Я пришла домой и рыдала полчаса. Представила, как однажды меня может не стать. Как всё, что я начала, никогда не будет закончено – ни учёба в университете, ни книга… а беспорядок, который я устроила, никогда не будет убран. Мои вещи окажутся розданы или выброшены. Всё будет раз и навсегда закончено, и это уже не игра, которую можно снова начать. Это жизнь, которая может бесславно завершиться, если я ничего не исправлю.

С того момента, как я узнала о результатах анализов, я дала себе срок – год. Год, чтобы начать мыслить по-новому, измениться внутренне и внешне, перестать бояться мнения людей, жить без негатива.

Я даю себе год, чтобы измениться и оставить прошлое в прошлом.

Потому что я хочу жить.

Когда моя напарница Валентина Семёновна уволилась, мне не оставалось ничего другого, как уйти. Вначале я ещё лелеяла надежду, что справлюсь одна. Вместо того, чтобы найти человека на вакантное место, наше руководство решило оставить полторы смены.

Ни Эллина, ни Аня не захотели работать пять дней подряд, потому что у них были свои планы и дела в этом месяце, и заведующий просто поставил меня перед фактом:

– Тебе, Соня, придётся поработать месяц так. А потом поменяетесь местами.

Вспоминая это время, я понимаю, что, хотя мы и назывались коллективом, в сущности, мы не были им. Я могла бы тоже, как и остальные, воспротивиться такому графику и устроить скандал, но в глубине души знала, что кто-то из нас должен сделать «шаг навстречу». Так пусть это буду я.

В тот месяц я стала ещё больше присматриваться к людям, с которыми работала. Когда я была в смене с Аней, то замечала, что с ней мне работать ничуть не легче, чем с Эллиной. Она так же выставляла меня на посмешище перед заведующим или перед санитаркой. Иногда ей вообще не хотелось по каким-то причинам со мной разговаривать, а мне, соответственно, не нравилось такое отношение. Иногда она исполняла роль чуть ли не самого лучшего человека на земле, слишком явно переигрывая. Что касается Эллины… Мы просто работали в одной аптеке. Я не разговаривала с ней, а она – со мной.

Так прошёл тот месяц, а потом я начала работать «два через два», и в один из дней просто-напросто написала заявление об увольнении.

Спросите меня, что произошло?

Просто, когда твой руководитель не хочет никак тебе помочь, не защищает свой коллектив и плетёт интриги против меня, это что-то да значит, не правда ли?

Так вышло, что старая компания, в которой все мы работали, документально закрылась, и появилась новая. То есть поменялось название ООО, на тысячу понизили зарплату и приписали кучу пунктов к должностной инструкции, а фактически мы работали на прежних местах. И вот спустя полгода я прошу отпуск на три недели из-за начавшейся сессии, а мне оплачивают только две. Это невероятно меня расстроило, ведь я работаю уже два с лишним года. Кроме того, я всем помогала делать выручку, чтобы никому не было обидно, если план будет не выполнен. И пускать слухи, что я «неэффективный сотрудник», по-моему, недостойно, кто бы так ни говорил.

А ещё мне некомфортно работать с Эллиной и Аней после ухода Валентины Семёновны. И мне не хотелось платить за препараты с истекающим сроком годности из закрывшейся аптеки, которые перекинули нам, чтобы мы их благополучно реализовали.

Это не мои проблемы, а проблемы компании.

Ну, и последним штрихом стало объявление руководства: мы, оказывается, плохо работаем!..

– Наполняемость чека низкая, – заявил Валентин Иванович. – В другой аптеке при той же проходимости количество единиц в чеке намного выше. Вот, ознакомьтесь! – добавил он, выдав каждому сотруднику распечатанное сообщение из офиса.

Сказать, что при его прочтении я была ошарашена, – ничего не сказать. Вот представьте себе: фармацевт два с лишним года работает без отпуска, постоянно заменяя коллег, которые любят отдыхать, и постоянно вкалывает, как проклятая. Руководство должно бы поискать временных работников для подмены, а не отправлять подобные писульки тем, кого уже ничто не держит на работе.

Мне никогда не понять: почему в двадцать первом веке стало не хватать обыкновенной человечности? Те же самые люди руководят нами – с двумя руками и двумя ногами, но при этом ведут себя так, словно они на своих местах цари и боги и имеют право распоряжаться нашими жизнями. Мы до сих пор живём во время, когда они не в курсе, что крепостное право отменили? Если бы на меня не смотрели сверху вниз, а общались на равных, было бы причиной меньше, чтобы рассказать обо всём, что со мной происходило.

В общем, поводов для моего первого заявления об увольнении было много. Оно в конечном итоге затеряется где-то между кабинетом директора и отделом кадров. Но я уже решила для себя, что с меня довольно!

Щёлкните пальцами. Ведь для меня это было именно такое решение, принятое в одну секунду под влиянием эмоций…

Я настолько устала от ощущения грязи, которая приставала ко мне, когда я находилась в одном помещении с этими людьми, от негатива, который передавался мне, что не могла так дальше работать.

Это полностью моя проблема, что я не хочу идти тем же путём, что и другие. Я тоже человек, и меня можно понять. Одна только мысль, чтобы всё изменить, пугала меня и заставляла отгонять её каждый раз, когда становилось тяжело. По сути, я всегда отталкивала руку, поданную мне. Хотя здесь больше подходила известная фраза: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Ведь я тонула в серости этих одинаковых дней и безнадёжности из-за неуверенности в собственных силах.

До момента, пока я не решилась. Пока не написала свою первую страницу и не впустила в своё сердце перемены… Я была всего лишь одной из тех, кто непонятно чем занимается в обществе людей, которые без зависти не могут ни посмотреть на тебя, ни ответить по-человечески, так, чтобы из них не приходилось вытягивать слова.

Для меня это уже свобода. Свобода быть тем, кем я всегда являлась по сути, пока в школе меня не загнали в рамки. Чтобы снова стать собой, потребовалось немало смелости, и ещё больше её потребуется, когда я готова буду сделать следующий шаг.

Я зашла к заведующему в кабинет и спросила:

– Мое заявление уже рассмотрели?

– Ещё не было ответа, Соня. И всё-таки я не понимаю, почему ты решила заявление написать? – Валентин Иванович улыбался как ни в чём не бывало.

«Потому что устала здесь работать. Потому что заведующий должен добиваться, чтобы его сотрудникам оплачивали сессии полностью. Потому что не хочу больше платить недостачи после ревизии, пока другие безнаказанно воруют. Потому что не хочу постоянно вкладывать деньги, пока Элина их берёт из моей кассы…»

– Потому что мне сессию полностью не оплатили, – озвучиваю только это.

Заведующий продолжает молча улыбаться. То ли его ухмылка означает, что этого недостаточно, то ли что всем удалось наконец-то избавиться от меня.

Эти мысли не покинут меня до тех пор, пока я не начну работать в другом месте. Для меня всё, что случилось, выглядит именно так. Я не верю, сколько бы меня ни убеждали в обратном…

Слишком много всего происходило, чтобы я поверила. «Ведь я как никто другой из коллектива прилагала усилия, чтобы нравиться вам, чтобы стать даже другом, поддерживала вас! – я могла бы сказать это каждому. – А вы все вели себя так, будто я ничтожество какое-то! Всем плевать было, что я работала одна, когда кто-то уходил в отпуск. Вы сами сделали всё возможное, чтобы я разочаровалась в каждом из вас!»

Люди разбивали моё сердце и прежде, но, несмотря ни на что, я тянулась к ним. Тянулась к друзьям, которые предавали. Влюбившись, слепо тянулась к тому, кто оттолкнул меня. Тянулась к тем, кому никогда не была нужна. Тянулась к людям, с которыми работала, потому что не хотела быть асоциальной. Это трагедия моей жизни. Но это заставило меня вернуться к вещам постоянным: к музыке, которая вдохновляет, к книгам, которые нравятся, и к единственному человеку, который никогда и ни за что меня не бросит, – к маме.