Женька и Алиса схватили подругу, связали ее же одеждой и заклеили рот скотчем. Она замычала и запрыгала по комнате. Алиса прибавила звук в плейере и стала скакать вместе с ней, снова выставив сломанную ногу вперед, а на ее костыле теперь «играла» фехтовальщица.

Вдруг, в самый разгар безумной пляски, Кристина остановилась и сделала такие глаза, будто за спинами подруг появился сам терминатор. Женька и Алиса обернулись. В дверях стоял капитан милиции Лапин, и радостно встречал его только петушиный голос певца, несшийся из динамиков. Алиса быстро нажала ногой пульт на полу, и музыка оборвалась.

— … Папа?..

— Чтобы через минуту здесь никого не было, — прозвучало категоричное требование.

Праздник тотчас свернулся. Вести мирные переговоры с Лапиным было бесполезно, поэтому никто не возразил. Женька принялась развязывать Кристину.

Лапин поморщился, снял пиджак, портупею с оружием и, повесив ее на спинку стула, сделал повелительный жест в сторону дочери:

— Идем, спину мне разотрешь.

— Опять? Я же говорила, чтоб ты не ездил сегодня.

— Не твое дело. Шевелись.

— У меня нога.

— А прыгать нога не болела?

Где-то в недрах капитанского пиджака затрезвонил телефон. Лапин с некоторым усилием наклонился, вытащил его из внутреннего кармана и, озабоченно глянув на дисплей, вышел в прихожую. Алиса допрыгала на одной ноге до старого комода и стала искать в ящике нужную мазь, а фехтовальщица, покосившись в сторону прихожей, где Лапин с какой-то болезненной резкостью настаивал на чьем-то задержании, вдруг шагнула к стулу с портупеей на его спинке и вынула из кобуры пистолет.

— Ты что? — застыла с тюбиком мази Алиса.

— Я осторожно, — взвесила пистолет в руке фехтовальщица. — Тяжелый…

— Убери, а то отец увидит — убьет.

— Не убьет — он без оружия.

Разговор в прихожей прервался. Лапин, будто почувствовав чужое прикосновение к черной стали, которая за долгие годы службы стала частью его самого, вернулся в комнату. Женька едва успела спрятать руку с пистолетом за спину.

— Вы еще здесь? — спросил капитан.

Кристина собрала свои вещи и бочком выскользнула в коридор. Капитан сурово посмотрел на фехтовальщицу.

— Ну, а ты, Шмелева?

— Почему вы всегда говорите с людьми, как с преступниками, Василий Семеныч?

— Ты сначала оружие верни на место, честная девушка, — усмехнулся Лапин.

— Я только посмотреть.

Женька протянула пистолет капитану. Одним коротким взглядом удостоверившись, что с оружием все в порядке, он убрал его в кобуру и снова взглянул на фехтовальщицу.

— Журналы по вязанию смотри, «Никита». Алиса, что стоишь? Быстрей, мне ехать надо.

Роль

Несмотря на подпорченную вечеринку, Женька уходила от Алисы легко, даже радостно, долго еще ощущая невидимый прохладный след в руке, несколько минут назад державшей оружие.

На улицах было малолюдно. В окнах домов мягко сиял мирный оранжевый свет, а над городом разметала свою черную гриву вечная космическая ночь. Капелькой крови в ее распущенной косе мерцал воспаленный Марс.

Раздался звук «сирены». Женька достала из кармана телефон, посмотрела на дисплей. Номер опять был неизвестный, но фехтовальщица, предполагая сейчас все, что угодно, ответила. Звонил Саваль.

— Ну что, мы встретимся? — спросил он.

— Я… я не знаю, я перезвоню.

Женька действительно не знала, как поступить, и от этого чувствовала себя неважно. И гора, и загадочный Этьен Саваль — обе дороги сулили ей, необходимый в ее возрасте, экстрим, и она терялась, не в силах решить, на которой из них получить травму. «Если еще раз позвонит, останусь», — загадала она, зашла по пути домой к Юрику и отдала ему благотворительную купюру. Юрик просиял и распрямился, а Женька стала считать день удачным.

Однако вскоре это ощущение пропало, — возле своей квартиры фехтовальщица обнаружила, что потеряла ключи, и от досады на самое себя, толкнула дверь ногой. Та, к ее удивлению, поддалась и открылась. «Отец, — нахмурилась девушка. — Все-таки не стал ждать до завтра».

Женька любила отца, но не менее любила и свою независимость, поэтому приготовилась сопротивляться до последнего. Она решительным шагом направилась в гостиную, где явно ощущалось чье-то постороннее присутствие, но едва переступив порог, застыла в настороженном недоумении. В комнате находился не отец, а некий немолодой мужчина в дорогом пальто и стильной шляпе. Заложив за спину руки в черных перчатках, он внимательно рассматривал спортивные кубки на полке и был спокоен, словно на вернисаже.

— Ваши? — кивнул гость в сторону кубков.

— Мои… Я фехтовальщица.

— Знаю. Здравствуйте, Женечка, — с легким иностранным акцентом в бархатном голосе поздоровался незнакомец и шагнул навстречу.

— Не подходите

— Я вас пугаю? — остановился он.

— Вы кто? Как вы вошли?

— У вас домофон не работает.

— Это понятно. Как вы вошли в квартиру?

— Как обычно, через дверь, — незнакомец вынул из кармана ключ с брелоком в виде кошки и протянул фехтовальщице. — Ваш?

— Мой. Где вы его взяли?

— Нашел у подъезда.

— А-а, — вспомнила Женька свою стычку с Лютневым. — Он, наверное, выпал. Но почему вы решили, что это мой ключ?

— Здесь ваши инициалы.

— А номер квартиры? Здесь нет номера моей квартиры.

— Я знаю номер вашей квартиры, номер вашего телефона, номер школы, номер вашего шкафчика в раздевалке и даже, простите, номер вашего нижнего белья.

— Что? Какого еще белья?

— Возьмите ключи и не бойтесь.

— А я и не боюсь.

Женька шагнула, взяла ключи и сунула в карман куртки.

— Это я звонил вам сегодня, — мягко улыбнулся гость.

— Я поняла. Вы тот самый журналист?

— Не совсем. Я вас немного обманул — я не журналист, но пишу. Вы меня не помните?

Гость снял шляпу и пригладил, слегка тронутые сединой, волосы.

— А, вы… вы писатель! — вспомнила фехтовальщица. — Вы подходили ко мне в прошлом году, когда мы фехтовали в Париже. — Вы Марк… э, Марк Монрей!

— Да, я приглашал вас в гости, но вы отказались.

— Настроения не было.

— Потому что ваша команда в тот день проиграла?

— Отец не разрешил. Зачем вы приехали?

— Я приехал предложить вам новый поединок.

— С кем?

— Со мной.

— С вами? — усмехнулась фехтовальщица. — Вы тоже фехтуете?

— Я говорю не о рапире.

— А о чем?

— Может быть, мы присядем?

Женька сбросила куртку, гость снял перчатки, дорогое пальто и оба сели на диван.

Первое напряжение схлынуло, но девушка продолжала посматривать на Монрея настороженно, хотя, ни его респектабельная внешность, ни спокойные движения не давали повода волноваться. Однако ее почему-то очень беспокоили его длинные жилистые пальцы, которые он сцепил на колене, — они смахивали на когти большой хищной птицы, в которых чувствовалась какая-то огромная скрытая сила.

— Мое оружие — сюжет, который я направляю, — продолжил тему Монрей.

— А мое?

— Роль в этом сюжете.

— Какая роль?

— Главная, конечно, — улыбнулся писатель и достал из кармана золотой медальон. — Вот она.

Он открыл крышку, и с миниатюрного портрета на Женьку взглянула девушка ее лет. Она была одета в глухое черное платье некой отдаленной эпохи. Гордо приподнятый подбородок упирался в жесткий белый воротничок, а глубокие нервные глаза были растеряны, будто перед началом какого-то страшного пути.

— Эту девушку зовут Жанна де Бежар, — сказал Монрей. — Она родилась в 1607 году во французской провинции Беарн. Прекрасная родословная, древний титул, родовой замок… Это ваша роль, Женечка.

— Я не понимаю, — смутилась Женька. — Это что, какое-нибудь шоу?

— Под именем Жанны де Бежар вы входите в сюжет.

— Почему не под своим?

— Не беспокойтесь, чужое имя вас ни к чему не обязывает. Это только некая защитная маска, которая позволит вам жить в сюжете из другой эпохи более свободно