— Сюда, Майя! — выкрикнул он надтреснутым голосом. — Немедленно, или распрощаешься с жизнью! Ты уйдешь из замка вместе со мной. Ты мне нужна!
— Нет! Я не уйду с вами! Кланц, мы должны помочь Августу!
Его рука дрогнула; каждый мускул в моем теле напрягся до боли.
Зандер пошевелился. Он медленно поднес к губам свисток и издал три коротких трели. Арахнофер зарокотал; металлические ноги грузно переступили, сделали шаг, второй. Махина нависла над Кланцем. А затем скорпионий хвост метнулся вперед и смертоносное жало ударило старого мастера в спину.
Кланц покачнулся и захрипел; из его груди на миг показался сверкающий кончик иглы. Жало скользнуло обратно, и Кланц рухнул на пол, сложившись пополам и содрогаясь всем телом. Железное чудовище издало последний скрип; передние ноги подогнулись и тяжелое тулово опустилось на землю, как будто Арахнофер склонился, отдавая дань уважения своей жертве. Шестеренки скрипнули в последний раз и затихли.
— Он мертв? — деловито осведомился Курт.
— Наверняка, — ответил Зандер и скорбно поджал губы.
Кланца окружили слуги; они переворачивали и поднимали его тело. Я отвернулась и опять опустилась на колени перед Августом.
Теперь помощи ждать не от кого. Знания Кланца могли исправить ошибку, но придется мне действовать одной…
Я погладила Августа по холодной щеке. В ушах звенела тишина. Механическое сердце замолчало навсегда.
— Майя, что-то еще… можно сделать? — тихо спросил князь.
Слуги и господа собрались вокруг нас. Они стояли молча. Карина плакала навзрыд. Тейфель покачал головой.
— У него больше нет сердца. Что тут теперь сделаешь… — сказал он. — Кланц убил его.
— Я дам ему новое сердце — яростно выкрикнула я. — Август спас меня ценой своей жизни. А я спасу его.
— Майя, что ты говоришь? — устало откликнулся Тейфель. — Где ты его возьмешь, это новое сердце?
— Вот оно! — я вскочила и обвела зал рукой. — Этот замок и есть сердце! Вот какая тайна открылась мне. Замок — огромный механизм. Если его оживить, он будет собирать энергию природы. Энергию ветра. Энергию огня. Воды. И его энергетические линии будут поддерживать жизнь человека, с которым они срастутся. И я знаю, как это сделать. Как свести воедино живое и неживое. Замку не хватает лишь одной детали, чтобы он начал работать. Эта деталь — я и мой дар.
— Она сошла с ума! — крикнула княгиня.
— Нет, — ответил Тейфель. — Я ей верю. Делай что нужно, Майя. Мы поможем.
— Командиру конец, — сказал Курт дрожащим голосом.
Я глянула на камердинера и увидела, что по его румяным щекам бегут слезы. Его роскошные усы были уже совсем мокрые.
— Курт, отставить! — приказала я. — Принеси подушку и уложи полковника удобно. Гаспар, у тебя есть чемодан с инструментами. Принеси. И мои захвати в моей комнате. И пачку листов на столе. Это план всех механизмов замка. Роза…
— Ну? — бросила генеральская дочь, не отрывая взгляда от Августа.
— Где твой горностай? Вы будете мне помогать.
— А?! — откликнулась она удивленно. — Руди тут.
Она свистнула, горностай вбежал по ее ноге и устроился на ее плече.
— Сначала идем на кухню. Нужно разжечь печь. Внутри есть элементы, которые преобразуют тепло в электрическую энергию. Сейчас ветрено; механические скульптуры на крыше пожинают ветер. Как жаль, что гроза так и не началась! Хорошая молния сейчас пригодилась бы. Но мы справимся. Жакемар повсюду установил устройства, которые порождают энергию из подручных средств. Князь, помните, как во время прогулки в лабиринте вы коснулись цветов и почувствовали сотрясение? Вас поразила искра. Цветы составлены из пластинок разных металлов и покрыты особым составом. Когда собирается влага, они начинают вырабатывать электричество.* Значит, нужно как-то запустить фонтаны. Курт, вызовите Эмиля. Пусть он это сделает. Если сможет. А не сможет — и ладно. Скоро будет дождь, его должно хватить.
Я в последний раз глянула на распростертое у моих ног тело и содрогнулась от боли и отчаяния. Кожа на лице Августа была белой, глаза закрыты, губы твердо сжаты. Он был красив и грозен даже на пороге смерти.
Его еще можно вернуть, твердила я себе. Не время рыдать; надо действовать.
Я бежала по коридорам замка, задыхаясь и шатаясь. За стенами бушевал ветер, первые капли дождя ударили в окна. Но я радовалась буре; она нужна замку, пусть природа неистовствует! Гроза, лишь бы пришла гроза! Чтобы молнии били в шпили на башнях замка, чтобы отдали свою силу, а я уж знаю, как ей распорядиться!
Вот и кухня. Вот и чудовищная печь. Гаспар сунул мне в руки записи; я лихорадочно перебирала их в поисках решения.
— Мне кажется, я знаю, что нужно делать, — сказал Гаспар. — Я изучил устройство печи…
— Ну так давай! Разожги это отделение. Как тогда, когда ты чуть не убил меня. Тебе тоже нужно исправить свои ошибки, Гаспар! А я займусь другим. Роза, идем. Буду соединять механизмы в стенах. Чтобы они работали как одно целое. Там есть переключатели; пусть твой зверек заберется в узкие отверстия. Он станет твоими глазами. Ты будешь описывать, что он видит. Так я не совершу ошибки и все сделаю правильно.
— Эй! — запротестовала Роза. — Все не так просто! Руди лишь горностай. Хоть и сообразительный, но мозги у него крохотные! Не жди чудес.
— Не жду. Я сама буду их совершать. Идем!
Началась безумная гонка со временем. Я не знала, сколько было отпущено мне и Августу. Тоска и тревога сжимали мое сердце так, что оно то переставало биться, то колотилось, как сумасшедшее. В висках стучало, дышать удавалось с трудом, цепенели руки и ноги. Я и сама была почти что полумертвая, потому что существовала сейчас в двух измерениях — зримом и незримом, и жила на два тела — половину своих сил я отдавала Августу и ужасно боялась, что та тонкая нить, что соединяла нас и не давала ему уйти, может оборваться в любой момент!
Но страх не лишал сил; он подхлестывал меня.
Лестницы, переходы. Комната за комнатой. Дверцы, скрытые устройства в стенах. Пыль, паутина, ржавчина. Шестеренки, приводы, пружины… Я бесстрашно возилась, настраивала, подтягивала. Иногда действовала наугад, но чаще находила подсказку в чертежах. С механизмом таких размеров не работал ни один часовщик. Я все равно что была блохой, попавшей в музыкальную табакерку, и пыталась настроить ее ход. При этом смутно представляя, каким должен быть результат.
— Курт, отправляйся в Ольденбург, — попросила я, задыхаясь, когда рядом появился камердинер. — Привези моего отца. Он толковый часовщик; он поможет. Пусть приедет.
Курт кивнул и исчез. Когда он привезет отца, может быть уже поздно, но я цеплялась за любую возможность найти помощь. Что если ничего у меня не выйдет? Что если я ошибаюсь?
Однако мало-помалу замок оживал. Рокот механизмов в стенах становился громче; теперь они работали в унисон, кладка вибрировала, и вместе с тем менялась и атмосфера в замке.
Я видела скрытое от остальных: как серые потоки силы ширятся и сливаются, как образуются мутные завихрения на месте их пересечения. Свечение мало-помалу разгоралось, но в полную силу не набирало, и цвет его не менялся с серого на живой голубой.
И что потом? Как я пойму, что наступил тот самый момент, когда можно использовать новую силу, чтобы человек и огромный механизм стали единым целым?
Я продолжала метаться по комнатам и коридорам, за мной бежала Роза. Она суетливо выполняла мои команды, ее горностай то и дело нырял в узкие щели. Тогда Роза закрывала глаза и спутанно объясняла, что ее зверь — и она — видят в темноте и пыли. Толку от ее объяснений было немного, но они уже и не требовались. Я все реже заглядывала в план. Потому что стала чувствовать замок. Я слилась с ним; наконец, я полностью отпустила разум и следовала инстинктам. Пальцы сами передвигали шарниры, затягивали пружины, прилаживали шестеренки и подталкивали их, побуждая к движению.
— Майя, — Гаспар тронул меня за локоть; я вздрогнула и уронила план, который, оказывается, держала в руках и изучала невидящим взглядом. — Спустись в зал. Ты должна это видеть.
