— Когда будете, постарайтесь не орать — это не украшает мужчину, — сказала я и послушно взяла предложенную порцию «отравы».

— А что, по-вашему, украшает мужчину? Безрассудная смелость? — осведомился он.

Я благоразумно промолчала. Вообще-то в моих глазах это привлекательная черта.

— Рита, вы меня извините за эту сцену, — помолчав, произнёс Виктор, — но это правда возмутительно. Вас не оказалось в машине по чистой случайности.

— Да ну? Раз не оказалось, значит, и не должно было.

— Серьёзно, когда мне позвонили и сказали, что машина Родионова разбилась… у меня просто всё перевернулось внутри. Никогда бы себе не простил, если бы и с вами что-то случилось.

«Да что там ты, братан! Тебе бы человечество этого не простило!» — мысленно съехидничал Магистр.

Виктор затушил сигарету и прямо посмотрел мне в глаза:

— Можно я буду говорить откровенно?

Я вопросительно изогнула бровь, а Маг самодовольно прищурился — он обожает слушать всякие признания.

— После нашего разговора я постоянно о вас думаю. Даже наводил справки, и чего только не услышал! Определения в диапазоне от «холодной бездушной стервы» до «чистой души и щедрого сердца». Можно спросить? Кто вы на самом деле?

Я неопределённо повела плечом — что-то меня сегодня пробило на невербальное общение…

— А в вашей личной жизни вообще полный бардак, — усмехнувшись, продолжил Виктор. — Таких небылиц наслушался… Теперь не знаю, что и думать. Давайте вы мне сами расскажите?

— Лучше я вам сказку расскажу. Короткую, — вздохнула я. — Был у меня любимый, способный на подвиг — дракона убить, хотя бы в самом себе, звезду с неба достать, жемчужину со дна моря… Но он умер.

В этом месте Магистр вторично закатил глаза и чуть ли не воздел лапы к небу: «Ну вот зачем ты это делаешь?! Зачем рассказывать новому воздыхателю о прежних?! Оно ему надо?!»

— Простите, не знал. Мои соболезнования, — как мне показалось, искренне огорчился Виктор, а я грустно усмехнулась.

— Не стоит, уважаемый Виктор Андреевич. Не стоит воспринимать мои слова буквально. В пределах социума он не умер, просто оказался не тем. Был рыцарем, а стал нуворишем. Точнее, может, и не стал ещё, но очень старается стать. Такая вот неприятность. — Нервное напряжение вдруг дало о себе знать, да так, что я одновременно засмеялась и заплакала.

— Но вы, вроде, и сами не бедны, — растерялся Виктор.

— Ничего-то вы не понимаете… — опечалилась я. И смахнув слёзы, добавила: — Как, впрочем, большинство мужчин. Что поделаешь — досадная ошибка эволюции, тупиковая ветвь…

— Это вы о чём?

— Скорее, о ком, — я вздохнула и вернулась на место. Виктор тоже сел на свой стул. — Уровень благосостояния тут вообще ни при чём. И давайте больше не касаться моего прошлого. Всё равно вы там ничегошеньки не поймёте. Вернёмся лучше к нашим криминальным проблемам. Значит, вы считаете, что на жизнь Андрея покушались?

— Факт пока не установлен, но я почти уверен. В свете гибели Анжелики Сергеевны авария выглядит весьма подозрительно, — Виктор легко сменил тему, а я порадовалась, что он перестал соваться в мою жизнь. — Давайте посмотрим, что мы имеем относительно этих двух, близких вам людей. В бизнесе у них есть партнёры — это раз; ваши тётя с дядей — люди весьма состоятельные, детей у них нет, зато имеется множество не столь обеспеченных родственников — это два. Так что мы вплотную подошли к главному вопросу: кому особенно выгодна их смерть?

— Мне, — спокойно сказала я.

— В смысле? — не понял Виктор.

— Во всех смыслах. Разве Пал Палыч ещё не сказал вам, что я теперь совладелец компании? А ещё, согласно завещанию являюсь единственной наследницей всего имущества Лики и Андрея. Правда, я сама узнала об этом совсем недавно, но это лишь моё утверждение, и в глазах правосудия наверняка не аргумент. Андрей, конечно, сможет засвидетельствовать, что он сообщил мне о наследстве лишь в минувшую пятницу, но он же не может поручиться, что Лика не рассказала мне об этом раньше? Например, по телефону. Короче, никаких доказательств у меня нет, а мотивов — сколько угодно. А посему выходит, что я — личность весьма подозрительная.

Для Виктора Андреевича это был явно неприятный поворот, и он надолго задумался. А очнувшись от размышлений, спросил:

— Но ведь вам тоже косвенно угрожали? Записка, полученная вами…

— Записка, полученная мною, не что иное, как признание в любви, как вы верно и проницательно заметили, — опять не удержалась я от сарказма. — Правда, лично ко мне не имеющее никакого отношения.

— Вы меня совсем запутали. Я вообще уже ничего не понимаю.

— Охотно объясню. Злополучную записку написала Ольга, наша домработница. Дабы я не стояла на пути к её счастью. Как оказалось, она давно влюблена в Андрея. Всё это она поведала мне на этом самом месте непосредственно перед вашим прибытием и, думаю, не откажется повторить свой рассказ вам. В общем, как выяснилось, никто мне не угрожал и, полагаю, по мнению следствия, я, имея достаточные мотивы, вполне могла организовать вышеупомянутые преступления. Если они, конечно, имели место.

Виктор долго и пристально смотрел мне в глаза, затем перевёл взгляд на Магистра и с досадой произнёс:

— Сомневаюсь я что-то в вашей причастности. Не верю я в это.

— И правильно делаете. Как человек. А вот как следователь вы не можете полагаться на личное впечатление — это непрофессионально. Так что не стесняйтесь, — я гостеприимно повела рукой, — подозревайте меня на общих основаниях. Со мною так много всего произошло за последнее время, что уже абсолютно всё равно, что будет дальше.

— Странная вы девушка, Рита. Знаете, может, я и не самый лучший профессионал, — нахмурился Виктор, — но мне часто доводилось полагаться на интуицию, и сейчас она подсказывает, что и вам грозит опасность.

— Да и чёрт с ней, — буркнула я.

Виктор помолчал, без стеснения разглядывая меня.

— Вы устали, это можно понять. Но сейчас точно не время для беспечности. Если вы сами не хотите подумать о своей безопасности, значит, это должен сделать я.

— Да ничего вы не должны, — поморщилась я. — Послушайте, Виктор Андреевич, занимайтесь своими делами, а я уж как-нибудь сама о себе позабочусь.

— В том-то и дело, что «как-нибудь». Один уже «как-нибудь» позаботился. В общем, хотите вы или нет, но мне придётся взять вас под охрану.

Краем глаза уловив довольную мину кота, я хмыкнула и скептически осведомилась:

— И как же вы собираетесь осуществить своё намерение? Посадите меня в КПЗ?

— Ну что вы, я сделаю проще. Я поживу у вас.

От такой наглости я сначала онемела, потом истерически захохотала, чем вызвала сильное недовольство Магистра и новый приступ интереса к нам со стороны задверья, а успокоившись, сочувственно произнесла:

— Понимаю. Жилищные проблемы? — сарказм мой на сегодня не исчерпался, так что ехидства в эту фразу было вложено по максимуму.

Но Виктор не обратил на него никакого внимания.

— Нет, — бесстрастно ответил он. — Ни жилищных, ни материальных, ни каких бы то ни было других личных проблем у меня нет. Зато есть профессиональные задачи: раскрыть уже совершённые преступления, а я уверен, они имели место, и предотвратить новое. А для этого я считаю целесообразным на некоторое время взять под охрану ваш дом. В принципе, можно выделить оперативников, но зачем отвлекать ребят, если я могу сделать это сам? Это даже интересно. Как опыт. Соглашайтесь.

— Да пожалуйста! Можете расселить у нас хоть весь личный состав МВД. Места-то навалом!

— Ну зачем так утрировать? Думаю, для вашей безопасности меня будет вполне достаточно.

— Полагаю, даже в избытке, — хмыкнула я. — Надеюсь, вы хотя бы не будете настаивать, чтобы для моей безопасности я предоставила вам место в своей спальне?

— Отчего же? Если потребуется, буду, — без тени смущения заявил он.

— Да вы сумасшедший! — догадалась я. — Не пойму только, как вас взяли на службу?

— Легко. Там все такие.