— Глупости, — отмахнулась я. — Ханжей у нас мало. Да и все меня хорошо знают. Никто от меня не отвернется.
— Посмотрим. Может, Берта и впрямь подберет тебе хорошего мужа. Я поговорил с тем юным коммерсантом, он выглядит щедрым и покладистым парнем. Присмотрись к нему хорошенько, — он с обиженным лицом встал и ушел к себе, даже не пожелав мне спокойной ночи.
На следующий день я отпросилась у тетки на все утро. Прямо призналась, что собираюсь встретиться с доктором Крамером. Когда-то именно Берта свела меня с ним, поэтому противиться тетка не стала, лишь попросила не задерживаться.
Я без приключений добралась до госпиталя, в котором год назад помогала доктору Крамеру и впервые узнала, что мой дар — не выдумка, и не пустая фантазия, а причуда природы, которую можно использовать на благо людей.
Тогда я посещала госпиталь без особой охоты, но теперь с удовольствием вдохнула запах карболки и мяты, прошла по гулким коридорам и постучала в знакомую дверь.
Доктора в кабинете не нашлось. Его помощник предупредил, что доктор читает лекцию в академии и еще не вернулся. Мне принесли поднос с чайником и свежую газету, чтобы я не скучала.
Какое-то время я развлекалась тем, что читала светскую хронику, но потом взгляд выхватил несколько заметок, которые имели некоторое отношение к барону фон Морунгену.
Первая заметка была о мэтре Кланце. Журналист перечислял его прежние заслуги, витиевато не то хвалил, не то ругал мэтра за безрассудство, и закончил новостью о том, что мэтр планирует поразить столицу смелым экспериментом. Придворный механик решил создать механическое сердце, которое он желает предложить дряхлому финансисту, на девятом десятке лет осознавшему, что не сможет забрать свои миллионы в могилу и потому желающему подольше наслаждаться богатством на земле.
Я покачала головой: Кланц признался мне, что создать второе работающее механическое сердце ему не удавалось, но, выходит, своих попыток он не прекратил. Но он и не скрывал, что желал бы получить чертежи Жакемара, чтобы продолжить работу.
Что ж, я помогу ему, чем смогу. Пусть практикуется на финансисте. Судя по заметке, сердца у того отродясь не водилось. Его успешно заменяла ледышка, которая не таяла, когда финансист с удовольствием разорял мелкие артели и компании.
Вторая заметка была посвящена таинственному вору по кличке «Горностай», о котором с таким увлечением болтали на вчерашнем приеме у тетки. Перечислялись все драгоценности, которыми Горностаю удалось поживиться, и высказывались предположения о том, что станет его следующей целью. Журналист пришел к тому же выводу, что и мой дядя — Горностай намерен собрать все сокровища султана Ашрафа.
В груди трепыхнулось, когда я увидела имя барона фон Морунгена — журналист упомянул его среди тех, кто поделил между собой драгоценные камни, полученные в награду за операцию по спасению супруги султана. Можно подумать, что журналист заодно с ворюгой — любезно предоставляет ему всю информацию! Еще бы ключ к сейфу нарисовал. Хм, а вдруг и правда преступник решит наведаться в Морунген! Отравители у нас уже были, не хватало только вора.
Имелся в газете и грубый оттиск портрета грабителя. Его набросал вельможа, который застал Горностая у себя спальне, когда тот увлеченно потрошил сейф.
Горностай был закутан в плащ, на голове у него сидела набекрень шляпа, но вельможа сумел разглядеть, что перед ним — мужчина (уже кое-что!) с усами (могут быть и наклеенными) и оттопыренными ушами.
Для опознания маловато… Но я решила, что буду внимательно вглядываться во всех подозрительных личностей, которые мне попадутся. За поимку Горностая полагалась награда.
Третья заметка содержала вести, которые очень меня обрадовали. Военный корреспондент писал, что удалось найти оставшихся в живых солдат пятого батальона, уничтоженного при Кармаденне во время печально известной операции. Среди них был и лейтенант Морис, старый друг полковника, о котором он так горевал! Морис и десять солдат были в плену, велись переговоры об обмене пленными.
Интересно, видел ли эту заметку полковник? Если нет, привезу ее домой и покажу ему. Я аккуратно сложила газету в сумочку и поднялась, потому что в этот момент распахнулась дверь и в кабинет, как всегда, стремительно, вошел доктор Крамер в сопровождении долговязого молодого человека.
Мой наставник совсем не изменился за год, что мы не виделись. Разве что седины в бороде прибавилось, и сильнее стали щуриться глаза под стеклами очков. Но он был все так же деятелен и весел.
Он энергично расцеловал меня в обе щеки, обдав запахом карболки и табака, потряс за руки, потом внимательно вгляделся в мое лицо и отметил, что я стала бледной — и посоветовал ходить каждое утро на бойню, чтобы выпивать стакан бычьей крови натощак.
От его рецепта передернуло, однако я вежливо поблагодарила доктора. Я была рада его видеть. Он был первым, кто поверил в мой дар и хотел, чтобы я не прятала себя в глуши, а стала кем-то большим — училась в академии, повидала мир и попробовала оставить в нем свой след.
— Я привел по твоей просьбе того молодого человека, которого нанял фон Морунген, — доктор отступил и сделал широкий жест рукой. — Познакомьтесь, молодые люди! Майя Вайс. Майя, это Франц Фукс, студент последнего года. Он учится в Инженерной и Медицинской академии одновременно. Днем работает с наставником в механической мастерской, вечером со мной в госпитале, и потому он так худ и изможден. Прилежный и очень талантливый мальчик! Прошел годовую программу в три раза быстрее! Фон Морунген оплатил его учебу и уже через месяц Франц будет готов сменить тебя на твоем посту.
Уже через месяц! Я холодно кивнула Францу Фуксу. Прилежный ученик доктора и инженера мне не понравился. Талантливый студент походил на переросший картофельный росток. Блеклый, худосочный, с тонкими светлыми волосами.
Но при этом без меры самоуверенный. Задирает подбородок, смотрит на меня снисходительно, тонкогубый рот легко складывается в ироничную улыбку, а голубые глаза за толстенными стеклами очков бойкие, навыкате, и очень умные.
— У Франца чрезвычайно сильный дар, — доктор жестом пригласил всех сесть у стола. — Он не только легко видит эфирные поля и играет симпатическими связями, как талантливый скрипач на скрипке. Он может создавать материальную реплику предмета, пользуясь его энергетическим образом, как основой! Покажи, Франц, — доктор азартно придвинул Францу настольные часы. Доктор когда-то получил их в дар от богатого пациента — часы были с позолотой, сложным механизмом и календарем. Я хорошо знала их устройство — пришлось как-то разобрать и почистить их от пыли.
Франц выпрямился и пристально посмотрел на часы. Его лицо приняло отсутствующее выражение. Шли секунды, ничего не происходило. Но потом стрелки часов дрогнули, двинулись, поползли по циферблату, набирая скорость — и бешено понеслись, словно спешили нагнать убегающее время!
Часы жалобно звенели и потрескивали, доктор Крамер крякал от удовольствия и восклицал: «Это еще не все, нет! Смотрите!»
Франц Фукс шумно выдохнул и опять надул щеки от напряжения. И тут на циферблате загорелся бледный эфирный контур еще одной, третьей стрелки… Он уплотнялся, тускнел, пока призрачные очертания не превратились в металл, почти ничем не отличающейся от настоящего! Миг — и третья стрелка пустилась крутить обороты.
Потрясенная, я перевела взгляд на Франца. Тот сидел спокойно, даже не побледнел, лишь капли пота выступили на его высоком лбу да стекла очков затуманились от испарины. Затем он сказал:
— Хватит, пожалуй.
Когда я глянула на часы, то успела увидеть, как металл стрелки превратился обратно в полупрозрачный мираж, которое тут же растаял без следа.
Доктор Крамер громко зааплодировал. Я ахнула.
— Настоящая магия!
— Так говорят необразованные люди, госпожа Вайс, — горделиво усмехнулся Франц, утирая лоб несвежим платком и поправляя очки. — Но это не магия. Это — сила природы, которую мы, одаренные и образованные люди, учимся использовать. Я управлял эфирным дубликатом часов, их репликой. А потом дополнил его еще одной стрелкой, и уплотнил энергетический контур так, что деталь почти ничем не отличалась от реальной.
