— Благодарю, ваше величество.

— П-прием окончен. Я прошу остаться только маркизу де Шале.

— Государь, — подался вперед Генрих, почувствовав, видно, что все теперь не будет так просто.

— Извольте п-подождать супругу в галере, сударь, — остановил его жестом король и стал ждать, когда де Шале и все остальные выйдут.

Публика, слегка разочарованная, что не увидит настоящего финала этого интересного приема, удалилась.

Король, оставшись наедине с фехтовальщицей, заговорил не сразу. Сначала он молча прошелся до дверей, красноречиво стуча каблуками по паркету, потом направился к окну и постоял там, думая о чем-то, и только после этого снова вернулся к дерзкой супруге своего фаворита.

— Почему вы не приняли п-предложение стать моим личным телохранителем, сударыня? — спросил Людовик. — Вы понимаете, что я п-предложил вам достаточно, то есть все, что мог предложить Жанену де Жано?

— Да, понимаю, ваше величество, но вы опоздали, я уже была замужем.

— То есть, быть Жаненом де Жано вам показалось недостаточно?

— Недостаточно.

Король помолчал, потом продолжил:

— Господин де Санд хлопотал на днях о патенте учителя фехтования на ваше имя. Вы получите патент и разрешение носить публично мужскую одежду, если…

— Если…

— Вы должны оставить Генриха де Шале. Я п-посодействую в том, чтобы брак был аннулирован без неприятных для вас п-последствий, и в дальнейшем обеспечу вам свое покровительство.

Прозвучи это предложение месяц назад, фехтовальщица бы не колебалась, но сейчас все было по-другому.

— Я… я не могу оставить Генриха, ваше величество.

— Если вы этого не сделаете, вас п-препроводят в тюрьму, сударыня.

— Вы имеете в виду дело де Жуа?

— Дело де Жуа? Какая г-глупость. Я знаю, что вы откупитесь. Я имею в виду другое дело. Если вы не оставите Генриха де Шале, Виктор де Невер сегодня же узнает имя убийцы графа д’Ольсино.

— О чем вы, государь?

— Не надо отрицать, сударыня. Господин де Летанг все рассказал мне. Судя по всему, это было настоящее убийство. Сейчас вам п-подадут бумагу, и вы подпишите согласие на развод. Ваше венчание все равно было незаконным.

— Священник был настоящим, государь.

— Да, и он уже отослан в один из самых глухих приходов. Вы п-подпишите бумагу?

— Я не могу, государь.

— Здесь нет ничего п-постыдного. Ведь вы вышли за маркиза из-за денег и вам не стоит так упорствовать.

Но Женька упорствовала. Именно сейчас она могла доказать не столько королю, сколько себе, что вышла замуж не из-за того миллиона евро, который пообещал ей за «мирный финал» Марк Монрей.

— Я отказываюсь подписывать вашу бумагу, государь, — твердо сказала она.

— Это ваше окончательное решение?

— Да.

— Хорошо.

Король подозвал офицера охраны, который стоял у дверей и спросил:

— Господин де Шале все еще в г-галерее?

— Да, ваше величество.

— А господин де Невер?

— Да, ваше величество. Все еще в галере, ваше величество.

— Все? Это п-превосходно. Зовите всех.

Общество снова вернулось в приемную залу и выжидающе посмотрело на короля.

— Господа, — громко сказал Людовик, — я желаю объявить, что несостоятельность к-королевского слова, в которой нас так часто упрекают в п-памфлетах, больше не имеет места при французском дворе! Виновник смерти графа д’Ольсино найден. Это, присутствующая здесь, маркиза де Шале. Я говорил с ней, и она во всем созналась. Так, сударыня?

Все тихо ахнули и посмотрели на фехтовальщицу.

— Да, — сказала она, но не со смирением, а с гордостью. — Мы дрались с графом за павильоном де Жанси. Я вызвала его на дуэль. Он заслужил такую смерть, он преступник!

Придворные зашумели и растерянно переглянулись.

— Не вам решать, чего заслуживают мои поданные, сударыня, — холодно заметил король и повернулся к Виктору. — Вы довольны, господин де Невер?

— Да… Я доложу герцогу, — в некотором замешательстве пробормотал Виктор.

— Охрана, арестуйте маркизу де Шале и п — препроводите ее в Бастилию, — приказал офицеру король. — Там она будет находиться до решения королевского суда.

— Государь, постойте! — рванулся вперед Генрих, но охранники преградили ему путь.

— Не делайте глупостей, де Шале, — сказал король. — Ваши шутки п-перестали всех развлекать, как должно. Жениться на Жанне де Бежар — это было великолепно, но слишком неосторожно с вашей стороны. Вам нужно отдохнуть, поехать куда-нибудь. Господин де Конде, п-прошу вас, уведите маркиза. На нем лица нет, и мы п-понимаем его чувства, они оскорблены — жена оказалась преступницей.

Де Шале увели, а Женьку препроводили вниз, посадили в закрытый экипаж и повезли по мокрым от дождя улицам.

Согласно титулу

Фехтовальщицу отвезли в Бастилию. Там ее встретил комендант, представившейся господином Дервилем, и офицер по имени Огюст де Брук. Комендант, седоватый мужчина лет пятидесяти, держался с арестованной строго, но почтительно, будто принимал ее не в тюрьму, а в престижную гостиницу. Офицер де Брук, в отличие от него, смотрел на фехтовальщицу с холодной полуулыбкой на узких губах. Лицо его при этом оставалось совершенно неподвижным, отчего улыбка выглядела, как щель в потрескавшейся доске.

Девушку записали в тюремную книгу и изъяли рубиновое колье. Далее комендант зачитал правила своего заведения и права знатных узников.

— Согласно вашему титулу у вас будут приличная камера, право на личное обслуживание и три полена в сутки.

— А прогулки? Я могу выходить на воздух?

— На воздух здесь выходят, разве что, в день казни. Да и зачем вам воздух? Окна у нас не закрываются.

— А если мне что-нибудь понадобится?

— Об этом говорите во время трапез. Дежурный охранник не всегда бывает в коридоре. В мое отсутствие меня заменяет старший офицер де Брук.

После этого малоприятного вступления Дервиль повел фехтовальщицу в камеру. В полутемных мрачных коридорах стояла вневременная тишина, нарушаемая только гулкими шагами часовых, звук которых осыпался в пустоту, словно камень в горном ущелье. На одном из поворотов дорогу перебежала крыса, но никто не обратил на нее внимания.

Камера, в которую поместили новую арестантку, оказалась довольно сносной. Кроме кровати там был стол и два табурета. Возле кровати стоял закрытый крышкой горшок и переносная железная печка, какую обычно ставили в комнатах, где не было каминов.

— Во время трапез у вас в услужении будет девочка по имени Дениза, — сказал Дервиль. — Только не пытайтесь разговаривать с ней, она немая.

— Немая?

— Свои отрезали ей язык за излишнюю болтливость. Дениза из бывших воровок. Она уже понесла наказание, но не хочет возвращаться назад. У нее никого нет, а воровское сообщество ее не простит. Я разрешил ей остаться и взял в тюремную прислугу,

Когда тяжелая дверь за тюремщиками захлопнулась, Женька посмотрела на маленькое, забранное решеткой, окно и поняла, что поторопилась приблизить мирный финал в своем сюжете.

Оставшись одна, она закуталась в одеяло и, забравшись на кровать, пролежала так до самого обеда. Несмотря на привилегии титулованным узникам, обед не был роскошен. Женьке стало даже смешно от того, как Дениза прислуживает ей за таким обедом, почтительно подавая ломоть сухого хлеба и пододвигая ближе миску с бобовым супом.

При трапезе присутствовал офицер де Брук и его солдаты Жанкер и Ренуар. Офицер пристально наблюдал, чтобы ни узница, ни ее служанка не делали ничего недозволенного.

После обеда девушка снова лежала, потом ходила из угла в угол, потом опять лежала. Время тянулось нескончаемо медленно. Связав фехтовальщице руки, оно развязало ее мысли. «Еще посмотрим, — думала она. — Я найду, что сказать на суде. Я не дам покоя вашему д’Ольсино и после смерти!» Женька уже мысленно видела, как разоблачает этого преступника, как сворачивает свои претензии герцог де Невер, и как ей выносят оправдательный приговор. «Вот где должен быть финал сюжета!» — обрадовалась она.