К этому времени Паркинс успел убедиться в том, что в необычном хранилище больше ничего нет. Уже было очень поздно и стемнело, чтобы продолжать дальнейшие поиски. Та находка, на которую он так неожиданно напоролся, оказалась весьма любопытной, поэтому он решил, завтра, как только взойдет солнце, посвятить несколько часов археологическим раскопкам. Предмет, который он надежно спрятал в кармане, определенно, должен был представлять какую-то ценность, и в этом он не сомневался.

Унылым и мрачным выглядело это место, когда окинул он его прощальным взглядом, перед тем как отправиться обратно в гостиницу. Слабым желтым светом заходящее солнце озарило западную сторону, осветив поле для игры в гольф. Отсюда было видно, как несколько фигур двигалось по нему, направляясь к клубу, было видно и приземистую круглую башню мартелло[130], и деревеньку Элдси, и бледную полосу песчаного пляжа, которую в некоторых местах пересекали деревянные волнорезы, и сумеречное матовое море, нашептывающее свои сказки. Ветер стал сильнее дуть с севера, но теперь, когда он возвращался, он дул ему в спину. Энергично, разгребая гальку, громыхая и клацая, пробирался он по берегу, и, в конце концов, добрался до песчаного пляжа по которому, только благодаря волнорезам, на которые он наталкивался через каждые несколько ярдов, дальнейший его путь был спокойным и приятным. Один единственный взгляд, брошенный им через спину, для того чтобы на глаз определить расстояние, которое он сумел преодолеть с того момента, как покинул разрушенный храм тамплиеров, дал ему знать, что, по всей вероятности, у него теперь есть попутчик. Так как вдалеке он сумел различить смутный, расплывающийся силуэт какого-то человека, который из всех сил старался поспеть за ним, но это ему едва удавалось. Я хочу сказать, что человек этот чуть ли не бежал, но расстояние между ним и Паркинсом, фактически, не сокращалось. Заметив его, Паркинс решил, что вряд ли он с ним знаком, поэтому нелепо будет выглядеть, если он остановится и будет его ждать. Впрочем, начал думать он, на этом одиноком берегу компания была бы очень даже кстати, если бы конечно ему самому выбирать себе попутчика. Когда то, давным-давно, он читал о неожиданных встречах в таких местах, да о таких, которые сейчас страшно и представить. Он продолжал думать об этом до тех пор, пока не добрался до гостиницы. Особенно не давала ему покоя одна из них, о которой люди знают с самого детства и которая не дает им спокойно уснуть[131]. – «Сквозь дрему я вижу, как Христиан прошел совсем чуть-чуть, прежде чем заметил демона, который гнался за ним по полю, чтобы схватить его.» – Что мне делать, если, оглянувшись, я вдруг увижу на фоне желтого неба, четко выделяющиеся очертания черной фигуры, да еще с рогами и крыльями? Остановиться мне или бежать со всех ног. К счастью, этот джентльмен, который идет по моему следу, не такой, да и похоже он заметно отстал, по сравнению с тем, когда я его увидел в первый раз. Ну да, в таком случае, он не поспеет к обеду раньше меня: о Боже! Уже четверть часа прошло, как я иду. Мне надо спешить!

У Паркинса, действительно, оставалось очень мало времени для того чтобы переодеться к обеду. Когда за обедом они снова встретились с полковником, невозмутимость и спокойствие – или всё то, что можно так назвать, и чем должен владеть настоящий джентльмен, – царили в душе смелого вояки. Они не покидали его и во время игры в бридж, за которой они решили провести послеобеденное время, так как Паркинс действительно был достойным уважения соперником. Когда, к двенадцати часам, он уходил, то чувствовал, что этот вечер прошел относительно мирно, и что последующие две или три недели его жизнь в гостинице «Глоуб Инн» будет такая же спокойная и безмятежная, как и это вечер. – Особенно, – думал он, – если я буду продолжать работать над своей техникой игры в гольф.

Когда он проходил по коридору то наткнулся на слугу, который чистил одежду и обувь в гостинице, тот его остановил и сказал:

– Прошу прощения, сэр, но как раз в тот момент, когда я чистил вашу куртку, что-то выпало из кармана. Я положил это на комод в вашей комнате, сэр, – какая-то дудочка или что-то вроде этого. Ой, спасибо. Она лежит на комоде в вашей комнате, да, да, сэр. Спокойной ночи.

Его слова напомнили Паркинсу о той маленькой вещице, которую он нашел сегодня, гуляя по берегу. Штуковина была весьма любопытная, и поэтому он решил её лучше рассмотреть, при свете свечей. Сделана она была из бронзы, сейчас это он уже видел, и по форме напоминала современный свисток, которым подзывают собак: да, действительно, так и есть, – это действительно был свисток. Он поднес его к губам, но тот был до отказа забит мелким, затвердевшим песком или землей, который невозможно было вытряхнуть, просто постучав обо что-то, а нужно было вычищать ножом. Всегда аккуратный во всем, за что бы он ни брался, Паркинс выбил грязь из свистка на листок бумаги, и поднес его к окну, чтобы очистить. Ночь стояла за окном спокойная, он успел заметить когда открывал оконную створку, что на небе ярко светила луна. Он замер на мгновение, чтобы взглянуть на море и заметил запоздалого гуляку, который стоял вдалеке на берегу, сразу прямо напротив гостиницы. После этого он захлопнул окно, немного удивившись тому, что в Бернстоу люди гуляют по берегу в столь поздний час, и опять принялся рассматривать свой свисток. И тут он заметил, что на этом свистке есть какие-то знаки, не просто знаки, а какие-то буквы! Он немного потер глубоко вырезанную надпись для того, чтобы сделать её разборчивей, но прочитав и немного подумав, профессор понял, что смысл написанного для него настолько же непонятен, сколь и те письмена, которые сохранились со времен Валтасара[132] на руинах Вавилона. Там были надписи, – как на передней, так и на задней стороне свистка.

Одна из них была:

А другая:

– Мне обязательно надо понять, что здесь написано, – думал он; – но, увы, я основательно подзабыл латынь. Когда я смотрю на эту надпись, кажется, будто ни единого слова не знаю из тех, что написаны на этом свистке. Длинная надпись, наверно, самая простая. Должно быть это означает: "Кто это, кто придет?» Ну да, лучший способ об этом узнать, – это свистнуть в него.

Он осторожно подул в свисток и неожиданно замер, изумленный и довольный от того, что ему удалось извлечь такой прелестный звук. Казалось, что для звука этого не существует никаких преград, но, хотя был он нежным и едва уловимым, он чувствовал, что слышен этот звук на долгие мили. К тому же он обладал силой (а такой силой обладают многие ароматы) и способностью создавать образы в сознании. На какое-то мгновение, вслед за стремительным порывом свежего ветра, он достаточно четко увидел сквозь ночную тьму широкое черное пространство, а в его центре одинокую фигуру – откуда она появилась, он не мог понять. Может быть, ему удалось увидеть еще что-нибудь, если бы эта фигура не исчезла, уносимая порывом ветра, ударившего в оконную раму. Это произошло так неожиданно, что заставило его встрепенуться и осмотреться вокруг, и как раз в это момент он случайно увидел, как чайка взмахнула крылом, пролетая где-то высоко и отражаясь в оконных стеклах.

Звук свистка настолько заворожил его, что он не мог удержаться от того, чтобы не подуть в него еще раз, но на это раз уже смелей. Тот звук, который ему удалось извлечь, был коротким, причем намного громче, чем предыдущий и такой, что сразу рассеял все миражи – никакого видения не появилось, хотя он и надеялся на то, что увидит еще что-нибудь. – Но что это? О, Боже! Каким сильным стал ветер за каких-то несколько минут! Какой ужасный порыв! Ну вот! Я так и знал, оконные замки не держат! К тому же еще и обе свечи задуло! Такой ветер всю комнату способен перевернуть вверх тормашками.