Когда Беллиора вошла в кабинет, туша о ладони всё ещё пылающие щёки, Дьорн подозвал ее ближе.

- Вот, - глухо выдохнул, положив на стол маленькую шкатулку из темного камня - Посмотри. Может, подойдет тебе? А то так... Валяются просто...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Откинув гладкую крышку шкатулки, Белла залюбовалась украшениями.

Протянув руку, девушка погладила пальцами две длинные серебрянные подвески в форме сердечек и точно такой же кулон на длинной, причудливо извитой цепи. Камни во вставках переливались всеми оттенками от голубого до аквамаринового.

- Это моей матери, - каким - то странным тоном произнес Дьорн, прикусывая сигару - Она их почти не носила, говорила, не по рангу ей... На моей памяти пару раз надела. Отец... подарил.

Лорд отвернулся к окну. Ощущение было таким, будто снег теперь летел прямо в глаза, а в грудь положили моток крепких, перепутанных между собой канатов.

"Мать, надев подвески, взглянула на себя в круглое, маленькое зеркальце.

Тогда тоже была зима, и такой же снег. В доме уютно пахло свежевыпеченными булками, корицей и горячим какао, которое обожал маленький Дьорн.

- Мама, - мальчишка засмеялся и захлопал в ладошки - Ты красивая! Красивые какие сережки!

- Ой, да ну, брось! - расхохоталась мать - Не по рангу мне эти цацки. Это для них, для знати. А я повариха. Да и зачем мне оно? У меня одно украшение, всех этих каменьев дороже!

- Какое? - мальчик радостно захихикал, сжимая кулачки и уже зная, что она ответит.

Вместо слов, мать сгребла сына в охапку и принялась весело тормошить... Снег пошел сильнее." 

...Снег пошел сильнее, сигара сломалась, подчиняясь красивым, сильным, мужским пальцам, а Беллиора замерла, опьяненная странным ощущением момента.

Тихий, ласковый день, шорох идущих часов, шаги слуг, перешепотки и перевозгласы ругающихся между собой швей, скрип снега под ногами далеких прохожих и...

...вновь вернувшаяся утренняя муторность.

Еще проснувшись, леди Патрелл почувствовала легкую тошноту. Это мало озаботило девушку. Она, Беллиора, вообще слабого здоровья, как говорит лорд, "дохлая". Да и нервность, и истеричность. Надо сказать, что истеричные личности чувствуют хоть в радости, хоть в горе одно и тоже: слабость, головную боль и тревогу. Такую дрожь внутри...

Вот то самое, что чувствовала сейчас Белла. 

- Ну и как, Бабочка? Возьмешь?

Прошла целая маграхова вечность, прежде чем она ответила...

- Это очень дорого, геррн. Эти украшения стоят целое состояние. Если наделы Патрелл и Анкрейм соединить вместе и продать, вырученных денег хватит только лишь на подвески, может быть... Старинная работа, нечто фамильное, большая историческая ценность. Я, вообще - то, неважно в этом разбираюсь. Но... Даже не в том дело. Скорее всего, это ценно именно... для вас? Да?

- Возьмешь или нет?

Беллиора сглотнула липкий, густой комок. Не хватало еще, чтоб ее вытошнило прямо на стол. Во первых, это будет омерзительно. А во вторых, лорд, ставший последнее время каким - то странным, поднимет переполох и они, в итоге, вообще никуда не поедут!

- Да, геррн, - твердо ответила, радуясь, что тошнота ушла - Конечно. Я надену их. На один вечер, а потом верну вам. Такие вещи надо держать в сейфе, мои родители так и делали.

Закрыв шкатулку, Белла осторожно подошла к мужу.

- Спасибо, - сказала она, робко касаясь его руки и почему - то боясь поднять взгляд.

В ответ бастард покивал головой, растерянно ответив на рукопожатие.

- Не за что, Белла. Может, выпьем кофе? Со сливками?

При слове "сливки" тошнота, притаившаяся было далеко в животе, вдруг выскочила оттуда и радостно запрыгала где - то в горле девушки.

- Ой, нет! Без сливок. И без молока, вообще без молока! Молоко это гадость и мерзость!

Потрясенный Дьорн медленно повернул голову и удивленно посмотрел на супругу.

Бабочка, всегда потребляющая молоко, сливки, сметану, варенец, суфле и прочую подобную дрянь литрами, теперь очень удивила лорда.

Схватив его за руку, Беллиора мотала головой, закрыв глаза и комично - страдальчески кривила губы, будто собираясь разрыдаться.

- Лучше чаю, - хныкнула девушка - И кислой карамели. 

- Чаю так чаю. Чего так распереживалась? Белла!

"Опять заболевает? - панически дрогнув, подумал Дьорн - Чем?"

Пообещав самому себе, что если стервешка простыла, когда как - то раз сидела полураздетая возле открытого балкона, то хлыст всё таки не будет лишним.

Бабочку Анкрейм следовало крепко, по - крестьянски выдрать. Но это потом.

А пока звать целителя. И никаких, мать его, танцев!

Вот и у матери Дьорна начиналось точно также. Тоже с молока... Вернее, с такого же омерзения к нему.

Страшно. Страшно как...

И ещё страшнее будет, если Белла....

...УМРЁТ. 

Целитель, приехавший вместо прежнего, оказался красавчиком. Ростом и статью он не уступал самому хозяину поместья Патрелл, а безупречная выправка выдавала в визитёре либо бывшего военного, либо принадлежность если не к этому сословию, то каким - то образом к аристократам точно. Черты лица молодца были идеальными и правильными, как у каменных статуй. Взгляд карих глаз, опушенных густыми ресницами, спокойный, шоколадно - теплый, согревал ровно фруктовое, горячее вино в студеный день.

- Вот же, а, - только и сказал Дьорн, узрев пришельца - маграхова бабушка! И этот мазочек сейчас будет лапать мою жену?! Бабочке только того и надо. Сразу поправится!

Поняв моментально, насколько невыгодно смотрится он сам рядом с молодым, хорошо воспитаным симпатягой, бастард закипел тут же.

Однако же мудрый доктор обладал, по всей вероятности, кроме божественной внешности ещё и утонченным чутьем, и сразу понял, отчего лорд скрипит зубами и пышет жаром подобно громадной печи.

Отозвав Дьорна на минуту еле уловимым кивком, что - то шепнул на ухо раздраженному хозяину.

Целебное свойство шепотка проявило себя сразу же, во время оного. Действие стало видно сразу, лишь только целитель начал шептать.

Сначала брови лорда, сведенные было вместе, приподнялись удивленно, потом соединились почти в одну, чуть искривленную линию. Линию эту пересекла глубокая морщина, рот искривила какая - то особо поганая ухмылка. Глаза же загорелись так, будто Дьорну показали голую бабу или дарственную бумагу не менее, чем на наделы Правителя.

- Всё поняли, геррн лорд? - строго спросил доктор, саркастично кривя красивые губы - Теперь пустите меня навестить леди Патрелл?

- Гыгы, - гоготнул Дьорн довольным гусем - Без вопросов. Прошу за мной.

У лорда чесался язык рассказать супруге немедленно услышанную им от целителя двоякую новость. Двоякую - потому что для Дьорна она была радостнее любой радости, а вот для Беллиоры (по предположению заревновавшего было супруга!), та новость что собаке пустая миска...

"Вот Бабочка растает, а тут оппа! И мимо."

- Обождите здесь, геррн Патрелл. - целитель положил руку на гладкую, деревянную ручку двери в спальню - Если будет надо, я вас приглашу.

Прошло... да маграх его знает, сколько прошло!

Если сказать совсем честно, положа руку на сердце, ревность Дьорна, выпрыгнувшая непонятно откуда и забившая мысли, как забивают водостоки комки грязи, явилась заслоном. Заслоном для беспокойства, преградой для его расцвета.

Всё время ожидания приезда целителя, Дьорн крутил в голове разноцветный шар, склепаный из картинок, щедро подсовываемых внезапно разыгравшимся воображением.

Мерещились бастарду роскошные похороны, нежная, печальная музыка, всхлипы и тихие речи. Дождь, секущий по каменной крышке склепа. Слезы, застрявшие далеко в глотке. Резкий, навязчивый запах похоронных, цветочных гирлянд...

Кто бы знал, КАК и НАСКОЛЬКО сильно ненавидел эти цветы Дьорн Патрелл! Мерзкий запах преследовал его очень долго. Иногда он является и теперь, особенно по ночам. Особенно сильна эта вонь была тогда, после их первой, жестокой, холодной ночи с Бабочкой.