На крыльцо выскочил Лабрю.

— Что вы делаете, сударь? Он же ранен! Жакоб, помоги мне!

Де Санд забрал у Женьки дагу и увел ее в дом, где она немного успокоилась.

— Ну, и за что ты чуть не порешила этого парня? — усмехнулся де Санд.

— Он сказал, ты тоже думаешь, что я вышла замуж из-за денег?

— Я должен так думать.

— Даниэль!

— Да, а иначе я вызову на дуэль и убью твоего мужа.

Зеленые глаза де Санда потемнели. Женька замолчала, не зная, что сказать не только ему, но и себе. На ее счастье пришел де Ванс.

Урок дался тяжело. Дома Женька уже помогала отцу на тренировках, поэтому сам процесс ее не смутил, но привыкнув натаскивать младших, она так же относилась и к своему двадцатилетнему недалекому ученику, — пыталась объяснить ему его ошибки, хвалила за каждый удачный шажок и терпеливо в сотый раз показывала все тонкости владения клинком. Пот лил с нее градом, а дело не продвинулось ни на шаг. Де Санд и Франкон, наблюдавшие эти занятия с крыльца, просто потешались.

— Что вы раскланиваетесь перед вашим учеником, как пансионерка? — усмехнулся де Санд, когда девушка сделала перерыв.

— Хочу, чтобы он понял.

— Чепуха! Надо просто дать ему рапирой под зад!

— Это грубо.

— Зато действенно! Выучка — дело болезненное. Когда этих ребят поглаживаешь по шерстке, они ленятся и наглеют! Вы бы видели, какими петушками приходят сюда некоторые! Перья на шляпах дыбом, бородками трясут! Но мне уже через пару часов удается стряхнуть с этих помпезных лиц золотую пудру!

Но фехтовальщица продолжала уговаривать де Ванса еще полчаса, пока не выдержала и не поддала ему рапирой по заду.

— Да двигайтесь, черт возьми, тупой тюфяк!

Де Ванс подпрыгнул, сделал несколько приличных шагов и активный выпад. Де Санд и Франкон захохотали.

После урока Женька проведала Жули и поддержала ее своим примером.

— Главное, не реви, если упадешь, и не жалуйся, — посоветовала она.

— Как же не реветь? А если очень больно?

— Тогда реви, но никому этого не показывай.

Потом девушка переоделась в платье и зашла к Эжену. Он лежал у себя в небольшой, но отдельной комнатушке. Выражение его шалых глаз стало колючим.

— Пришли добить, госпожа?

— Пришла посмотреть твою квартиру. Ты же приглашал.

— Да уж что теперь? Моя квартира — не вашей чета.

— Ладно, не дуйся, как девочка, только в другой раз следи за словами. Понял?

— Понял, — криво улыбнулся Эжен. — Ничего, еще и мой верх будет, прекрасная госпожа.

Женька поехала домой. Ее беспокоило, что Генрих до сих пор не появился, чтобы забрать ее из школы. Ведь он не мог не знать, где она находится. Маркиз был дома и уже три часа не выходил из библиотеки. Так сказала Жулиана, и фехтовальщица, предчувствуя очередное выяснение отношений, прошла к мужу.

Генрих действительно находился в библиотеке и читал Плутарха. Он сидел на стуле рядом с холстом, на котором остался первый набросок углем парадного портрета маркизы де Шале.

— Где вы были, сударыня? У де Санда?

— Да… Я чуть не убила Эжена. Он сказал, что я с тобой из-за денег.

— Из-за денег.

— Ты тоже так думаешь?

— Это выяснится потом.

— После пришел де Ванс… мой ученик.

— Ученик… И что?

— Он такой медведь… Я просто измучилась.

— Угу.

— … Генрих, перестань читать, когда я с тобой разговариваю!

— Если я перестану читать, то заколю вас шпагой из своей коллекции.

— Мне было нечего делать! Катрин не приехала сегодня.

— Да, вы очень умно вышибли ее из игры. Отец теперь не разрешает ей сделать ни одного шага за пределы дома.

— Но я…

— Помолчите! На уроки музыки вы будете ездить сами, чтобы отныне заниматься ею под присмотром моей матушки. Теперь о другом искусстве. Почему за эти два дня к вашему портрету не прибавилось ни штриха? Я ошибся в художнике? Ласаре неумеха или лентяй?

— Не лентяй! Ласаре очень талантливый! Он изрисовал мной уже два альбома.

— Я хочу видеть эти альбомы, — сказал де Шале таким тоном, будто велел подать школьный дневник.

— Они у него. Он придет завтра, как обычно.

— Хорошо, теперь о главном.

— А что сегодня главное?

— Королю сказали, что я женился на Жанне де Бежар.

— Кто сказал?

— Да мало ли кто? Может быть, Элоиза или Виолетта, с которой она ездит к Рамбуйе, может быть, ваши фехтовальщики.

— Они не могли, они…

— Что? Носят белые крылья?

— Хорошо, и что король? Он рассердился?

— Нет, он был спокоен и сказал, что ждет нас на приеме. Я думаю, он уже и так догадывался, кто моя жена.

— А если это ловушка? Если он хочет меня арестовать?

— Если бы он хотел это сделать, то уже прислал бы сюда стражу.

Это было убедительно, и Женька на время успокоилась.

На следующее утро де Шале дождался художника, и тот подал по его приказу свои альбомы. Медленно просмотрев их от корки до корки, маркиз сказал:

— Я куплю у вас эти альбомы, Ласаре.

— Но это всего лишь наброски, эскизы… Я хотел оставить их себе для работы, господин де Шале. Я задумал сюжет о встрече аргонавтов с амазонками, — еле слышно сказал бледный художник.

— Не надо для работы, Ласаре, я куплю их по цене картины. Вас это устроит?

— Да, ваша милость, но…

— А теперь извольте закончить тот портрет моей жены, который я вам заказал.

Художник поклонился и ушел готовиться к работе, а Генрих спросил фехтовальщицу:

— Это все, чем вы занимались, с Ласаре, Жанна?

— Да. Можете спросить у Нинон. Она все время была со мной в библиотеке.

— А Жулиана?

— Она тоже знала.

— И не сказала, мерзавка!

— Вы не спрашивали.

— Да вы, я смотрю, сколотили целый заговор, сударыня!

Де Шале еще раз пролистнул альбомы.

— Вы все тут заслуживаете хорошей плетки, Жанна, — сказал он. — Вас и Ласаре спасет только то, что эти «штрихи» к вашему портрету действительно талантливы… Идемте наверх. Я, пожалуй, немного опоздаю к утреннему одеванию его величества.

— Как же…

— Де Бон подменит меня. Он давно хочет занять мое место.

— А Ласаре?

— Ласаре тем более подождет.

Только через час Женька, одетая в парадное платье, уселась в неподвижную позу перед художником. Она старалась, и положение рук, головы и корпуса было безупречным, однако ее яркие глаза блестели слишком нескромно для того, чтобы быть уместными на парадном портрете, а щеки горели слишком бессовестно, но Ласаре сделал вид, что не заметил этого.

Незаконная пара

Поскольку королю стало известно, что супругой его фаворита является Жанна де Бежар, фехтовальщица стала появляться на людях одна или с Генрихом совершенно открыто. Ареста не следовало, но о них заговорили. Все ждали решения короля, что наряду с обсуждением будущего принцессы Генриетты и даты нового похода на протестантов одинаково страстно занимало парижский свет.

Все эти темы азартно описывали в своих статьях парижские памфлетисты. Женька негодовала, возмущаясь лжи, которой не гнушались газетчики, чтобы сделать материал раскупаемым.

— Они лезут в нашу спальню и сочиняют всякую чушь! Пишут, что я… что у меня связь не только с де Сандом, но и со всеми фехтовальщиками! Ты слышишь, Генрих?

— А у тебя ее нет? — усмехнулся де Шале.

— Есть, но не такая!

— Какая разница, раз ты ездишь в его дом.

— Но ты разрешил мне два раза в неделю заниматься с де Вансом.

— Это купленное. За это ты согласилась продолжать учиться играть на лютне и вести себя в обществе, как знатная девушка. Когда король признает наш брак, я прекращу эти занятия и увезу тебя на Луару.

Женька смяла газетный листок и бросила его в горшок, а утром оделась по-мужски и поехала в одну из типографий. Там она без лишних слов приперла к типографскому станку издателя по имени Монро и призвала того к ответу. Держа шпагу у его груди, это было не трудно.