— Да-да, идите, Мастер, — откликнулись монахини. — Мы тут присмотрим и за Лайоной, и за Летти.

— Вот и чудно! — обрадовался Гейбл. — Лайона, встречаемся в трапезной в обед. Дам вам задание на вторую половину дня.

— Хорошо, Наставник, — кивнула ему девушка. — До встречи.

В этот день Лайона не сумела познакомиться ближе с необычной послушницей. Из общего разговора, сопровождавшего чаепитие, ей удалось только понять, что Летти много путешествовала, жила в разных мирах Конфедерации, интересовалась психотерапией и даже пыталась получить профессиональное образование в этой области, но частые болезни и какие-то несчастные случаи постоянно мешали осуществлению этого намерения.

На Лайону послушница произвела двойственное впечатление: Летиция была одновременно и открытой, и иногда резкой в общении. При внешней хрупкости производила впечатление человека сильного, но словно надломленного какой-то внутренней борьбой. Все эти противоречия не пугали и не отталкивали госпожу Монтессори, но будоражили ее профессиональный интерес, ее тайную, но неуемную тягу к людям незаурядным и глубоким.

Следующая встреча Лайоны и Летиции состоялась уже на следующий день. Лайона решила навестить все еще находящуюся в лечебнице Марту, и нашла подле нее Летицию.

— Марта, Летиция, доброго дня, — поздоровалась Лайона. — Так вы знакомы?

— Мы почти все знакомы между собой, — отозвалась Летти, слегка поклонившись в ответ на приветствие. — А вы и не говорили, госпожа Монтессори, что вам удалось избавить Марту от темных тварей.

— Да как-то к слову не пришлось, — пожала плечом Лайона. — К тому же, я думаю, мне в какой-то степени просто повезло. И, Летти, давай на «ты»?

— А это удобно? — слегка смутилась девушка. — Я — темная послушница, вы — экзорцист, и, как выяснилось, жена Светоча…

— Летти, какое это всё имеет значение? Сегодня ты послушница, но кто знает, что уготовано всем нам в будущем? Знаешь, я была бы не против подружиться с тобой.

Летти печально покачала головой, словно не слишком доверяя этому предложению дружбы:

— Вы ничего не знаете обо мне. А когда узнаете…

— А когда узнаю — ничего не изменится, — уверенно заявила Лайона. — Вряд ли ты совершила что-то настолько непоправимое, чего стоило бы стыдиться всю жизнь.

— То есть, вы не осуждаете тех, кто… неоднократно пытался расстаться с жизнью?

— А за что осуждать? Любая попытка добровольно уйти из жизни — это крик о помощи. О том, что человеку невыносимо больно. Что он не знает, как по-другому справиться с тем, что с ним происходит.

Летиция стояла, не отрывая взгляда от лица Лайоны, словно пытаясь проникнуть в мысли этой малознакомой женщины, убедиться в ее искренности.

— Вы и в самом деле хотите общаться со мной?

— Да. Хочу, — уверенно кивнула жена Светоча.

— Хорошо, Лайона. Заходи, когда захочешь. После ужина я всегда в своей келье. — Летти, наконец, перешла на «ты».

Лайона поняла, что это — пусть маленькая, но победа. А успех следовало закреплять. Ведь вполне может случиться, что недоверчивая темная послушница будет ждать ее, Лайону, уже сегодня вечером. Раз уж пригласила в гости.

О том, что планирует навестить Летицию, госпожа Монтессори сообщила подругам-экзорцистам сразу после ужина:

— Девушки, доброго вечера, спешу откланяться, — кивнула она сестрам-монахиням.

— Не терпится пообщаться с мужем хотя бы по видеофону? — поинтересовалась одна из них с добродушной улыбкой.

— Нет. Иду в гости к послушнице, с которой вы меня познакомили. К Летиции.

— О! А она знает?.. — лица обеих подруг слегка вытянулись, отражая недоверие и какую-то настороженность.

— Да. Она сама пригласила меня. Сегодня, когда мы встретились в лечебнице у Марты. Вижу, вас это удивляет?

— Да. Летиция у нас — девушка с характером. Близко к себе почти никого не подпускает, предпочитает общаться на расстоянии.

— Надо же! А мне она показалась открытой и коммуникабельной.

— Это немного другое. В компании она умеет держаться, и даже иногда рассказывает о себе некоторые подробности, создающие видимость доверия и простодушия. Но вот общения «один на один» обычно избегает. Интересно, чем ты ее взяла, Лайона…

Лайона слегка пожала плечами: не знаю, мол.

— Ну все. Я таки пошла. Негоже заставлять себя ждать слишком долго.

— Да-да, иди, — закивали сестры-монахини.

Летиция не просто ждала гостью. Она немного волновалась и то поправляла и без того идеально убранную койку, то протирала чайные чашки, словно они недостаточно блестели. Ей редко приходилось принимать гостей. Еще реже — общаться по душам с кем-то из ровесниц. Частые переезды, клиники, госпиталя, лечебницы, санатории.

А еще — несдержанность и непорядочность нескольких подруг в прошлом, которым она рискнула довериться чуть больше, чем другим — так хотела окунуться в обычную, нормальную жизнь беззаботной молодежи…

Лайона показалась Летиции другой, не такой, как те легкомысленные подружки-болтушки. Более серьезной, зрелой, ответственной. И, к тому же, сама предложила ей, Летиции, дружбу.

Летти наступила на горло собственным страхам, опасениям, сомнениям и решила еще раз шагнуть в пропасть: довериться.

Когда раздался стук в двери, Летти пискнула внезапно ставшим тонким голосом:

— Да! Открыто!

Вошла Лайона с кульком сладостей в руке. Улыбнулась заразительно-весело:

— Доброго вечера в дом! Вот, решила заглянуть на огонек.

— А я… — Летиция запнулась, попыталась придумать какое-нибудь занятие, которым она могла бы заниматься. Поняла, что выдумывать нет смысла: накрытый стол говорил сам за себя, и закончила: — А я ждала.

— Это здорово! — обрадовалась Лайона. — А то незваному гостю, как говорится, и голову с плеч.

— Проходи, у меня тут можно или в кресло, или на кровать — больше присесть некуда. Так что выбирай, — предложила Летти.

— А давай вместе на кровать! Я люблю сидеть, поджав под себя ноги. Тебя это не сильно смутит?

Хозяйка кельи отрицательно качнула головой, подала гостье вышитую подушку, снятую с сиденья кресла:

— Вот. Подложи под спину — мягче будет. И теплее.

— Спасибо, я лучше так. Мне нравится чувствовать спиной натуральную древесину. На Левконии деревянных домов почти не строят… — на лице Лайоны отразилась грусть.

— Ты скучаешь по своему миру? — полюбопытствовала Летиция.

— Знаешь, по нему трудно скучать. Он… не настолько хорош, чтобы вспоминать о нем с тоской и желанием вернуться. Но там остался мой бывший Наставник. Другие дорогие мне люди. Вот по ним я скучаю.

— А родственники? У тебя там кто-то остался из родных?

— Не уверена. Отец погиб, а мама и сестра теперь живут на Дайнерии. И знаешь, это такой камень с моей души!

— Да. Я бы тоже не хотела, чтобы близкие мне люди жили в том аду…

В разговоре неожиданно наступила пауза. Летиция о чем-то задумалась, а Лайона принялась молча разливать по чашкам чай, не мешая новообретенной подруге бродить по стране воспоминаний. Наконец, Летти проговорила задумчиво и печально:

— Мне иногда кажется, что лучше бы я родилась на Левконии…

— Это из-за мамы и бабушки? — догадалась проницательная Лайона.

— Да. Понимаешь, они так хотели выбраться с проклятой планеты, так много приложили к этому усилий. А теперь, когда добились своего, почему-то все равно чувствуют себя несчастными. Живут своими страшными воспоминаниями, злятся на меня…

— На тебя? За что? — Лайона искренне недоумевала.

— За то, что я не была на Левконии. Что не испытала и не пережила всех тех ужасов, которые пережили они.

— Разве не этого они хотели?

— Они хотели счастья для себя. Но им почему-то не удается стать счастливыми. Ты не представляешь себе, сколько раз я слышала от них упреки: «конечно, ты же урожденная гражданка Конфедерации» или «Правильно, ты-то не прожила почти всю жизнь на Левконии».