Я не жалею о том, что мой поступок был принят «на эмоциях». Это оказалось самое верное решение проблемы, которая давно мне мешала дышать, делала из меня совершенное чудовище, которое ненавидело всё. И оно было принято уже давным-давно!..

Санитарка Клара Фёдоровна, шестидесятилетняя женщина маленького роста, едва достающая макушкой мне до плеча, с седыми короткими, но кудрявыми волосами, подошла ко мне в материальной комнате, где в шкафах, расставленных вдоль стен, хранились препараты по фармакологическим группам, и сказала:

– Передумай, пока не поздно!..

– Уже поздно! – отвечаю, улыбаясь, но в душе мне грустно.

Ещё недавно все мои планы о будущем были связаны с этой аптекой. Но всё оборвалось в какую-то секунду. Эти люди стали совершенно чужими, и мысленно я с ними уже распрощалась.

– Неужели уйдёшь? Валентина Семёновна ушла, а теперь ты… – её беспокойство было слегка наигранным, на мой взгляд.

– В этой аптеке никто долго не держится, вы же знаете, – всё же отозвалась я. – За два с половиной года здесь столько людей приходило и увольнялось…

– Куда пойдёшь? – с нескрываемым любопытством спросила Клара Фёдоровна.

– Пока не знаю… – уклончиво ответила я.

По правде говоря, я уже знала. Даже сходила и написала заявление о принятии на работу к конкурентам. Только меня и видели!

Пусть эти люди забавляются и дальше своими подлыми играми, а я не хочу в этом участвовать. Не хочу быть частью этого коллектива, в котором каждый за себя, и только я стараюсь оставаться человеком. Я сделала свой выбор, и мне следовало бы принять это решение раньше, но я боялась, что «там будет хуже, чем здесь».

Наконец-то пришёл ответ на моё заявление: из офиса позвонили и попросили меня приехать в отдел кадров.

– Поезжай сейчас, – говорит заведующий.

– Что там мне скажут? – я завязываю шарф.

– Напишешь заявление, наверное, – отвечает неуверенно он.

– А потом? – спрашиваю, надевая шубу, ради которой полгода работала без выходных.

– Потом обратно! – Валентин Иванович не отрывается от компьютера.

– К директору заходить не надо? – я выскребаю мелочь из кошелька.

– Нет…

– Точно? – я уже специально занудствую, к тому же наличности у меня в кошельке ровно на одну поездку.

– Да точно! – заведующий произносит это уже с досадой.

Я отправилась на остановку: моё сердце билось часто, и я уже предвкушала скорую развязку. Вкус предстоящей свободы пьянил, и от этого на моём лице играла улыбка.

Маршруткам я предпочитаю троллейбусы. Мне нравится долго-долго ехать куда-нибудь, но от моего места работы до офиса всего-то пять остановок. Я вышла на нужной и отправилась дальше, проговаривая про себя ответы на возможные вопросы.

Поднявшись на второй этаж и повернув по узкому коридору, я остановилась возле кабинета с вывеской «Отдел кадров» и постучала. Зашла и сказала:

– Я по поводу увольнения.

В помещении было много столов, стоящих как у стен, так и друг напротив друга. Светло-бежевые стены, серые столы и непрекращающиеся разговоры. Мне указали на стол в дальнем углу.

Девушка распечатывает мне документы, просит расписаться и так далее. Меня никто ни о чём не спрашивает, уже через пятнадцать минут я радуюсь, как ребёнок, которого отпустили пораньше из школы, и лечу на остановку, чтобы вернуться на работу. Успеваю проехать остановку, когда чувствую, как в кармане шумит телефон. Экран светится от трёх непринятых звонков от заведующего и двух – от Ани. Я решила ответить на Анин.

– Слушай, Сонь, тебе надо сейчас зайти к директору! – раздражённо говорит она.

– Но Валентин Иванович мне ничего не сказал! – запротестовала я. – Это шутка, да? Несмешные у вас шутки…

– Короче, она тебя ждет. Будет у себя до шести.

На следующей остановке мне приходится выйти и бегом возвращаться в офис. Такого поворота я не ожидала: они что, издеваются надо мной, гоняя туда-сюда? Всего несколько минут назад я безмерно радовалась тому, что свободна. А теперь? Теперь я с шага перехожу на бег, жутко злясь на заведующего, на Аню, на директора. Бегу столько, сколько во мне есть сил, чтобы бежать две остановки. Постепенно задыхаюсь, ноги начинают заплетаться, а лёгкие – гореть, и я перехожу на короткие перебежки, которые чередуются с ходьбой. Знаете, в шубе лучше не бегать…

Я вбежала в пристройку к офису и сделала короткую передышку. Постучалась в кабинет директора и зашла.

– Здравствуйте! – холодно и серьёзно произнесла директриса.

Как и в прошлый раз, когда я к ней приходила, она выглядела безупречно: на ней был костюм-тройка, разбавленный ослепительно белой блузкой, новая стрижка, аккуратно уложенная лесенкой, минимум косметики. Она посмотрела на меня сверху вниз, словно отсканировав моё финансовое положение.

– Здравствуйте! – отвечаю.

И присаживаюсь на стул напротив, на который она указывает.

– Итак… – начинает директор, а мое сердце ёкает от страха в ожидании не самого приятного разговора в моей жизни. – То, что надо приходить и писать заявление на увольнение в отделе кадров, а не отправлять почтой, – это, конечно, отдельная тема. Но не каждый день увольняемся, на будущее знайте! – сделав короткую паузу, она спрашивает: – Так почему всё-таки вы решили уволиться?

«Почему нужно столько раз спрашивать, почему я хочу уволиться? Почему всем вдруг стало интересно, что я хочу уволиться? Может, мне хочется, наконец, таким образом отдохнуть от всего, что произошло за эти два года? Мне хочется избавиться от короткого и неудачного имени, преследующего меня всю мою жизнь, – Соня. Я это не она. Я София. Я не слабая, наивная и тупая девушка, которая слепо доверяет людям. Я теперь другая!»

Прежде чем я пытаюсь придумать какой-нибудь ответ, директриса продолжает:

– Я сейчас смотрю начисления за декабрь и, по моему мнению, этого вполне достаточно, чтобы быть довольной.

Внимательно смотрит на меня карими глазами, словно ищет что-то очень важное. Видимо, зацепку, чтобы удержать меня. Стоило ей только найти это, как она поняла, с кем имеет дело.

Я смотрю на аквариум, в котором плавает золотая рыбка, и говорю первое, что приходит в голову:

– Мне не нравится расположение аптеки.

– Всё-таки тяжеловато работать в торговом центре? – сочувствующе произносит директор.

Ненадолго оторвав взгляд от аквариума, смотрю на неё. Молча киваю и снова перевожу взгляд на золотую рыбку, ведь я всегда мечтала о домашнем питомце… Мне хотелось завести кошку или собаку. Я даже во втором классе котёнка притащила, за которым не уследили, и он убежал. В однокомнатной хрущёвке всегда жило больше человек, чем позволял метраж квартиры, и места для домашних животных не было.

Мама меня и моего младшего брата часто брала с собой с собой на работу – мыть полы. Мы побывали и в институте, и в коррекционной школе, и в музыкальном колледже. На втором этаже коррекционной школы стоял большой аквариум, в котором водились собратья золотой рыбки, что одиноко плавает сейчас передо мной. Я часами могла простаивать перед ним и смотреть, как рыбки плавают в разных направлениях, и золотистая чешуя переливается… пока мама не заканчивала уборку, и мы не возвращались домой. Интересно, этой рыбке так же одиноко в её аквариуме, как и мне среди всех этих людей?

– Тогда давайте посмотрим, что у нас имеется на сегодня, – задумчиво сказала директор. Она подняла кипу листков и перебрала несколько страниц. – Вот! Есть вакансия в аптеке возле республиканской больницы. Хотя с вашими показателями… не думаю, что там что-то изменится.

Это прозвучало оскорбительно: она не знала, что я помогаю другим, когда они не выполняют план. Поэтому от её слов принятое мною решение лишь окрепло.

– Понимаете, фармацевтическая отрасль сейчас развивается, и ты, в свою очередь, тоже должна развиваться, чтобы удовлетворять потребности покупателя, – продолжала директриса снисходительным тоном. – Формировать отношение клиента к нам, мнение о препаратах, предлагать лучшее.