— Давайте не будем об этом… — но сердце уже ёкнуло, дёрнулось, как он удара..

В салоне машины повисла тишина. Насупило время помолчать и подумать. В принципе, в этой просьбе нет ничего криминального. А Лада не очень умеет отказывать в маленьких и, на первый взгляд, пустяковых просьбах.

— Хорошо, — наконец произнесла она. — Я помогу вам. И только потому, что сама видела, как Варя хотела встретиться с вами. Девочка будет счастлива. — Лада протянула своей собеседнице телефон. — Вбейте свой номер.

— Спасибо. А вы человек. Повезло этому гаду, — она приоткрыла дверь. — Буду очень ждать.

Странная. То, что рассказывал о бывшей жене Евгений никак не вязалось с образом этой усталой женщины с потухшим взором.

— Поговорили? — Стас забрался на своё место. — Надеюсь, вы не согласились на её просьбы?

— Согласилась. Мне жаль её.

— А мне жаль вас, — молодой человек повернулся к ней, золотые искры сверкнули в глубине его карих глаз. — Нельзя быть такой доброй.

— Я всего-навсего пообещала ей копию свидетельства о рождении Вари.

— Если Евгений узнает, он будет страшно зол. А копию свидетельства она могла взять в ЗАГСе. Думаю, эта женщина не так проста, и ей определённо нужен контакт с вами. Наверное, будут и другие просьбы, — произнёс он задумчиво.

— Нет-нет, больше никаких просьб.

Жизнь уже не раз напомнила ей, что человеческая доброта — коварная штука.

В кабинете Евгения прохладно и тихо. На полках ровными рядами разместились книги в красивых переплётах, на массивном столе поблескивал металлом затейливый письменный прибор, рядом красовалась антикварная лампа необычной формы. Её муж любитель красивых и дорогих вещиц, которые тут и там попадаются на глаза: дизайнерские настенные часы, иранский ковёр ручной работы, а над кожаным креслом картина модного польского художника Войцеха Бабски, очень эффектная и очень дорогая.

Лада редко заглядывала в кабинет, это епархия мужа, и ему бы не понравились частые визиты жены сюда. Чувствуя себя неловко, она открыла верхний ящик письменного стола. Ничего, кроме ножа для резки бумаг. Нехорошо, она шарит тут, как маленькая преступница. Но раз обещала… В других ящиках также не нашлось документов или бумаг, заслуживавших её внимания, да и вряд ли то, что она искала, не было спрятано под замком. Сейф, ей нужен сейф, но где он? Ниша в стене? Может быть, за картиной? Нет, слишком банально для Евгения, его мозг обычно настроен на нестандартные решения. Сейф должен быть рядом, чтоб удобно и легко открыть его. Удобно, близко… Очень близко…

Лада протянула руки к массивному письменному прибору, с трудом сдвинула его с места. И торжествующе улыбнулась. Всё же хорошо она знает своего мужа. Нашёлся потайной ящик, а в нём сейф. А что дальше? Белые кнопки электронного замка смотрели прямо на неё. Нужен код. Эта задача посложнее, и вряд ли ей под силу. Надо подумать. Усевшись в кресло, Лада запустила пальцы в волосы, потёрла виски. Вряд ли Евгений применит длинную комбинацию цифр, максимум восемь. Цепочка немалая, и цифры сложно запомнить, если они ни с чем не связаны. Возможно, это какая-то дата. Попробовала набрать даты их дней рождения. Нет, не то, да и слишком просто. Дата свадьбы? Снова мимо.

Она прошлась по кабинету, размышляя, что мог придумать Евгений в качестве кода. Дата свадьбы у них хороша, а если изменить последнюю цифру, будет ещё лучше, появится число, состоящее только из двоек и нулей. Так может, изменить? Этот ход вполне в духе Евгения.

О! С тихим щелчком сейф открылся. Сердце билось, словно маленькая птица, запутавшаяся в силках, когда Лада протянула руку к стопке лежавших здесь бумаг. Свидетельство о рождении на зеленоватом бланке увидела сразу, быстро достала из файловой папочки, навела камеру телефона. Есть!

Почему её заинтересовал следующий документ, сложно сказать. Рука сама потянулась, словно почувствовала что-то. Бросилось в глаза слово «заявление», напечатанное крупными буквами, и слово «копия» на синем штампе. Что?! Как так?! Как? В орган опеки и попечительства было подано её заявление! Так и напечатано — от гражданки Орловой Лады Сергеевны. Она быстро пробежала текст глазами, потом снова и снова. Потому что не верила тому, что там написано! Потому что не могло быть такого, никак не могло! «Я родила ребёнка в перинатальном центре…» Дальше указаны дата, адрес и напечатаны страшные слова «… не работаю, учусь на дневном отделении, поэтому воспитывать ребёнка не могу. Согласна на усыновление моего ребёнка на усмотрение органа опеки и попечительства». Это невозможно, но внизу стояла её подпись.

Как зомби, Лада направила камеру телефона на эту чудовищную бумагу, несколько раз нажала кнопку. Потом руки сами, на автомате, положили на место документы, закрыли сейф. Какой ужас! Она медленно опустилась в кресло, плохо соображая, но пытаясь осмыслить эту новость. Внезапно в её сознании сформировалась мысль: значит, её дочь жива! Прекрасная и запоздалая, эта мысль заставила Ладу задохнуться от радости. Жива! Жива! Эта чудесная правда такая сладкая, такая нужная, нет ничего лучше этой правды!

Не в силах больше справляться со своими чувствами, она судорожно всхлипнула и закрыла лицо руками. Смеясь и плача, Лада мысленно благодарила небо за эти минуты чистого счастья, огромного, как сама Вселенная. Ничего более замечательного ещё не случалось в её жизни.

Мысль о том, что это сделал человек, с которым она делит постель, которому улыбается каждый день, мысль, вначале отодвинувшаяся на задний план, вдруг стала пробиваться вперёд, требовать внимания и поступков. Боже, её муж — чудовище в одеждах благородного человека! Это монстр, с которым она не останется ни на минуту! Уйдёт, исчезнет навсегда, но сначала выцарапает ему глаза, бессовестные и лживые!

Гнев и ненависть придали ей решимости. Лада выскочила из комнаты, с шумом захлопнув дверь кабинета, этой странной пафосной комнаты, открывшей ей один из своих секретов.

— Прошу тебя, успокойся! Не нужно действовать сгоряча. Ну подойдёшь ты к нему с требованием сказать, где твоя дочь, думаешь, он ответит?

Только что в холле, удивлённый необычным видом хозяйки дома, Стас окликнул её. Глаза Лады горели странным возбуждением, она хотела промчаться мимо, но, передумав, остановилась рядом. Желание рассказать о своём открытии, об этой тайне, страшной и прекрасной, поделиться гневом и радостью было настолько сильным, что Лада не задумываясь выложила ему всё.

— А ты предлагаешь молчать?! Не смогу, нет, у меня всё кипит внутри, как разожжённая смола. — Её губы задрожали, но усилием воли она не дала слезам пролиться. — И что же, по-твоему, мне делать?

— Надо подумать. Давай так. Тебе же нужно куда-то по делам? Я отвезу. Жду в машине, там и поговорим, — быстро добавил он и направился к двери, увидев спускавшуюся по лестнице Эмму.

Эмма взглянула на Стаса, потом перевела удивлённый взгляд на девушку, которая мчалась вверх по лестнице, будто за ней гнались.

— Что-то случилось, Лада Сергеевна? — крикнула ей в спину, но та не ответила.

Захлопнув за собой дверь, Лада бросилась на постель. Эмма? Может, она знала?! Но нет, нет, у неё уже паранойя, зачем бы муж стал рассказывать о своем ужасном поступке направо и налево? Нет, ну каким мерзавцем оказался Евгений! А она-то, доверчивая дурочка! Хватит, сегодня же ноги её не будет в этом доме!

Может, сразу идти в полицию? Доказывать, что подпись на той страшной бумаге поддельная? Или искать дочь тайно, пытаясь обнаружить какие-то подсказки, которые укажут след? Где она сейчас, её девочка, её малышка, брошенная на произвол судьбы? Кто заботится о ней? Есть ли такие добрые руки, что гладят её перед сном по головке? Оставленная без материнской заботы, как она живёт, родная кроха?

Опять защипало в глазах. Но хватит терзаться, ей надо быть сильно и хладнокровной. Ради счастья дочери, её маленькой Маруси. Маруся ли? Возможно, ей и имя сменили. Ужаснувшись этой мысли, всё еще дрожа, Лада сбросила домашнее платье, натянула джинсы и свитер. Может, Стас там что-то придумал, пока она тут возится.