– А куда ты хочешь перевестись? – прерывая мои раздумья, спрашивает мама.

– В аптеку, где работает Юля… – тихо отвечаю я.

– И где находится эта аптека? – в её тоне слышится угроза.

– На конечной, где пятый троллейбус останавливается… – говорю, готовясь к обороне.

– Так далеко? – удивляется мама.

– Не так уж и далеко! – парирую я.

– Попробуй тогда… – с сомнением произносит мама.

Я очень рада. В конце концов, моя жизнь всегда зависела от её решений. Мама мудрая, рассудительная, красивая. Именно благодаря её воспитанию я стала такой дочерью, какой она могла гордиться. Но не получила возможности жить той жизнью, о которой я всегда мечтала сама. Все наши разговоры всегда связаны с тем, что меня не устраивает моё место в аптеке и профессия. Мы спорим друг с другом, а потом некоторое время вроде как я и согласна с мамой. Но такие дни, как этот, случались и прежде. Только сегодня я немного не устояла. Только сегодня не вытерпела поставленных мне тринадцати часов…

С лёгкой душой возвращаюсь в свою квартиру. Мою руки, переодеваюсь, смываю косметику и ложусь спать.

Мысли о предстоящей перемене пугают меня. Снова привыкать к коллективу, знакомиться с характером каждого. Уж в этот раз я не допущу ошибок, буду работать усерднее, и зарплата будет больше. Каждое утро и вечер стану кататься на троллейбусе. В моих наушниках будет звучать музыка, которую не успеваю прослушать за дорогу от дома до работы.

Все перемены – к лучшему!..

Утро такое хмурое и серое, несмотря на надвигающуюся весну… по ощущениям сейчас не что иное, как осень. Серые тучи, плотные, словно вата, давят всё ниже к земле. И лучше бы пошёл дождь, заставив таять этот грязный снег. И завершают картину серые дома.

В воздухе ощущается привкус апатии, уныния, грусти. Оглядываюсь по сторонам и замечаю, что во всём троллейбусе такие же серые лица, как и эти тучи. Лица людей ничего не выражают. Слышится чей-то разговор, но слов не разобрать.

Проезжаю мимо домов, запоминая это ощущение нового. Меня одолевает горечь от случившегося вчера. Мне больно от того, что Эллина так обошлась со мной. Мне больно от того, что за меня никто не заступился. Значит, совсем уж я ничтожный человек, раз со мной так поступают…

Троллейбус делает крюк и останавливается. Я выхожу на остановке. Передо мной супермаркет, но я иду не к нему. Мне нужно пройти шагов десять до моей цели.

Мой дымчатый шарф-палантин развевается от сильного ветра, будто флаг. Не смотрю на торговцев, которые выстроились в ряд и выложили свой товар на ящиках. Это импровизированный мини-рынок перед супермаркетом. Хотя, по-моему, им запрещается торговать. Слышала даже про отравления людей, которые покупали соленья у пресловутых старушек.

Любой взгляд сейчас режет, словно нож, заставляя кровоточить и другие раны. Смерть отца, расставание с женихом перед свадьбой и то, что произошло вчера. С каждым разом всё тяжелее пережить. Удары судьбы всё более жестоки. С каждым днём боль сильнее придавливает к земле.

Захожу в аптеку и иду мимо кассы, расположенной около выхода. Аптека с открытой выкладкой, из которой знающие в деле толк люди под видом покупателей тащат товар. Всё привычно: шкафы мышиного цвета, везде фирменные ярлыки и стойки, обклеенные ими.

На самом деле, кроме наружных вывесок, оформленных витрин и разного цвета напольной плитки, аптеки ничем не отличаются одна от другой. Ну разве что фирменной одеждой, совсем чуть-чуть – ассортиментом. В остальном разницы практически нет.

Юля стоит за дальней кассой. Она выходит и обнимает меня в знак приветствия и ободрения.

– Как ты? – спрашивает она и разглядывает моё лицо, пытаясь прочесть вчерашние события, как книгу.

– Ужасно, – признаюсь я, не в силах ничего скрыть от лучшей подруги.

– Объясни ещё раз, что произошло! – просит Юля, заходя за стойку.

Обслуживает посетителя и снова возвращается к нашему разговору. Я рассказываю о том, что произошло:

– С самого утра у Эллины было скандальное настроение. Она влетела в аптеку, как ураган, и, когда увидела пустую розетку, рассмеялась: «Ты что, боишься, что пожар начнётся?». «Да, боюсь!» – ответила я, припомнив, как несколько дней назад сработала пожарная сигнализация. На самом деле она сработала из-за кафе, которое находится этажом выше. Но в ту смену я реально испугалась, что пожар начался из-за меня. Представляешь? Иду закрывать аптеку, и тут голос из громкоговорителя: мол, в одном из помещений произошло задымление, просьба покинуть помещение. А я ещё и одна осталась, потому что отпустила Эллину пораньше. В тот-то день она себя вела по-другому…

На следующий день Эллина пришла на работу, и я сразу заметила, что она не в духе. Мало того, что с утра опоздала (на что я закрыла глаза), потом с полчаса сидела и пила чай с пирожками, так ещё весь день просто отвратительно вела себя. Что ни спроси – не может вразумительно и спокойно ответить.

Потом она взялась за тетрадки, в которые мы вклеиваем отчёты, и начала кричать: «Куда ты дела отчёты?». Я не могла ответить, потому что у меня стоял посетитель. Она распсиховалась, пошла в кабинет заведующего с тетрадкой для отчётов. Потом швырнула её и стала переклеивать отчёты с таким видом, будто сама никогда не делает ошибок. Когда я обслужила посетителя, то пошла за ней в кабинет заведующего и на пороге уже спросила: «Значит, ты так со мной расплачиваешься за всё, что я для тебя сделала?» Ведь сколько раз я выходила в смену вместо неё, отпускала домой тридцать первого декабря, первого января. Мало того, на все семейные праздники она тоже отпрашивалась, совсем по-другому со мной разговаривая – мило и вкрадчиво. А заведующий прикрикнул на меня: «Тихо, Соня!» Как будто я это начала… Да мне вообще не нравится быть втянутой в такие дела. Я ненавижу всякие конфликты ещё со времён школы. Это так отвратительно… Я не хочу там больше работать!..

Девушка-фармацевт, которая слышала этот разговор, неожиданно вмешалась:

– Это кто ж такое вытворяет?

– Эллина, – робко отвечаю я.

– Ленина?

– Да… – киваю, смотрю на свои сапоги и, подняв глаза, решаюсь спросить: – А откуда ты её знаешь?

– Учились вместе. Если хочешь, можем ей «тёмную» устроить! – задорно предлагает девушка, подмигнув мне.

Перспектива мне понравилась и заставила улыбнуться. Я даже на мгновение успела представить, как мы всей компанией собрались после работы, подкараулили и… Но я никогда так не поступала с людьми и в этом отношении не собиралась что-либо менять.

А собеседница продолжает:

– Надо же, как осмелела! А ведь, когда учились в колледже, такого себе не позволяла. Сидела в своём углу вместе с единственной подругой Таней и не высовывалась.

– Да ладно? – удивляюсь я.

– Серьёзно говорю!

– Даже слов нет… – вздыхаю.

– Ладно, привет передавай, – улыбнулась девушка. – Меня Маша зовут. Может, вспомнит меня и станет иначе относиться.

Появились покупатели, и я на время отошла от кассы: всё-таки это место работы Юли. Пока осматривала витрины, аптека снова опустела, и подруга спросила:

– Хочешь, спрошу у нашей заведующей, можно ли тебе к нам перейти?

– Давай… – кивнула я.

Юля жестом попросила идти за ней. Мы направились по небольшому коридору в кабинет заведующей, где она собственной персоной сидела за столом, вероятно, формируя заявку на медикаменты.

– Здравствуйте! – сказала я.

– Здравствуйте, – обернулась заведующая, полная женщина средних лет с короткими чёрными волосами.

– Людмила Васильевна, это фармацевт из нашей аптеки, которая на рынке, – елейным голосом пропела Юля. – Она бы хотела к нам перевестись.

– Без проблем. Только что она сейчас делает здесь? – заведующая сурово осмотрела меня. – Она посторонний человек. Что у нас делают посторонние? – едва ли не перейдя на грубый тон, осведомилась женщина.

Моё сердце сжалось от такого приёма. Во рту чувствовался привкус горечи. Мы быстро вышли из кабинета и вернулись в торговый зал.