Валлиану не оставалось ничего иного, кроме как покачать головой и смириться. Он все больше убеждался, насколько был прав, когда говорил Лайоне, что Гэбриэла снедают те же чувства тоски и одиночества, которые владели и куратором Дайнерии — Картаделем Саймоном.

…К посадочной площадке Лайона с господином Гейблом явились минут за пять до приземления самолета, поэтому дожидались прибывающих, стоя в густой тени местного дерева, похожего на каштаны с Терры. Едва увидев спускающегося по трапу мужа, Лайона вдруг поняла, что соскучилась по нему неимоверно, а потому бросилась навстречу, не думая о том, какое произведет впечатление на своего Наставника или на следовавшего за Валлианом Светоча Эль-Кардо.

Валлиан, увидев бегущую к нему радостную жену, тоже отбросил прочь все условности и побежал ей навстречу.

Они встретились на полдороги между самолетом и краем посадочной площадки, упали друг другу в объятия, и несколько долгих мгновений целовались, позабыв об окружающем мире. Это был, наверное, самый сладкий поцелуй из тех, которыми они когда-либо обменивались. В нем было все: признание в любви, бесконечная нежность, пробуждающаяся страсть, крик «наконец-то вместе!» и много еще такого, что трудно выразить словами, но так просто передать простыми прикосновениями…

С трудом оторвавшись друг от друга, супруги обнаружили, что тактичный Картадель Гэбриэл нарочито неторопливо идет в их сторону. Пошли навстречу. Лайона поприветствовала Светоча почтительно, задала несколько вежливых вопросов. Удивительно, но в этот раз Эль-Кардо не взорвался потоком речей, а достаточно кратко, хотя и приветливо, ответил на расспросы девушки. Лайона на мгновение бросила на мужа удивленный взгляд, словно спрашивая: «Что это с ним?» Валлиан улыбнулся, успокаивающе сжал ладонь жены, которую не хотел ни на мгновение выпускать из своей руки.

Теперь, когда Лайона так тепло встретила его, когда шла с ним рядом, с удовольствием прижимаясь к его плечу и поглядывая на него влюбленными глазами, все его тоскливые мысли рассеялись, и он просто наслаждался жизнью — ласковым утренним солнцем, прохладным и очень вкусным ветром, сиянием любимых глаз и приветливыми улыбками Светлейшего Габриэля и Мастера Гейбла.

Что-то во вселенной Валлиана встало на свое место, и в ней снова воцарились порядок и гармония.

Совершив неторопливую трехкилометровую прогулку, Лайона с мужем и сопровождавшие супругов Картадель Эль-Кардо и Мастер Натаниэл Гейбл явились в монастырь аккурат к завтраку. Настоятельница монастыря, матушка Джейна Санди, встретила почетных гостей на пороге трапезной, поприветствовала и проводила к своему столу.

Во время еды, как всегда, разговаривали мало: культура приема пищи не предполагала длительных застольных бесед, тем более в присутствии монахинь и послушниц, сидевших за соседними столами. Между Лайоной и Валлианом словно гудело пространство и проскакивали невидимые электрические разряды, так им хотелось остаться, наконец, наедине друг с другом.

Мастер Натаниэл, похоже, этого не замечал, потому что сразу же по окончании трапезы начал было приглашать уважаемых Светочей в тренировочный зал учебного корпуса и на полигон: ему не терпелось продемонстрировать, каких успехов достиг он со своей ученицей.

Матушка Джейна и Светоч Гэбриэл переглянулись и в два голоса принялись убеждать Мастера Гейбла, что с демонстрацией достижений необходимо повременить, и что супругам наверняка нужно срочно пообщаться между собой без лишних глаз и ушей. Валлиан с Лайоной благодарно взглянули на понятливых собеседников и поспешили откланяться: им действительно не терпелось уединиться.

Лайона привела мужа в свой гостевой домик, заперла входную дверь изнутри на простой засов и, прислонившись к ней спиной, счастливо улыбнулась:

— Ну вот! Теперь нам никто не помешает!

Муж тут же понял намек, схватил жену в объятия и начал целовать, целовать, целовать… Потом все же оторвался, предложил:

— Примем вместе душ?

— Вместе не получится, — хихикнула жена. — Тут слишком маленькая и тесная душевая. Придется по очереди.

— Тогда, если хочешь, прими душ первая, а я пока переоденусь во что-нибудь менее официальное. А потом потрешь мне спину, надеюсь, для этого места в твоей душевой хватит?

— Хватит, — согласилась, сияя улыбкой, девушка.

Она ушла в душевую, но дверь закрывать не стала и нисколько не удивилась, заметив через пару минут, что на пороге стоит ее любимый мужчина и смотрит на нее глазами, в глубине которых все ярче разгораются синие искры страсти.

Еще через несколько минут они поменялись местами: под прохладные струи воды встал Валлиан, а Лайона, завернувшись в полотенце, прислонилась к дверному косяку и стала наблюдать за мужем. Он быстро смыл дорожную пыль с волос и тела, затем вывернул кран в одну сторону, пустив холодную воду, и встал под ледяной душ.

— Зачем?! — вскрикнула удивленная Лайона.

— Чтобы не наброситься на тебя прямо здесь, жена, — хриплым голосом признался мужчина, который и не пытался скрыть от любимой явных признаков пробудившегося желания.

Немного остудив свой пыл, он вышел из-под душа, обернул полотенце вокруг бедер и спросил:

— Ну, и где в твоем скромном жилище есть ложе, достаточно длинное, чтобы на нем мог уместиться твой страшно высокий супруг?

— В мансарде, — Лайона взяла мужа за руку и повела вверх по лестнице.

Там, на втором этаже, куда Лайона не поленилась однажды заглянуть, действительно было установлено большое низкое ложе, с которого сейчас Лайона сняла покрывало, явив свету симпатичные цветные простыни из натуральной ткани, напоминающей хлопок.

Валлиан с удовольствием устроился на постели, подоткнув под голову подушку, потянул жену за руку, уложил на себя, обнял, прижал к груди и замер неподвижно, изредка глубоко вздыхая, втягивая в себя родные запахи любимого женского тела. Девушка тоже приникла к мужу, расслабилась, позволила себе полностью уйти в ощущения близости, тепла, нежности, раствориться в них…

Но через некоторое время выдержка все же изменила Валлиану, лежать неподвижно стало невмоготу, и он начал поглаживать жену, целовать ее шею, плечи, спускаясь все ниже и ниже. Она отвечала мужу не менее смелыми ласками, позволяя разгорающейся страсти увлечь себя в свои жаркие объятия.

Все было так, словно они и вспоминали прежние моменты, и знакомились заново. А финал этого знакомства был, как всегда фееричен: они оба унеслись куда-то вверх и вдаль, и там, в неведомой дали, Валлиан взорвался, превратившись в сияющее огненное облако, а Лайона купалась в этом огне, не опасаясь сгореть или обжечься.

А потом они лежали — обессилевшие, размякшие, удовлетворенные, счастливые — и говорили-говорили-говорили. О том, что случилось за неделю, о том, как проходят занятия Лайоны и чего ей удалось добиться. О том, что Валлиан общался по межгалактической связи и с Картаделем Саймоном, и с Картаделем Клиффордом, и с названным отцом Лайоны — Мастером Аркадианом. О том, что Саймон и Аркадиан были расстроены тем, что им не удалось пообщаться с Лайоной. О том, что на Левконии обстановка с каждым днем становится все более напряженной, но Клиффорд и его помощники работают, и им уже удалось сократить список подозреваемых почти вдвое — до ста пятидесяти человек.

Лайона расчесала просохшие темные волосы мужа, заплела ему строгую «мужскую» косу. Потом он расчесывал волосы жены. Потом пили кофе, который вновь настроил их на романтический лад, заставив припомнить сладкие мгновения первых поцелуев — и они вновь ушли наверх, чтобы подарить друг другу минуты нежности и взрывы страсти…

Тридцать шесть лет до Заговора на Левконии

Мир Эухарис

Доминик Триенариц, как и большинство людей, плохо помнил первые пять-шесть лет своей жизни. Но, сколько помнил — он всегда был в восторге от самого себя. От самого факта собственного существования. Он восхищался собой, своим телом, своим умом, как другие восхищались изящнейшими и совершеннейшими произведения искусства. Он не просто предчувствовал свою уникальность и неповторимость: он знал, что он, Доминик, человек особенный, удивительный, можно даже сказать, невероятный!