Зороастрийский атхарван никогда не брался за лечение, пока не была установлена первопричина болезни, и точное знание было венцом мастерства. Считалось, что после того, как определена причина, дело оставалось за малым – за самим человеком. Ибо как божьему созданию ему дарован неисчерпаемый источник внутренних сил. И в большинстве случаев он сам способен себя излечить, лишь правильно настроив организм, все свои органы и чувства на борьбу с недугом. При этом важная роль отводилась правильному дыханию.

По мнению зороастрийских магов, человек может заболеть по трем причинам. Когда разрушению подверглась его физическая сущность (травмы); из-за неумения контролировать свои чувственные порывы (болезнь души) и когда он пошел на поводу у своих пороков (злоба, ненависть, зависть, жадность, жестокость, ложь и т. д.), которые разрушают не только душу, но и мозг, как известно, настроенный Создателем исключительно на волну добродетели.

Для предупреждения болезней предназначались молитвы. Они помогали вовремя выявить разрушающее зло в себе, познать себя на всех уровнях и не допустить несчастья заболеть. Для человека считалось очень важным находиться в чистой духовной связи со своими единоверцами. Общая молитва, связывающая всех крепче с высшим миром, была самым действенным средством лечения любого недуга.

Главным было условие: надежда на выздоровление никогда не должна покидать человека. Ведь в нем заложена мощная частица мироздания – Божья искра – внутренний огонь, который не могут осквернить даже самые ушлые фраваши. Уверенно раскрывая этот огонь внутри себя, внутренне его воскрешая и поддерживая, проявляя Божий Дух через себя, человек способен победить все проявления зла и, соответственно, все болезни.

Зороастрийцы использовали для лечения болезней помощь своих богов – владык Вселенной: Огня – для разжигания внутреннего тепла и уничтожения проникшей внутрь заразы, Неба, Воздуха – через камни, минералы, Земли – лечение глинами, Растений – при помощи отваров лекарственных трав, Животных – лечение шерстью, Воды – ведь она присутствует в человеке всегда, поэтому и все лекарства создавались на ее основе.

Но не нужно было быть атхарваном, чтобы понять, что Иотапа из породы крепких и сильных женщин. Об этом говорил не только ее гороскоп, но и особенности фигуры: ровная спина, пышная грудь и широкие бедра. Ее стать и формы радовали глаз мужчин независимо от их желания – ведь она излучала женское здоровье, а медный цвет ее пышных волос роднил ее с образом Ардвисатуры-Анахити – Ардви, как любовно звали дочь Ахура-Мазды простые маздаяснийцы.

Родив здорового ребенка, Иотапа на этот раз пошла на поводу у хитроумной Араски – впала в отчаяние, нахлынувшее неизвестно откуда. А уныние – страшный грех, тем более что уж она-то была одарена милостью богов даже большей, чем может располагать иная женщина. Но впервые внутри проскользнуло чувство тревоги и сомнения, за что Иотапа тут же была наказана, хоть и небольшим, но недомоганием.

Главный жрец обязан был лично заниматься ее лечением, ведущим непременно к выздоровлению. Однако после его вмешательства Иотапа почувствовала себя хуже.

Народ стекался к храму. Оставив обувь перед входом, преклонив головы, правоверные входили внутрь.

Эштар оглядел собрание – народу набилось как обычно битком – все желали здоровья жене правителя. Пора было приступать к молитве. По отцу Эштар был из рода магов – особой высшей касты мидян, наделенных особыми способностями. Маги вызывали дождь, прекращали суховеи, могли заглядывать в прошлое и будущее, общались с высшими силами. Маги обладали поразительным врожденным чутьем, которое позволяло безошибочно угадывать как причины того или иного недомогания, так и способы борьбы с ним. По этой причине большинство из сородичей Эштара занимались врачеванием. Самые одаренные становились священнослужителями.

Главный жрец Эштар сегодня выступал в роли дастура[70] в главном храме Газаки. Это было не только его священным долгом, но и просто делом чести.

Нужно воспользоваться случаем и еще раз напомнить всем верующим, что злоучитель-иноверец в Авесте считается наиглавнейшим врагом правоверных. С появлением такого иноверца может случиться главная беда верующего – его духовная смерть.

Пришедшие помолиться располагались чуть ниже алтарной ниши, которая к тому же была скрыта от молящихся перегородкой. Каменный пол храма был застлан овечьими шкурами, на которые верующие обычно садились. Восемь мобедов были отделены от основной массы верующих каменным желобом, в котором стояла прозрачная вода.

Перед началом ясны[71] все священнослужители совершили омовение рук и преклонили колена у жертвенника, на котором предварительно были сложены ветки хвороста. У алтаря лежали предметы, подготовленные специально для ясны: чаша с ключевой водой, барсом[72], перевязь барсома, анар[73], топленое масло, дрон[74] и молоко. Причем, молоко было надоено собственноручно мобедом, готовящим хаому – при этом голова коровы была повернута на восток, а голова мобеда на юг.

Присутствующие в храме, омывшие лицо и руки перед входом в храм, также стали на колени. В правой руке каждого мужчины был зажат пучок веток тамарикса, количеством семь, с одним цветком в середине, у женщин веток было восемь.

Жертвенник был сооружен на небольшом возвышении в храме, у его южной стороны, потому как зороастрийцы всегда молились лицом, обращенным к югу.

Эштар сделал знак и атраван[75] со словами молитвы поднес к сложенному на жертвеннике хворосту лучину, зажженную от священного негасимого храмового огня. Молитва в храме читалась на авестийском языке[76]. Атраван был завернут в ткань с головы до ног. Оставались открытыми только глаза. Его дыхание не должно было осквернить священного храмового огня. Руки также были замотаны в чистую ткань. Атраван медленно поворошил длинными щипцами горящее дерево.

Ветки хвороста укладывались особым порядком на большом медном блюде. Хворост был собран самый чистый, от здоровых и молодых деревьев, потому огонь весело и громко потрескивал на блюде, легко перескакивал с ветки на ветку и вскоре превратился в единое мощное и ровное пламя. После этого атраван отложил щипцы и поклоном дал понять, что можно переходить непосредственно к ритуалу очищения.

Фраберетар[77] передал аберете[78], а тот Эштару поднос с необходимым набором предметов. Церемония началась как обычно с богослужения: литании и афрингана, в которых воздавалась хвала Богу Ахура-Мазде – Творцу всего сущего. Сраошавареза[79] занял свое место и сделал знак, что можно начинать. Ахунвар[80] прочитал сам Эштар. Молитва начиналась словами:

Как в начале, так и в конце каждого гата[81], произнося хвалу Богу, дастур Эштар поднимал голову и правую руку с пучком тамарикса и цветком, освящая таким образом всех присутствующих в храме. В ответ собравшиеся прикладывали руки с таким же тамариксом и цветком к глазам, лбу и голове. Сей жест означал подтверждение их преданной любви к Величайшему из богов – Ахура-Мазде. Между тем, астанар[82], омыв ритуальное растение, передал ее хаванане[83], а тот в свою очередь – чашу с готовым соком раэтвишкару[84]. Последний привычным движением добавил туда молоко, воду и тщательно все перемешал. Эштар между тем воздавал хвалу священной хаоме: