, вой ветра в руинах города, шелест колючих веток кустарника, писк мышиного выводка за сотню шагов отсюда и множество других странных, привычных и не очень звуков сразу отовсюду.

Дед застонал от нахлынувшего массива информативных раздражителей. Мозг не был готов к такой нагрузке, и ветеран обхватил свою голову руками.

«Я заболел! — испугался ветеран. — Меня прокляли!»

Сознание захлестнула волна страха, Деду показалось, что он теряет рассудок. Приступ паники вызвал у ветерана спазм, дыхание стало прерывистым, он вспотел, воздух с хрипом вырывался из груди, стало тяжело дышать.

Дед ушёл в себя, стараясь вспомнить лесное озере, на берегу которого он провёл всё своё детство, зелёные луга на берегу речки, весёлый смех товарищей, убегающих от свирепого индюка, ласковые мамины пальчики, которые частенько расчёсывали непослушные волосы мальчугана. Как ни странно, мысли о былой безопасности помогли.

Все посторонние звуки исчезли, и слух вернулся в норму. Дед выдохнул воздух из лёгких и осознал, что ещё мгновение, и он бы закричал от нахлынувших ощущений.

«Мой слух чрезмерно усилился», — решил ветеран и вытер испарину со лба. — «Но откуда взялась эта неведомая сила? Связано ли это с обелиском и вообще ритуалом?!»

Деда осенила новая страшная догадка, он принюхался и с облегчением выпустил воздух из лёгких. Открывшиеся недавно способности пока ограничивались лишь усиленным слухом. Слепец расслабился и вытянул ноги.

«Пусть я и слеп, зато мои глаза на месте! Магическая слепота пройдёт, а особые способности, возможно, останутся», — Дед улыбнулся и даже хохотнул себе под нос.

В ответ послышался жуткий звук, принадлежавший глотке какого-то неизвестного существа. Рычали где-то совсем рядом. Следом за утробным звуком воин отчётливо услышал шаркающие шаги. Кто-то остановился и принюхивался за стеной, о которую опиралась спина Деда. Неизвестное существо замерло, прислушиваясь. Замер и человек.