— А я Амерлин, это Даэрен, — назвавшись, девушка кивнула на мага.

— Неужели нельзя оставить церемонии на потом? Или незнание имени мешает тебе переодеться? — ядовито поинтересовался последний, проигнорировав вежливые кивки в свою сторону.

Ойкнув, Амерлин поспешила юркнуть в спальню.

— Заботливый у тебя спутник, точь-в-точь Гарц в молодости, — глядя, как девушка судорожно путается в шнуровке, тепло улыбнулась Ликея, — пятнадцать лет назад было, а как сейчас помню, соберемся зимой гулять, мне нарядиться хочется, достану платье, ленты, а Гарц знай, меня в пуховые платки кутает.

— Повезло вам с мужем, — Амерлин улыбнулась в ответ, но улыбка вышла грустной.

Девушка тоже хотела бы, чтобы о ней заботились, но по — настоящему, как Гарц, когда чувство исходит от сердца и о другом тревожишься, словно о самом себе. Вот только Даэреном руководил только долг.

Когда Амерлин вернулась в комнату, Даэрен мирно беседовал с Гарцем. Окинув ее внимательным взглядом, довольно улыбнулся, но говорить что-либо не стал.

— Пообедаете с нами? У нас все по — простому, но зато свежее, полезное, — спрашивая, Ликея одновременно начала расставлять посуду.

Скоро на столе оказались миски с заправленной молоком кашей, нарезанные хлебцы с толстым слоем масла и вареники с творогом.

У Амерлин засияли глаза. Ликея не только выглядела похожей на Инте, но даже готовила вареники совсем как она. А когда Даэрен, откусив половину самого большого вареника, выплюнул на ладонь медную монетку, у девушки и вовсе вырвался смешок.

— Это значит, что ты будешь счастливым, — поспешила Амерлин сообщить разглядывающему монету магу.

— Много счастья оказаться со сломанным зубом, — недовольно пробормотал Даэрен.

О традиции класть в еду монетки и прочий сор для привлечения удачи он, разумеется, слышал, а в детстве даже неподдельно радовался счастливой выпечке, вот только для дипломированного мага все это было не более, чем глупым суеверием. Раздражала Даэрена и маленькая комнатка, и неудобные лавки, и запах подвешенной наверху травы.

Амерлин же на подобные мелочи не обращала внимания. Успев выяснить, что Гарц в деревне является старостой и в следующем месяце собирается в Ешик на ярмарку, девушка оживленно болтала, рассказывая, что сейчас носят в городах и какие подарки лучше всего купить жене и детям. Цисси и Ритту она и вовсе очаровала, когда, размахивая руками, стала в красках описывать цирковое представление.

Впрочем, рассказывать Амерлин умела. Тоненький голос звенел, словно колокольчик, а сама девушка светилась, будто маленькое солнышко. Невольно Даэрен поймал себя на мысли, что улыбается, слушая Амерлин. Да и дом перестал казаться тесным и неудобным.

— Уж простите, что мы вас так встретили нелюбезно, время то такое, не узнаешь, добрый человек али лихой в дом стучится. Как одежку увидали, испугались, думали, колдун всамделишный в гости пожаловал, — подливая чая, поделилась Ликея.

— А Даэрен и есть колдун, только правильно говорить маг, — бесхитростно призналась Амерлин.

Эффект от ее слов оказался разительным. Гарц изменился в лице, Ликея выронила чайник.

— Как маг? Ты должно быть, шутишь, он ведь совершенно не похож, — не обращая внимания на расползающееся по скатерти пятно, охнула женщина.

— Почему же не похож? — Даэрен чуть двинул рукой так, чтобы показался серебряный браслет.

Всего краешек, но крестьянам хватило и этого.

— Ваше… магичество, простите, не признали, — испуганно залепетала Ликея.

— В наших краях гости редкие, вот и спутали, уж не серчайте, — поддержал супругу Гарц.

— Обращаясь к магу, следует говорить тэр, — бесстрастно произнес Даэрен.

Окинув заметно напрягшихся крестьян долгим, изучающим взглядом, добавил:

— Впрочем, вы можете по-прежнему обращаться ко мне по имени, — чем заработал не только потрясенный взгляд супружеской черты, но и нешуточно удивил Амерлин.

Девушка в первый момент даже подумала, будто ослышалась. Раньше Даэрен вел себя так, словно ему абсолютно все равно, с кем он разговаривает и что о нем подумают. Откровенно наплевательского или грубого поведения маг себе не позволял, но тут, как подозревала Амерлин, дело было в воспитании самого мужчины. Да и холодный, лишенный всяческих эмоций голос, обычно действовал на всех лучше всяких окриков. Девушка прекрасно помнила, как в ее родном селении слуги из кожи вон лезли, только бы угодить магу. И тут такое….

Но даже полученное разрешение не успокоило хозяев. Гарц стал общаться короткими, скупыми фразами, больше не рискуя спрашивать у мага, в каких трактирах лучше останавливаться и как понять, дурит тебя торговец на рынке или нет. Ликея напротив, через каждую минуту предлагала дорогим гостям добавки, вскакивая, стоило Даэрену пошевелиться и цыкая на детей, норовящих выпросить у Амерлин еще одну сказку.

— Никогда не видела таких игрушек, — решив отвлечь внимание от опасного гостя, девушка взяла с подоконника связанную из кусочков шерсти собачку.

Сходство было весьма отдаленным, уши у пса торчали, словно у зайца, а хвост напоминал лисий, лишь ошейник позволял все же сделать правильный вывод. Похожие игрушки лежали и на втором окне, но Амерлин поленилась вставать.

— Это не игрушка, это оберег. Отпугивает злых людей и нечистую силу, — метнув на Даэрена косой взгляд, объяснила Ликея.

— Заметь я такое раньше, точно бы поискал другой дом, — подняв оберег за хвост, хмыкнул маг. — Но ни одну тварь подобное не остановит, разве что в зубах застрянет, но тогда нужно оберег гораздо большего размера делать.

— Ох, Пресветлый помоги, — Ликея порывисто вздохнула, хватаясь за сердце.

— Нечисть окаянная у нас завелась. Уж неделю каждую ночь так страшно воет, что мочи нет. Поселилась на кладбище, несколько раз во двор приходила. Я ее один раз видел, зверюга порождение ада настоящее. А вот этой ночью Брий, двоюродный племянник тетушки Антии, с ней справиться пообещался. Собрал, значицца, вещи, оберег на шею повесил и вечерком, как стемнеет, на кладбище идти собрался, — сбиваясь, принялся рассказывать Гарц.

— И как этот монстр, — при этом слове Даэрен хмыкнул, — выглядел?

— Огроменный, вот такой, — мужчина развел руками, — шерсть дыбом стоит, когтями землю скребет, в глазах зеленый огонь горит и так воет, что мурашки по коже так и бегут.

— Покойники в деревне есть? Как давно кого-то хоронили? — зная талант людей к преувеличению, жуткое описание маг выслушал довольно равнодушно.

— Да вот, где-то неделю назад Ромей, староста наш, преставился, сбереги Пресветлый его душу, — Гарц нарисовал в воздухе обережный знак, — меня ужо заместо него выбрали

— Сам умер или помог кто? — деловито уточнил Даэрен.

— Сам, сам! Никто бы у нас на такое не решился, сердце у Ромея прихватило, как вышел на озеро, там и упал, — выпалил староста.

— А тварь выть до или после похорон стала? — последовал новый вопрос.

— Ну, надобно подумать, — Гарц наморщил лоб. — После похорон, мы по обыкновению, помянули его душу, а после спать легли. Ночью тихо было, зато следующей вой раздался. Мы утром собрались, пошли могилку проведать, а та разворочена вся, а у Ромея две руки отъедены…

— Это скерл, падальщик, — не дослушав, небрежно бросил маг. — Справиться с ним не сложно, главное, проследите, чтобы труп обязательно сожгли.

Судя по расширившимся глазам крестьян, они ловлю скерла легкой не считали совершенно. Более того, на Даэрена уставились, словно на спустившегося с небес Пресветлого.

— Благородный тэр, вы не возьметесь изничтожить этого падальщика? Денег у нас не много, соберем с каждого дома, кто сколько может. Уж не откажите в милости, каждый день за вас молиться станем, — смущаясь, кое-как изложил просьбу Гарц.

— И Брий сам тварь эту не сдюжает, погибнет как есть, — у Ликеи заблестели глаза от навернувшихся слез.

— Даэрен, пожалуйста, — проникнувшись судьбой несчастных жителей, Амерлин умоляюще сложила руки на груди.