Погубленные Сердца
Эта история произошла, насколько мне удается вспомнить, где-то в сентябре 1811 года. Почтовый дилижанс подъехал к воротам Асворби Холл[24], находящегося в самом сердце Линкольншира[25]. Мальчик, его единственный пассажир, тот час же выпрыгнул из кареты, как только она остановилась. С любопытством уставившись на особняк, он старался рассмотреть его как можно лучше за тот короткий промежуток времени, что пролетает с того момента как дернули за веревочку дверного колокольчика до того как откроют входную дверь. Он видел перед собой высокий, с правильными пропорциями, дом из красного кирпича, построенный во времена царствования Королевы Анны[26]. Крыльцо, поддерживаемое массивными каменными колоннами, выполненное в безупречном классическом стиле, было пристроено в 1790 г. Окна были высокими и узкими, и числа их было не счесть. Тяжелые массивные деревянные оконные рамы с маленькими форточками были покрашены белой краской. Фронтон[27], венчающий фасад здания, пронзало круглое окошечко. Два крыла этого дома, правое и левое, были объединены с центральной частью посредством весьма необычных застекленных галерей, поддерживаемых колоннами, соединенными сверху горизонтальной балкой в центре. В обоих крылах находились хозяйственные помещения и конюшни. Каждое венчал, украшенный орнаментом купол, с позолоченным флюгером.
Вечернее солнце озарило здание, заставив маленькие форточки сверкать и переливаться разноцветными огнями под его ласковыми лучами. За домом, вдаль, простирался большой парк, усаженный дубами, а по краям парка росли крепкие и сильные ели, устремляясь своим вершинами высоко в небо. На опушке, в центре парка, нахордилась часовня, укрытая кронами деревьев, её позолоченный флюгер блестел, едва успевая схватить зазевавшийся лучик, пробивающийся сквозь тени деревьев. Часы на башне били ровно шесть, и только порывы ветра приглушали этот мягкий звон. Весь пейзаж оставлял очень приятное впечатление, приправленное небольшим оттенком печали, которая так подобает вечерам в раннюю осеннюю пору. Вечер и свежие впечатления от новых переживаний охватили мальчика, стоявшего на крыльце в ожидании, пока дверь перед ним откроется.
Дилижанс привез его из Уорикшира[28], где он, вот уже шесть месяцев, как стал сиротой.
Теперь, получив великодушное приглашение от своего дальнего родственника, господина Эбни, человека уже довольно пожилого возраста, он приехал жить в Асварби. Подобный шаг для господина Эбни выглядел весьма неожиданным, так как все кто его знал, говорили о нем как о суровом аскетичном отшельнике, для которого принятие на себя забот, возникающих в связи с перездом к нему на жительство маленького мальчика, несли с собой новые, и как это может показаться, неприятные хлопоты. Но, что правда, то правда, мало кто знал, какой характер был у господина Эбни, как и то, чем он занимается. Профессор греческого языка из Кембриджского Университета говорил, что ни один человек в мире не знает больше о языческих религиозных представлениях, существовавших в более позднее время, чем владелец усадьбы в Асварби. Безусловно, в его библиотеке были все существовавшие в то время книги о таинствах и мистике Древнего мира, имеющие отношение к Элевсинским мистериям[29], Орфизму[30], мистериям Митры[31], а также, работы Неоплатонистов[32]. В, вымощенном мрамором, зале находился прекрасный барельеф «Митра убивающий быка»[33], который, за баснословно дорогую цену был куплен хозяином особняка и привезен сюда из Леванта[34]. Он оказывал всяческое содействие тому, чтобы о всех его сокровищах напечатали в «Журнале Джентельмена»[35] и написал множество замечательных статей для альманаха «О Музеях, по существу» о религиозных представлениях древних римлян в период падения Римской Империи. Все были просто убеждены в том, что он целиком и полностью ушел в свою работу, погрузился в свои книги. Поэтому его соседи были очень удивлены, когда тот узнал о Стивене Эллиоте, осиротевшем мальчике, приходящемся ему дальним родственником и, более того, решил взять этого мальчика к себе на жительство в Асварби.
Но, чтобы ни говорили о нем его соседи, было ясно одно, господин Эбни – высокий, худощавый, аскетичный мужчина, был расположен к мальчику и был готов оказать тому сердечный прием. Лишь только открыли входную дверь, он, потирая руки, вылетел из своего кабинета, будучи вне себя от восторга.
– Добрый день, мой мальчик? Ну, как наши дела? Сколько лет тебе? – спрашивал он, – Я надеюсь, ты не очень устал с дороги и будешь ужинать?
– Спасибо, сэр, но я не голоден, – ответил мальчик.
– Хороший парень, – говорит господин Эбни, Так, сколько же тебе лет?
Выглядело немного странным то, что всего за каких-то две минуты, которые прошли с момента их знакомства, он повторил дважды один и тот же вопрос.
– Мне скоро будет двенадцать, сэр, – ответил Стивен.
– Молодец, а когда твой День Рождения? Одиннадцатого сентября?
– Да, да. Очень хорошо. Почти год уже прошел, не так ли? Я хочу – ха-ха – я хочу записать всё это в мою книгу. Так тебе точно будет двенадцать? Ты уверен?
– Да, точно, сэр.
– Хорошо, хорошо! – В общем, так, Паркс, ведите его к миссис Банч, что у вас там на ужин, чай, да, какая разница, покормите его.
– Будет исполнено, сэр, – ответил находящийся рядом Паркс; который проводил мальчика туда, куда было велено.
Из всех, с кем Стивену довелось встретиться в Асворби, миссис Банч была самой доброй. Она сумела заставить его почувствовать себя как дома. Менее чем за какие-то четверть часа они стали закадычными друзьями, и их дружба сохранилась на всю жизнь. Миссис Банч была уроженкою здешних мест и, ко дню приезда Стивена в Асворби, ей было 55 лет. В этом особняке она прожила уже двадцать лет. Само собой разумеется, она, как никто другой, знала дом, усадьбу и все окрестности, хотя, явно была не склонна выбалтывать свои секреты.
Безусловно, в самом доме и в садах, росших вокруг него, было очень много интересного, того о чем Стивен, любящий приключения и обладающий пытливым умом, хотел чтобы ему рассказали как можно больше. – Кто построил церковь в конце лавровой аллеи? А кто этот старик на картине, висящей на лестнице, который сидит за столом, а под одной его рукой лежит череп? Эти и подобные им вопросы разъясняла ему миссис Банч, чей развитый интеллект обладал всеми необходимыми для этой цели ресурсами. Однако, он задавал и другие вопросы ответы на которые его устраивали меньше.
Одним ноябрьским вечером Стивен сидел и грелся у огня в комнате домашней прислуги, размышляя об усадьбе и её обитателях.
– А господин Эбни хороший человек? Он попадет в рай? – неожиданно спросил он, со свойственной детям непосредственностью и уверенностью в том, что взрослые способны ответить на все их вопросы и судить о всем беспристрастно, и то, что они говорят, является абсолютно правильным, во что надо без всяких на то сомнений верить.
– Ты спрашиваешь меня, хороший ли он человек? Храни тебя Господь, детка! – ответила миссис Банч. – Да господин Эбни добрейший человек, каких сейчас и не отыскать! Я никогда не рассказывала тебе о маленьком мальчике, таком же как ты, которого он подобрал на улице, дай мне Бог не ошибиться, лет семь тому назад? А о маленькой девочке, которую он забрал к себе два года спустя после того, как я поселилась здесь?