‒ В доме никого не было, ваше высочество. Мои сыновья давно переехали, и остались только Джим и я, ‒ миссис Браун выглядит раскаивающейся. ‒ Мне очень жаль, что я заставила вас ждать.

‒ Эдвард, они же не во дворце, ‒ говорю я, кладя руку ему на плечо. ‒ У них нет гонцов чтобы послать их с сообщением. ‒ «А сотовый телефон еще не изобрели», ‒ мысленно добавляю я. ‒ Миссис Браун не может написать нам.

Миссис Браун остается взволнованной.

‒ Мне очень неприятно говорить вам об этом, ваше высочество, но я не смогу заботиться о маленьком принце, пока Джим не поправится. Он сам большой ребенок, и я не смогу оставить его одного на весь день.

О нет. Если миссис Браун уйдет, я буду единственной, кто может справиться с Эдди. Мейбл и другие горничные могут помочь с мелкими делами, такими как подогрев воды для ванны и растирание брокколи и картофеля, но только мы с миссис Браун способны накормить и искупать Эдди, успокоить его, когда он плачет, и уложить спать.

‒ Я могу нанять слугу, чтобы присматривать за ним, ‒ говорит Эдвард, все еще используя свой императорский тон. ‒ Принцесса зависит от вас, как и наш сын.

Миссис Браун смотрит в пол.

‒ Спасибо за ваше любезное предложение, ваше высочество, но Джим в плохом настроении с тех пор, как я стала работать во дворце. Он сказал, что мне давно пора на покой, и он ухаживал за мной, когда я лежала с брюшным тифом, так что я должна быть сейчас рядом с ним.

‒ Конечно, миссис Браун, ‒ говорю я. ‒ Мы найдем кого-нибудь другого, кто поможет мне с Эдди.

Эдвард хмурится.

‒ Вы должны были сказать нам, что ваш муж не одобряет ваше положение здесь. Этот инцидент непреднамеренно причинил нам много неприятностей.

‒ Простите меня, ‒ миссис Браун опускает голову. ‒ Я люблю маленького принца и не хочу уходить. Я пыталась убедить Джима позволить мне продолжать присматривать за ним, но он непреклонен.

‒ Все в порядке, ‒ я касаюсь ее руки и посылаю Эдварду строгий взгляд. Он может быть честным работодателем, но ему не хватает сочувствия. Я вспоминаю, как он обращается с садовниками и удивляюсь, почему он так строго разговаривает с миссис Браун только потому, что ее отставка вызовет у меня неприятности. ‒ Это несчастный случай, и вы не могли предвидеть его. Я напишу письмо в казначейство и дам им знать, что вам нужно выплатить жалование за этот месяц. Явитесь к лорду-камергеру и скажите ему, чтобы он разослал уведомление о подаче прошений на мое имя.

Миссис Браун делает небольшой реверанс.

‒ Благодарю Вас, ваше высочество. Вы были очень добры. Могу я попрощаться с маленьким принцем?

Эдвард передает ей сына. Эдди улыбается и протягивает руки к своей няне. Если бы только Эдвард не был так занят своими королевскими обязанностями. Мне кажется неправильным, что наш сын привязан к кому-то постороннему больше, чем к собственному отцу.

Миссис Браун целует Эдди в пухлые щечки и велит ему вести себя прилично.

‒ Перестань так орать и дай маме отдохнуть. Господь знает, что у нее итак хватает забот.

Когда миссис Браун уходит, мы с Эдвардом смотрим друг на друга. Хотя я согласилась отпустить миссис Браун, раздражаюсь что ее муж выбрал самое неподходящее время, чтобы сломать ногу. Это займет время, пока Эдди не научится доверять постороннему.

‒ А-а-а-а! А-а-а-а-а!

Нет. Только не снова. Я натягиваю одеяло на голову, желая, чтобы звук исчез, но, конечно же, этого не происходит.

‒ А-А-А-А-А!

Боже мой, если Эдди и дальше будет так реветь, Эдвард проснется. Я сажусь, протираю сонные глаза и встаю с кровати. Гранитный цвет неба говорит мне, что приближается рассвет.

‒ Ну-ну, милый, ‒ я ковыляю к кроватке Эдди и беру его на руки. Боль пронзает запястья, но сейчас мне некогда об этом беспокоиться. Стиснув зубы, обнимаю сына и издаю успокаивающие звуки. ‒ Не плачь, дорогой, мама с тобой.

Пока я качаю Эдди, похлопывая его по спине, мне интересно, сколько раз он просыпался ночью. Иногда его требуется покормить пару раз, но начиная с полуночи он, кажется, просыпается каждый час, сводя меня с ума. Похоже, он понимает, что миссис Браун ушла, и вымещает на мне свое разочарование.

‒ Принцесса? ‒ Мейбл стучит в мою дверь. ‒ С вами все в порядке?

‒ Да, ‒ тихо отвечаю я, расстегивая верхнюю пуговицу ночной рубашки. ‒ Ложись спать, я справлюсь.

Прикладываю сына к груди, чтобы он мог кушать. Однако на этот раз Эдди кажется не голоден. После нескольких неудачных попыток заставить его открыть рот, я кладу его обратно в кроватку. Он тут же начинает плакать. Опасаясь, что Мейбл снова постучит, я беру Эдди на руки и нежно укачиваю его.

Это как волшебство. Он перестает плакать и смотрит на меня большими глазами. Но я не могу держать его вечно. Эдди весит двадцать фунтов, здоровый вес для его возраста, и, несмотря на тренировки по карате, я все же не очень сильная. Не говоря уже о том, что мне очень, очень хочется спать.

Веки полуприкрыты, руки болят и мне очень хочется, чтобы мой сын мог говорить, чтобы я знала причину его плача. В конце концов засыпаю, баюкая Эдди на руках.

Утром я едва могу держать глаза открытыми, когда кормлю грудью Эдди. Возможно, из-за частого пробуждения прошлой ночью он устал и вскоре засыпает. Малыш похож на маленького ангела, когда лежит в своей кроватке, крошечные кулачки сжимают одеяло, а его рыжевато-каштановые волосы, удивительно густые для его возраста, рассыпаются по подушке. Видя его таким, чувствую, что бессонные ночи стоят того.

Кто-то стучит в дверь.

‒ Войдите, ‒ говорю я неуверенно.

Входит Мейбл с подносом для завтрака.

‒ Поставь его вон на тот стол, ‒ я прячу голову под одеяло. Обычно я голодна, но после прошедшей ночи недосып слишком сильный.

Поднос падает на стол с глухим стуком, ложка и вилка звенят о тарелку. Мейбл не уходит, она подходит к кровати с озабоченным выражением лица.

‒ Вы не можете пропустить завтрак, принцесса. Вам нужны силы.

‒ Я поем, когда встану.

‒ Принцесса, ‒ тон Мейбл напоминает мне Амелию — жутко. Мэйбл обычно взбалмошна и болтлива, поэтому, услышав ее строгий тон, я обращаю на это внимание. ‒ Его высочество пришел час назад, но вы спали. Он знал, что вы плохо спали прошлой ночью и беспокоится о вас, а если вы похудеете, он будет волноваться еще больше.

Я вздрагиваю. Очень умно с ее стороны было приплести Эдварда. Она знает, что я ненавижу заставлять Эдварда волноваться, видит Бог, моему мужу, итак, есть о чем беспокоиться.

‒ Я постараюсь, ‒ я сажусь, потягиваюсь и зеваю. Сон не покинул меня, поэтому выжимаю полотенце в таз с водой, стоящий на комоде, и тщательно вытираю лицо. Я запихиваю в рот кусочек тоста и омлета, запив все это кружкой кофе.

Эдди продолжает спать пока я просматриваю заявки на должность новой няни. Возможно, он устал со вчерашнего вечера. И все же сомневаюсь, стоит ли мне будить его. Если его режим сна изменится, я буду совершенно измотана. Но я просто не могу встать, когда роюсь в куче писем на моем столе. У меня много работы, и мне трудно сосредоточиться, когда Эдди не спит.

Прошло три дня с тех пор, как миссис Браун подала в отставку. Без ее помощи мне приходится справляться с Эдди в одиночку. Мейбл и еще несколько служанок протягивают руку помощи, но самое большее, что они могут сделать, это принести еду и убрать беспорядок.

Меня охватывает чувство вины, когда вспоминаю о том, что Мейбл рассказывала, как Эдвард нашел меня спящей утром. У меня даже нет времени на дневные сеансы в его кабинете, а о том, чтобы привести Эдди в кабинет Эдварда не может быть и речи. Мы почти не видимся, и я скучаю по его пристальному взгляду, глубокому голосу и успокаивающим объятиям.

«Еще несколько дней, ‒ говорю я себе. ‒ Как только мы найдем новую няню для Эдди, я смогу жить нормальной жизнью. Ну, нет такой вещи, как нормальная жизнь для матери с ребенком, но, по крайней мере, мне не придется оставаться рядом с Эдди двадцать четыре часа в сутки»