Инга едва не оцепенела от ужаса, но потом в памяти всплыли отцовские наставления. «Девочка, – бывало повторял тот, – старайся не показывать страха. Дашь слабину – считай, пропала». Мысли об отце придали смелости и та, с вызовом вздёрнув подбородок, выпалила: «Кто вы такой?! Чего вам нужно?!» Лицо человека исказила мучительная гримаса, а его длинные худые руки принялись судорожно массировать виски. «Эмоции, опять эти эмоции, – бубнил странный тип, – вы знаете, что сбиваете меня?» «С чего это я вас сбиваю?! – вспылила женщина, пытаясь перенять инициативу. Убедившись, что столкнулась с проявлением патологии, она выбрала нападение в качестве идеальной защиты. «Не надо бояться, – продолжал увещевать незнакомец, – чем глубже переживания, тем жёстче воздействие, не дающее сосредоточиться. Не мешайте нам выполнять миссию». Сзади донёсся шум шагов. Это рабочие, одетые в синие спецовки, вереницей вошли в зал. «Дамочка, мы еще не открылись, приходите попозже», – крикнул один из них и его слова многократно отразились от голых стен. Инга, выдохнув с облегчением, устремилась к людям, а когда обернулась, там уже никого не было.

Перенесённый стресс негативно сказался на общем самочувствии: дрожь в руках не унималась, ноги подкашивались, отказываясь дольше держать вес тела. Очень кстати пришлась идея посидеть где-нибудь и подкрепиться – благо кафе в гипермаркете имелись во множестве. Зайдя в первое попавшееся, женщина устроилась за ближайшим столиком и занялась чтением меню. Внезапно её окликнули по имени. Оказалось, Алка собственной персоной призывно махала рукой из противоположного угла. «Вот так удача! – радостно кричала та. – Иди ко мне, здесь удобнее!» И критически оглядев приятельницу, вынесла свой суровый вердикт: «Совсем запустила себя, красавица. На кого ты похожа? Бледная поганка. Надо следить за кожей. Скину тебе название крема, эффективность сто процентов. Потом спасибо скажешь. Хотя… я на твоём месте обратилась бы к врачу».

– Уже обратилась, а ты еще не видела бледных.

И Инга поведала о происшествии в круглом зале, о загадочных высказываниях по части проявления эмоций. На что Алка ответила с присущей ей категоричностью:

– Слушай, надо вызвать охрану. По-моему, это настоящий псих.

– Похоже я попросту растерялась, а потом он производил вполне адекватное впечатление.

– Значит маньяк. Умея втереться в доверие к наивным простакам, те подкупают жертву кажущейся искренностью, а потом творят всякие мерзости.

– Умеешь ты утешить! – испуганно воскликнула Инга, опасливо озираясь по сторонам.

– Ой, прости… может всё же обратиться в полицию?

– Брось! Его уж и след простыл. Давай-ка лучше закажем по мороженому.

– С шоколадом?

– С шоколадом.

Общение возвратилось в привычную колею, и Алка принялась обсуждать привычки европейцев. Её возмущали закрытые по выходным магазины одежды и скудное меню ресторанчиков, навязывающих фаст-фуд. «Зато ты, гляжу, скучаешь по чужбине, только о ней и твердишь», – поддела её подруга и услышала в ответ сакраментальную фразу: «Хорошо там, где нас нет». Когда тема исчерпала себя, Инга не удержалась и рассказала о разговоре с матерью. Афишировать физиологические подробности постеснялась, но эпизод спасения описала в деталях. Алка подозрительно притихла.

– Чего замолчала?

– Да так… краем уха слышала от домашних о некой девочке, будто бы выдернувшей меня из-под колёс грузовика.

– А ты сама-то помнишь хоть что-нибудь? – спросила Инга.

– Нет, – призналась Алка, – я была слишком мала, к тому же считала это выдумкой взрослых в воспитательных целях.

Даже если бы она вспомнила, то вряд ли бы ей удалось постичь смысл происходящего. Память – категория субъективная и порой весьма ненадёжная. Опрос очевидцев одних и тех же событий способен выявить настолько противоречивые версии, что невольно усомнишься в их правдивости. С годами воспоминания частично выветриваются из головы, а сохранённые, преломляясь в призме сознания, трактуются каждым по-своему. Поэтому необычайно тяжело восстановить картину прошлого, даже когда свидетели ещё живы. Что уж говорить о более ранних этапах истории! Здесь есть где разгуляться фантазии. Ведь оспорить выдвинутых теорий и воззвать к совести за явную ложь больше некому – мёртвые стерпят всё…

Инга провела беспокойную ночь. Чуткий сон нарушали путаные сны, и отключиться она смогла лишь под утро. В итоге чуть не проспала. Спасибо мужу, шумно принимавшему душ, иначе ходить бы ей без диагноза. А так пришла даже раньше, проведя не менее получаса в нервном напряжении. Наконец последовало приглашение в кабинет. Предполагая наихудшее, пациентка робко присела на край стула, тем неожиданней для неё было услышать такое. «У Вас, милочка моя, все в порядке, – ласково произнес доктор, протирая бархатной тряпочкой запотевшие очки. – Принимайте курсом седативные препараты, соблюдайте режим дня, а через месяц – добро пожаловать ко мне для повторной консультации». Заметив её удивление, эскулап достал рентгеновские снимки и, для пущей важности водя по ним указкой, убедительно доказал, что анатомически все устроено правильно; затем, пожелав успеха в делах, позвал на приём следующего больного.

Инге ничего не оставалось, как только проститься и уйти. Она брела по коридору в глубокой прострации и размышляла: «Допустим, я не отличаюсь от остальных, но чем тогда объяснить инцидент на детской площадке? А колокольчики?.. Я же их видела своими глазами!» Целый сонм невнятных образов теснился в измученном мозгу, сея комплексы и расшатывая веру в собственную вменяемость. Вечером Инга описала мужу подробности визита в клинику, сообщив об тревожащих её опасениях. Иван отреагировал оптимистично: мол, нечего переживать зря, тем более сочинять себе болезни. «Тебе надо больше отдыхать, – добавил тот, – скоро станет прохладней и всё забудется, как кошмарный сон». Жаль, он не знал о снах наяву, а то не рассуждал бы так беспечно.

Дни привычно сменяли ночи, близились выходные. В предвкушении встречи с детьми проблемы со здоровьем отступили на задний план, а когда из-за поворота показался дорогой сердцу пейзаж, то и вовсе позабылись. Добрые друзья – деревья, окружившие домик из бруса, приветливо шелестели листвой. В скворечнике трепетала жизнь, что подтверждалось громким щебетом и активными полетами скворцов-родителей. Вдруг откуда ни возьмись выскочила Дина и понеслась галопом вдоль обочины. Розовый язык, похожий на галстук, колыхался в такт движению. Её приняли на борт и, сидя в багажнике, она в благодарность исполнила песню, в которой как в зеркале отразилась вся её славная душа. Наверное, ни одно существо на свете не сравнится в проявлении восторга с собакой. Эти создания знают толк в преданности и людям есть чему поучиться у них в данном вопросе. А может, они для того и живут рядом с нами, чтобы напоминать о том, что мы теряем, пренебрегая истинным предназначением? Не тем, что позволяет преуспевать, возвышаясь над соплеменниками, а тем, что помогает нам быть отзывчивыми и бескорыстными. Сейчас эти качества в полной мере демонстрировал людям их четвероногий питомец.

Отец уже стоял в проёме калитки. Цветастые шорты, футболка свободного покроя – ни дать ни взять студент на каникулах. Насколько известно Инге, подобные вещи являлись принадлежностью мужниного гардероба и, приглядевшись внимательнее, она действительно узнала его одежду. Узнал её и владелец, который, подъехав ближе, с иронией бросил в открытое окно машины:

– Сергей Анатольевич, не жмет кольчужка-то?

– А, Иван, извини. Жена затеяла стирку, пришлось позаимствовать у тебя.

– Обращайтесь, если что, – донеслось в ответ.

Из-за дома выбежали дети, и закрутилась череда приветственных восклицаний, объятий и поцелуев. На газоне стоял накрытый стол, куда торжественно проследовало всё семейство от мала до велика. До вечера на участке не смолкал смех, слышались рассказы о днях, проведенных врозь. Эмоции переполняли, и каждый полагал за счастье разделить их с присутствующими. Инга не стала исключением, с готовностью поведав о том, что, по оценке врачей, её здоровью ничто не угрожает, а строение черепной коробки ничем не отличается от других. После прозвучавших слов над столом повисла тишина. Мария Викторовна, неловко закашлявшись, пробормотала: «Вот и ладненько, тебе положительно надо отдохнуть. Посему я предлагаю всем идти спать, утро вечера мудренее». Спорить никто не захотел, дети и так уже клевали носами.