Артур Лазарев Непреходящее Стихи Непреходящее Юность Юность кажется вечной и, в общем-то, всё это так. Посмотри за окно – там всё те же хмельные подростки вновь играют Шекспира, и Гамлет уходит во мрак, оставляя Лаэрту залитые кровью подмостки. Тень отца искушает Офелию, та и не прочь. Напомаженный Клавдий кому-то грозит пистолетом… Посмотри за окно – там уже беспробудная ночь, но она всё равно обернётся однажды рассветом. То не мы постарели, а мир обновился опять, он не терпит застоя, вращая свой диск поколений… И я меньше всего бы хотел повернуть время вспять, ведь повсюду и так слишком много моих отражений. Подливай же вина и забудем бесчисленность лет, все былые мечты и в конец надоевшие лица. За окном разгорается непобеждённый рассвет, и Офелия курит L&M в ожидании принца. Жизнь …А жизнь текла себе, текла неведомо куда. Сгорали сумерки дотла, шумели города. Жужжала бойкая пчела и билась о стекло. А жизнь текла себе, текла тебе и мне назло. В ней было всё и ничего: на пройденном пути сменялись «эх» и «ого-го», и грустное «прости». Терялись люди и дома — поди теперь найди. И горизонт сводил с ума, мерцая впереди… Устали ангел мой и чёрт, давно слетели с плеч. Но жизнь по-прежнему течёт и дальше будет течь. Ты хотел… Оглянись на то, что считал своим — то любовь твоя или просто дым? То мечты твои или хрупкий прах? Это гнев в тебе или это страх? Посмотри в глаза, что полны воды, а затем на снег – там везде следы. Весь рутинный мир обозри потом, и, махнув рукой, возвращайся в дом. Не включая свет, расстели постель и ложись в неё, позабыв метель, позабыв глаза, что полны воды… Ты хотел любви? Вот её плоды. …Засыпай, дружок, закрывай глаза. Ничего, что всё не вернуть назад, ничего, что свет оказался тьмой. Ты сошёл с пути, но пришёл домой. Засыпай, дружок. За окном пурга. Словно грозный бык, опустив рога, там идёт февраль и копытом бьёт. Бесконечный снег заметает лёд. Засыпай, дружок, обо всём забудь. Положи ладонь на больную грудь, повернись к стене, досчитай до ста. Ты хотел понять? Ты хотел простить? Ты хотел забыть? Этот час настал. Annie
Она засыпает всё там же, где вечный рассвет, где волны и чайки шумят вдоль чужих берегов… – Ты хочешь сказать ей хоть что-то спустя столько лет? – Я с ней говорю, но я делаю это без слов. Лёд Не молись обо мне. Я и сам растоплю этот лёд между Ним и собой, раз уж песня ещё не допета. Я забрёл в пустоту, но однажды и мне повезёт разглядеть в постаревшей ночи пробужденье рассвета. Всё имеет предел, так что глупо стоять за ценой, убегать от себя да крутиться в чужих шестерёнках. Не молись обо мне. Я не умер. Не умер, живой. Просто я исчерпал в себе прежнюю маску ребёнка. Просто я откупился чем было от старых теней и пошёл в никуда, то и дело свой крест поправляя… Не беда, что он давит на плечи и всё тяжелей. Без него всё равно не добраться от ада до рая. Ещё один день Разум гневно шипит: «Уходя – уходи! Сотня новых дорог у тебя впереди, каталоги имён и бесчисленность лиц…» Но у прошлого нет объективных границ. Разольётся рекой – и исток не видать. Я подолгу смотрю в эту мутную гладь: кем я был и кем стал в этом омуте лет? А со дна на меня кто-то смотрит в ответ. Так ещё один день я отдам пустоте, исповедуясь в этом на рваном листе. За окном, как и прежде, стучат поезда, и ворона кричит: «Никогда, никогда!» Следы на песке Равнодушные чайки кричат вдалеке, безмятежные волны спешат на закат. Я иду, оставляя следы на песке, как и вечность назад. Помнишь, небо тогда покрывала вуаль, и свинцовая мгла отражалась в глазах? Мы смотрели с тобою в безликую даль, позабыв о делах. Столько минуло лет, но всё та же вода бьёт о серый гранит среди розовых льдин. Я как прежде иду по песку в никуда, но сегодня один. Равнодушные чайки кричат вдалеке, горизонт превратился в багровую нить. Я оставил так много следов на песке, что пора уходить. Она Она скажет «прости» и исчезнет на тысячу лет, выйдет замуж, родит, поменяет жильё и работу, не подумав, что каждую полночь в дыму сигарет кто-то помнит о ней, и о ней сокрушается кто-то. Кто-то молится ей, проклинает и сходит с ума, кто-то имя её вырезает клинками на коже… Она скажет «прости», и останется только зима целовать его губы до боли, до злобы, до дрожи. Она скажет «прости», ничего не услышав в ответ, и уйдёт в никуда, чтобы снова начать всё сначала. А была ли она? Или это всего лишь мой бред? Я курю в темноте возле полупустого бокала. |
