— Я испугалась за тебя… Прости. Мне жаль.
Он отмахнулся от неё, как от мухи.
— Тебе никогда не было жаль! Поступаешь, как хочешь. И молчи! Все, что ты хочешь сказать, я знаю. Опять будешь читать мне лекции о семье и парных браках. Аркас!
Крикнул, чувствуя его, подходящего сзади.
— Где остальные наши, Аркас?
— Погнали Нэйдов. Теперь им придётся долго пыхтеть и зализывать раны. Фретч убит…
Корделл покрутил головой и отнял руку от горла, от почти затянувшейся раны.
— Сна ему спокойного в другом мире, — сказал он — Предателю…
Аркас опустился рядом на траву. Вечно невозмутимый тренер был измотан. Щеку наискось пересекла длинная рваная рана. Левый глаз подплыл кровью. Аталина вздохнула, почему то чувствуя вину…
— Так все вышло… — пробормотала она — Как то по идиотски… Простите, что ли?
Оба оборотня посмотрели на неё почему то потрясенно и… расхохотались.
— Ты похожа на тушку Нэйда! — выдохнул Рэндар сквозь смех — И запах такой же…
Это было слишком! Аталина сдернула с себя окровавленный шарф. Скомкав, кинула им в Корделла.
— Придурок! Пошёл ты…
Зайдя за лайр, стянула пальто, ставшее теперь обгорелой тряпкой. Бросила на траву. Постояла минуту, положив руки на живот.
" Кто бы ты ни был, " — произнесла это мысленно, зная откуда — то, что он (или она?) слышит её — " Ты выбрал неудачное место… И неудачное время. Прости… "
Опёрлась спиной на теплую боковину лайра, прикрыв глаза. В который уже раз в жизни пожалела, что не курит. Сигарета сейчас пришлась бы как нельзя кстати.
— Поехали домой, Аталина Баррет.
Рэндар обнял её за плечи и прижал к себе.
— Аталина Корделл. — сказала девушка, скользя багровыми от крови руками по обнаженной человеческой коже, спрятавшей под собой жёсткую броню.
— Я. АТАЛИНА. КОРДЕЛЛ.
Это и был рассвет, который пришёл, когда на поляну близ Белых Гор упала ночь.
Все смешалось. Иногда несочетаемое сочетается.
Причудливым образом.
Глава 35
Со времени памятной драки (не могу назвать это боем, тем более — честным боем, уж простите!), неожиданным образом все стало меняться.
Но то есть… Перемены начались ранее, гораздо раньше, просто были не так заметны, не так ощутимы, как теперь.
Теперь же… Нет, не стали короче знаменитые Ронгорские дожди, не стали теплее ночи, да и утра не радовали теплом и ласковостью, но только…
Прикосновения рук стали нежнее и взгляды дольше, и уже меньше было в них гари и недоверия. Муть и налёт прежнего испарялись потихоньку, медленно высвобождая гладкую поверхность — сияющую и плотную.
Теперь жизнь напоминала Аталине не катакомбы и не территории, заросшие курцхаром, а пестрое лоскутное одеяло, собранное из разных кусочков ярких тканей. С любовью обработанных ласковыми руками швеи, приложенных и пришитых друг к другу. Ну или витраж… Та же техника, то же кропотливое старание. Собранная из обрывков, осколков разных изделий, желанием и трудом слитых в одно целое.
— Я ужасно выгляжу. — Аталина посмотрела на себя в зеркало — Раздулась, как мяч! И ляхи жирные, как у Иноны. А морда фууу… Будто бухала неделю! Корделл, ты меня изувечил… Лучше б сожрал. Или сжёг.
Он подошёл, обнял её сзади, положив на аккуратный выпуклый живот руки — тёмная кожа, длинные нервные пальцы.
— Сожрал, говоришь? — рыкнул в тёплую ванильную макушку — А все поправимо, Аталь… Это можно устроить. Когда родишь, отвезу тебя в регион, забацаем рейд специально для тебя одной. Хорошая идея, твою мать!
Сдвинув с плеча ткань халатика, легонько укусил теплую кожу.
— Отвали, Хорсетт! — крепко в ответ стукнула его по темечку плоской щёткой для волос — Плотояд вонючий…
— Сама то… — фыркнул обиженно, играючи провёл языком по шее, настраиваясь уже на другой лад — А ты вкусная, Аталина Корделл… Возможно, когда — нибудь…
Сдвинув рукой край короткого халатика, просунул пальцы между бёдрами. Ощутил всей кожей, всем телом мелкую дрожь желания пары, чистого желания, но все таки ещё с лёгкой примесью ломки. Как остаточное явление затяжной, тяжёлой болезни… Рецидив. Лёгкий рецидив…
— Меня ломает без тебя, Корделл… — выдохнула Аталина ему в ладонь, прижимая её к своим губам — Мне говорили, я неподверженна. Врали… Уже никогда не смогу без тебя жить… Даже просто дышать…
— Радует… — отозвался громким шёпотом, почти шипением — Радует, очень…
Оба больны. Оба зависимы… Больны жизнью, зависимы друг от друга.
Уложив в постель, развязал пояс халата. Разворачивал, как конфету.
— Я сейчас страшная, Рэндар! Страшная, как смертный грех! Не надо на меня смотреть…
Просто смотреть он и не собирался. Хотя хотел смотреть, как и тогда, в первый раз. Безотрывно, пожирая и сжигая глазами и разогретым телом, неконтролируемым жаром.
— Ты прекрасна. Ты правда очень красивая!
Не оставляя ей возможности отстраниться, запустил пальцы в шоколадные волосы и раскрыл её малиновый рот расплавленным поцелуем. Она ответила, выдохнув ему в губы, опалив их ванильным дымом.
— Моя Лаберилльская Пудра… Зависим.
— Зависима… — застонала, чувствуя горячие губы, терзающие её соски — Ещё…
Проложив дорожку языком вниз, долго целовал живот — тугой и круглый, пахнущий сладостью и ванилью.
Найдя рукой нежное влажное место, развёл мягкие губки и погладил пальцем горошинку клитора, не давая возможности девушке сомкнуть ноги.
— Не прячься, девочка. Не надо от меня прятаться… Я хочу и я получу. Ты же знаешь! Иди ко мне.
Аталина подчинилась, желая сама этого, плавясь от желания, сгорая и оживая. Рэндар лёг рядом с ней, раскалённый и тёмный, глаза вспыхнули в полумраке спальни. Потянулась, провела рукой по каменному животу своего мужчины, сжала пальцами пульсирующий член.
— Хочу тебя, — прошептала девушка, касаясь губами горящей влажной плоти.
Открыв рот, вобрала его в себя, вызвав зверя. Двинулась, скользя вниз и вверх, отводя замшевую головку, терпкую и тугую. Крепко сжав то, что воспринималось, как своего рода оружие, стала нежно, но нетерпеливо ласкать его языком.
— Аталина, девочка… Ты меня так убьешь…
Освободив рот, криво усмехнулась:
— Не все тебе, Хорсеттский оборотень!
И тут же, поплатившись за хамство, была перевёрнута и прижата к постели его руками. Крепко держа её за плечо, раздвинул рывком ноги и вошёл, придавив одну ногу девушки своим бедром.
