Гордая собой, она откинулась на стуле, явно ожидая слов благодарности.

— Что?! — Лада была возмущена, и это ещё слабо сказано. — Прости, мне такие подлые методы не подходят. А это ничего, что он твой муж, близкий человек?

— Не очень-то ты хочешь вернуть девчонку, — раздражённо произнесла Марта, сощурив свои красивые глаза. — Хочешь в белом пальто жизнь прожить? Не получится, дорогуша.

Вступая в диссонанс с их разговором, из динамиков вдруг зазвучала хорошо знакомая Ладе песня, и словно вернулся старый друг, встал рядом, за её спиной, придавая сил.

— Нам не о чем разговаривать, — Лада поднялась из-за стола. — Будут другие, не аморальные предложения, я на связи.

Ушла. Она хочет честно жизнь прожить, без лжи, без некрасивых, подленьких поступков, позорные пятна от которых останутся на её совести навсегда.

Встреча с Мартой оставила тягостное впечатление. Как некрасивы бывают поступки людей, как отвратительны мотивы этих поступков. Они ехали молча, неизвестно, куда. Стас не беспокоил её вопросами, понимая, что разговор был не из приятных. Без всяких мыслей Лада смотрела на дорогу, провожая взглядом знакомые места. Там, за поворотом, её детский сад, а чуть дальше — здание школы сталинской постройки; десять лет она с лёгким сердцем подходила к школьным дверям. Здесь, в этом районе, прошло её детство, беззаботное и светлое, чудное время, когда и лето было длинней, и солнце светило ярче, когда ещё не знаешь, что в жизни случаются беды гораздо более серьёзные, чем пенал, потерянный в школе.

Золотой кленовый лист, зацепившись на щётку стеклоочистителя на лобовом стекле, трепыхался на ветру, словно стремился вырваться из этого маленького заточения. А они чем-то похожи, этот дрожащий лист и она, Лада, которая тоже пытается выбраться из круга своих бед и отвоевать право на счастливую жизнь вдвоём со Светланой. Только всё не о том она думала, всё не о том…

— Я тут подумал, — Стас осторожно прервал молчание, — надо бы прямо здесь, в Ивановске, найти юриста по семейному праву.

— Здесь? — она подняла голову, минута забытья прошла. — Кстати, да, надо попробовать. В центре города есть адвокатские конторы.

— Показывай дорогу.

— Тут совсем рядом, езжай пока прямо.

Пока ехали, в двух словах рассказала про разговор с Мартой.

— Что-то подобное я и предполагал, — ответил Стас, сворачивая на центральную улицу. — Такая запросто устроит пакость родному мужу.

Центр города — это административные здания, выстроившиеся на небольшой площади; посередине её, в окружении печального цветника, чудом уцелевший вождь по-прежнему указывал путь в светлое будущее. За его каменной спиной — устремлённая в небо колокольня Никольской церкви. Ветер перемен обошёл эту часть города, сохранил для потомков старинные торговые ряды и купеческие особняки, знававшие лучшие времена.

Остановились у первой попавшейся на глаза юридической консультации в полускрытом мокрыми кустами акации двухэтажном здании. Скромная вывеска — хороший знак. В маленькой приёмной никого не было, и Лада, оглядевшись, постучала в дверь с табличкой «Титов Владимир Николаевич, адвокат». Приятный мужской голос пригласил войти.

Мужчина средних лет, но уже с седыми висками, в роговых очках, делавших его похожим на директора школы, внимательно выслушал её историю.

— Век живи, век удивляйся, — Владимир Николаевич поднялся из-за стола, задумчиво прошёлся по крохотному кабинету. Три шага вперёд, поворот, три шага назад. — Муж ваш преступник, его осудят, если подадите заявление. А с отцом ребёнка всё немного сложнее. У вас с ним одинаковые права. На суде, принимая во внимание, что девочка уже живёт с ним, принимая во внимание вашу мутную историю с отказом, могут оставить девочку с отцом.

— Мутную историю? Да что ж такое?! Клянусь, всё было так, как я рассказала! — с горячностью воскликнула Лада.

— Я верю вам, но доказать это сложно. Может, вы были в сговоре с мужем, а теперь совесть покоя не даёт? Я бы посоветовал вам договариваться с отцом ребёнка. Найдите правильные слова, убедительные доводы. У него есть семья, дети?

— Да, он женат, но детей нет.

— Ну, вот, делайте акцент на том, что у него появятся свои дети. И на том, что жить с мачехой при живой матери — не лучший вариант. Договоритесь, что ребёнок будет часто гостить у отца. Подумайте ещё о каких-то бонусах. Вплоть до денег, хоть это и звучит аморально…

— Да уж… Слишком аморально…

— Я не говорю о деньгах в конверте, это может быть помощь в покупке квартиры, в дорогостоящем лечении для близкого человека. Примерно так. Можно подключить посредника, уважаемого человека, к мнению которого отец ребёнка прислушается…

— Я так понял, что юридических способов решить вопрос не существует? — не удержавшись, вклинился в разговор Стас.

— Ещё раз говорю — есть вероятность проиграть дело. — Адвокат сел в кресло, придвинул к себе папку с бумагами. — Я всё сказал вам, добавить нечего. И, простите, дела.

— Что ж, спасибо.

Заплатив за консультацию, вышли на улицу. Все ожидания прахом. Очередное разочарование. Лада нахмурилась, помрачнела, внутри, не успев разгореться, погас огонёк надежды.

— Ничего, прорвёмся, — Стас обнял её за плечи, повёл к машине. — Мы ещё посмотрим, кто кого.

— Посмотрим… — эхом повторила Лада.

Она хотела, не откладывая, снова поговорить с Алексеем, может, встали на место его свихнувшиеся мозги, и он согласится отдать ей дочь. Но сначала снова увидеть Светлану, глянуть на неё одним глазком через решётку детского сада. Хотя бы минуту, две — и станет легче. Её дочка — единственный якорь, который удерживает Ладу на краю пропасти, имя которой «отчаяние».

У детского сада пришлось ждать, беспокойно меряя шагами тропинку возле входа, ожидать, когда детвора выйдет на прогулку. Стас остался в машине, считая это глупой затеей, незачем себя травить лишний раз. Наконец, весёлой разноцветной стайкой малыши высыпали на улицу, облепили качели, горки, красивый деревянный паровоз с двумя вагонами. Схватившись руками за железные прутья, Лада скользила глазами по фигуркам детей. Вот она! В розовой курточке и шапка с помпоном в тон, в руках ведро и совок. К счастью, Светлана расположилась в песочнице, которая была недалеко от наблюдательного пункта Лады, и можно было сколько угодно рассматривать сосредоточенное личико девочки, увлечённо строившей из песка одной ей понятные фигуры. Лучшая девочка на свете, моя, моя…

— Светлана! — неожиданно для самой себя окликнула её Лада, не удержалась.

Девочка подняла голову. Увидев знакомое лицо, осторожно подошла к ограде.

— Здравствуй, Света! Вот… захотелось тебя увидеть. А к вам не пускают.

— Не пускают, — повторила девочка. — Плохой садик.

То, что случилось дальше, произошло против воли Лады. Светлана сделала шаг в сторону и проскользнула сквозь разжатые чьими-то сильными руками прутья ограды. Тайная лазейка? Несколько секунд, и она уже встала рядом и молча смотрела на свою гостью, словно ожидала каких-то действий. А Ладу не надо просить. Она взяла дочку за руку и быстро пошла с ней к машине.

— Ты что творишь? В тюрьму захотела? — Стас, увидевший их сквозь стекло, выскочил навстречу. — Опомнись! Это называется украсть ребёнка! — Он наклонился к девочке, освободил её ладошку из ладони Лады. — Идём, милая, не будем расстраивать тётю-воспитательницу.

— Не хочу!

Светланка попыталась вырваться, но Стас подхватил её на руки, быстро понёс к воротам. Он что-то говорил ей, и девочка затихла, слушала с интересом. А Лада замерла, стоя у автомобиля, изумлённая собственным поступком. Что на неё нашло?! Опять захотелось плакать, ведь только что счастье было в её руках. Но Лада не даст пролиться слезам, никогда ещё это немое отчаяние не помогало ей.

Стас вернулся быстро, открыл ей дверцу, помог сесть. Быстро завёл мотор и уже через минуту вырулил на проезжую часть.