«Роман из телевизора» тоже снимали видео на «Ютуб», они даже заработали свои первые пятьдесят тысяч подписчиков, но они делали это очень редко, в последние полгода практически вообще ничего не заливая. Их социальными сетями занимался Сокхван, и даже переехав в университет он продолжал им помогать, но потом у него попросту закончилось свободное время, и заниматься больше этим никто не стал. Кёнсун очень хотел продолжить, но он не был силён ни в съёмках, ни в сведении звука и записи, ни в чём-либо ещё касающемся качественных видеороликов.

А у Ханыля была профессиональная техника. Не только микрофон – открывшаяся на долю секунды картинка была отличного качества, Кёнсун прекрасно видел гладкие и совершенно не пиксельные черты лица парня в экране. Это заставило его почувствовать какую-то странную ревность, неприятно сливающуюся с завистью.

С кухни послышался голос Йесона, и Ханыль заблокировал экран; Кёнсун поспешно отшатнулся и сделал вид, что ковыряет заусенцы на руках.

– Уберите мусор со стола, мы сейчас принесём еду, – строго сказал Йесон, и Ханыль сразу подскочил, забирая у того пакет, и начал сбрасывать остатки чипсов и пивные банки в него.

Кёнсун смотрел снова. Третий вид Ханыля был самым замечательным из всех представленных, подумал он. Возможно, даже ближе к Сокхвану, чем кто-либо ещё.

Было уже около трёх часов дня, когда они приехали к дому Минджуна, Йесон и Ханыль – за машинами, а Кёнсун – за курткой; по правде говоря, дурацкая куртка ему не была столь необходима, ему просто не хотелось идти домой, потому что голова ещё немного гудела и хотелось прогуляться, освежиться. Мать Кёнсуна, застав его перед работой – она была медсестрой и работала в ночные смены, – начала бы бесконечные расспросы о том, где тот был, и ему пришлось бы врать, потому что она терпеть не могла подростковые пьянки. В этом плане родители остальных были более демократичны, а мать Соно вообще жила в Лос-Анджелесе с новым мужем, так что ей не было дела до того, как её чадо развлекалось на выходных. Она стабильно отправляла ему деньги каждый понедельник, и это было достаточным проявлением материнской любви для них обоих.

Минджун обнял Кёнсуна, в тысячный раз извиняясь за прошедшую ночь; хотя он не помнил, что произошло, он знал, что накосячил, как-то внутренне это чувствовал, так что всё равно извинялся, и Кёнсуна это устраивало. Кёнсун не был плаксивой девчонкой, чтобы дуться до скончания веков, но Минджун правда перегнул, так что Чхве позволил себе насладиться чувством вины друга. Они распрощались на крыльце дома шатена, Кёнсун попросил его передать брату привет, и Минджун непонимающе выгнул брови, а Кёнсун засмеялся, убегая к пикапу Йесона.

Он планировал, что они поедут домой вместе, как это происходило всегда, но когда он подошёл к остальным парням, Йесон его вдруг огорошил:

– Мне нужно в автомастерскую. Это в центре.

Центр находился в противоположной от дома Кёнсуна стороне, и проводить там остаток дня – а дела, связанные с пикапом, всегда длились часами – Кёнсун явно не желал. Он понимающе закивал, забрал свою куртку с переднего сиденья и молча наблюдал, медленно маша рукой, как Йесон выезжает с платформы и удаляется по расплывающейся вдали от солнца и тёплого воздуха дороге.

Ханыль разговаривал по телефону, складывая влажную крышу родстера, на обочине. Кёнсун сам не понял, как оказался рядом с ним.

– Хорошо, я понял, – раздражённо говорил Ханыль. – Я же тебе уже сказал! Хм-м. Не знаю. Не уверен. Хорошо. Сайонара.

Он отключил телефон, бросая его на пассажирское переднее сиденье, пока Кёнсун делал вид, что заинтересован в мелких камушках на асфальте близ синего автомобиля. Краем глаза Чхве видел нахмуренные брови блондина, который достал из небольшого багажника тряпку и принялся натирать усыпанное каплями-бусинами переднее стекло.

– Всё в порядке? – спросил Кёнсун. Он звучал довольно уверенно, за что сам себя похвалил.

– А? Да, – брови парня расправились, и лицо стало расслабленным с намёком на небольшую улыбку. – Просто отец. Опять. Ничего нового. – Ханыль высунул кончик языка меж губ, старательно убирая разводы на окне. Он поднял глаза на секунду, Кёнсун не поймал этого, обвязывая куртку вокруг тонкой талии, и отвлёкся, выпрямляясь. – А ты далеко живёшь?

Кёнсун удивлённо вскинул брови.

– Я? Минут двадцать отсюда. Мы обычно с Йесоном ездим вместе, но тот слинял сегодня.

– Он сказал, у него какие-то проблемы с водонепроницаемостью кузова. Ему нужно проверить сейчас, чтобы потом не было неприятностей.

Кёнсун хмыкнул – сделал вид, что понял, какие неприятности могут случиться, хотя по факту ничего в машинах не смыслил. Ханыль закончил со стеклом и убрал тряпку обратно в багажник, вытирая руки влажной салфеткой из бардачка.

– Я могу тебя подвезти, если хочешь, – предложил Ханыль.

Кёнсун приоткрыл рот и покачал головой. Он бы не выдержал такого же давления, какое испытал прошлым вечером, сидя в машине с Ханылем наедине.

– Я на автобусе.

– Уверен? – Ханыль сел на водительское сиденье и открыл пассажирскую дверь, убрав телефон. – Я довезу быстро и с ветерком.

Кёнсун почувствовал себя опять какой-то школьницей. Красавчик с класса предлагает подвезти до дома. Куда Кёнсун вдруг попал? Он конечно был уверен в том, что их с Ханылем не ждут страстные поцелуи и совместный закат, как это обычно случается с девчонками, запрыгивающими в машины для того, чтобы их подвезли, но ему всё равно было как-то странно. Но он всё же согласился. Если Ханыль обещал «быстро и с ветерком», то это было явно лучше автобуса с его «медленно и в духоте».

Кёнсун сел и пристегнулся, а у Ханыля опять позвонил телефон, и ему пришлось взять трубку. Он снова был взбешён, Кёнсун чувствовал это каждой клеточкой своего тела, потому что Ханыль только изредка мычал и бросал «да» каждые пять секунд; когда разговор закончился, Ханыль кинул телефон в бардачок и уткнулся лбом в руль, переводя дыхание и пытаясь успокоиться. Кёнсун не был уверен, что ему нужно было делать, так что он слегка коснулся руки парня, и когда тот его не оттолкнул, Чхве полностью положил ладонь на крепкое плечо. Ханыль со стоном разочарования выдохнул.

– Эй? Может, ты всё-таки домой?

– Нет, туда я точно сейчас не сунусь, – пробормотал Ханыль со слабой усмешкой, всё ещё не поднимая головы.

Кёнсун пожевал губы. Возможно, он будет жалеть об этом до конца своих дней, он подумал, но всё же сказал, прежде, чем полностью решился:

– Можешь посидеть у меня, пока не успокоишься. Мне всё равно нужно домой.

Это предложение было странным в голове Чхве, и оно не стало менее странным произнесённым вслух. Ханыль, помедлив, повернул голову к Кёнсуну, и тот пожал плечами. Ему на самом деле было бы всё равно, если бы Ханыль отказался, но Кёнсун подумал, что это было бы неплохим шансом узнать Квана лучше, спросить его про канал на «Ютубе». Он бы мог позвать его завалиться в кафе, например, или ещё куда-то, но Кёнсуну правда нужно было сделать доклад по истории, так что ему просто необходимо было добраться до дома в ближайшее время.

– Эм, – Ханыль выпрямился, глядя Чхве в глаза, и рука того опала с сильного плеча. Лицо Кёнсуна не выдавало никаких эмоций, а Ханыль был немного удивлён.

– Если не хочешь, всё в порядке, я же тебе не переспать предлагаю, – хихикнул Кёнсун, потому что Ханыль и вправду так выглядел – так, будто его зовут на «чай» после свидания.

– Нет, я… – Ханыль прочистил горло, бегая глазами по панели управления. – Я не против. Я просто не ожидал. Думал довезти тебя до дома и потом просто несколько часов потерять где-нибудь ещё.

– У меня есть снеки и булочки с корицей, – сказал Кёнсун. – И ещё коктейли. Они сладкие и девчачьи, но мне нравится.

Ханыль заискрился от радости.

– Я обожаю сладкое.

Так они заскользили по влажному асфальту прямиком домой к Кёнсуну, и дневной осенний воздух приятно пах сыростью и тепло обдувал их в открытом автомобиле; Ханыль включил радио и весело подпевал каждой чёртовой попсовой песне, которую только ставили, и Кёнсуну почему-то от этого было так смешно, будто они дружили уже целую вечность, это чувствовалось знакомым и привычным. Чхве на время забыл о своих рассуждениях о том, кто такой Кван Ханыль и чем он опасен. В голове было пусто.