Ненависти у Астиага в отношении Варфоломея прибавилось после того, как он узнал, что его брат, албанский басилевс, объявленный жрецами безнадежно больным, благодаря иноверцу вдруг выздоровел и приступил к своим царским обязанностям. И начал проверку с состояния государственной казны…

Даже несмотря на то, что прилюдно Варфоломеем была исцелена еще и дочь басилевса, апостол был схвачен Астиагом. У счастливого выздоровевшего басилевса волосы встали дыбом, когда Астиаг в подробностях изложил ему план действий жрецов в отношении иноверца: с Варфоломея, еще живого, решили прилюдно снять кожу и подвесить вниз головой до тех пор, пока он в страшных муках не истечет кровью до последней капли…

Зороастрийцы – народ мирный, и все их помыслы направлены на мирный труд и мирное сосуществование. Но что касается защиты веры, тут прибегать к крайней жестокости не возбранялось. О чем еще говорил железный Астиаг с совершенно растерявшим самообладание в тяжелой болезни албанским басилевсом, не слышал никто. Только басилевс отрекся от новой веры с той же легкостью, с какой в порыве благодарности и нахлынувшей радости принимал крещение от иноверца Варфоломея.

О самом страшном грехе басилевса – о его предательстве зороастрийской веры знали только самые близкие – вскоре они по разным причинам покинули этот мир. Вышибить душу из простодушного мирянина зороастрийский маг способен был одним щелчком пальцев даже на расстоянии.

Для показательной расправы иноверца Варфоломея привезли в поселение Барук[53], где у подножия зороастрийского храма – на ступенях капища Арты[54] апостол был распят вниз головой…

И умолкли благочестивые уста апостола…

Поистине не оскудеет земля смельчаками и истинно уверовавшими. Ученик и последователь Святого Варфоломея – Фаддей – «один из семидесяти», избранных Иисусом Христом, прошел несколько лет спустя по следам Учителя своего. Как и Варфоломей, успел просветить множество умов и излечить несчетное число язычников и зороастрийцев, и точно также был предан мученической смерти на глазах у своих учеников. Это случилось в области Артаз, Фаддей принял там мученическую кончину от албанского рекса Санатрука.

Елисей, сопровождавший апостола Фаддея, чудом остался в живых, после чего вынужден был вернуться в Иерусалим.

В Иерусалиме Елисей был крещен именем Егише и рукоположен во епископы первым патриархом Иерусалима, братом Господним Иаковом. От него же Егише получил в удел те самые восточные земли, где погибли Варфоломей, Фаддей и он уже раз испытал свою судьбу, едва оставшись жив. Но ему было предписано свыше продолжать проповедовать учение Христа по примеру своих предшественников. Поэтому, оправившись от ран, Егише через короткое время отправился в уже известном направлении…

Егише на свой счет, также как и его учителя-предшественники, не питал напрасных надежд. Он почти не сомневался в том, что в далеких землях, где слишком крепки устои зороастризма и правят бдительные маги-жрецы, его, скорее всего, постигнет участь святых Варфоломея и Фаддея…

Но он не горевал по этому поводу. Напротив, Егише считал смерть во имя веры, во имя бога – благом, которого удостаивается не каждый. Несмотря ни на что, он считал себя особенно счастливым при мысли, что живет в такое прекрасное время – в эпоху Христа. Когда разрушится, наконец, стена отчуждения между людьми, ведь после того, как все люди наполнятся верой и благочестием («отойдут от греха») закончатся войны и исчезнут болезни. Люди должны понять, что краткосрочная земная жизнь – это всего лишь хорошая возможность заслужить расположение Господа и безмятежную жизнь вечную…

…Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Иисус сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Знаешь заповеди: почитай единого Бога, не сотвори себе кумира, не употребляй имени Господа всуе, помни день субботний, чти мать и отца своего, не убей, не прелюбодействуй, не укради, не лжесвидетельствуй, не пожелай жены и ничего ближнего твоего[55]…

Этот мир создан Всевышним для человека, для счастья и любви. Полнись любовью – люби и будь любим, – а значит, не обременен грехом, спокоен, здоров, свободен и счастлив…

Счастливый человек – человек богоугодный.

Махлиатена лежала на постели поверх синего покрывала и смотрела в потолок. Глаза ее давно просохли, и на смену отчаянию пришла полнейшая покорность судьбе. Значит, так угодно богам. Отец в свободное от походов время любил вести с дочерью беседы о благодеяниях Ахура-Мазды и его божественном окружении. Надо принимать с достоинством все, что посылают боги, и смерть не исключение, говорил он. Даже если по какой-то причине она настигает человека в самом цветущем возрасте.

Это было ужасно – заставить себя смириться с подобной мыслью. Как же все преходяще в этом мире. Еще вчера, полная жизни, радостная и счастливая, Махлиатена беззаботно и весело проводила время с сестрами. За ночь, пока она спала, боги решили ее судьбу, и девушка проснулась со страшной болью в животе, истекающая кровью. Что ж, как учил ее отец, невозможно воспрепятствовать тому, что предписано свыше…

Рекс Демрел был двоюродным братом правителя благословенной Газаки и всей Атропатены, царя царей Киаксара. Махлиатена была любимой дочерью рекса Демрела.

Он был с ее матерью недолго. Всего два благословенных Новруза посчастливилось им пережить вместе. Боги призвали Мию внезапно, словно спохватившись, что в мире мертвых не хватает ровно одной чистой души – совсем еще юной красавицы Мии. Златокудрая Мия, казалось, навсегда пленила сердце смелого воина Демрела, честно заслужившего свое высокое звание «непобедимый» в боях с римлянами и парфянами.

Махлиатена положила рядом на подушку любимую глиняную куклу Гурджу и приготовилась умереть еще до того, как кто-нибудь войдет в эту дверь. Скорее всего, первой спохватится старая служанка Хума. Она постоянно ходит за Махлиатеной, ворчит и при каждом удобном случае старается сунуть ей в рот что-нибудь съестное. Хуме кажется, что для дочери уважаемого человека Газаки Махлиатена недостаточно пышнотела, и это умаляет ее достоинства в глазах окружающих, а главное, в глазах возможных претендентов на руку.

На крик Хумы (когда она увидит бездыханное тело своей госпожи) прибежит тетка, сестра отца Эдае. Вдвоем они начнут голосить и причитать, да так, что сбежится весь дом. Последним об ужасном известии узнает отец. Махлиатена представила омраченное лицо любимого родителя, и в уголках прикрытых глаз появились слезы. Первая слезинка прочертила блестящую дорожку на виске, и вскоре по ее руслу заструились ручейки горьких прозрачных вод…

– Махлиатена! – голос прозвучал внезапно у самого уха. Девушка вздрогнула. – Красавица моя, что с тобой?! – Эдае, надушенная розовым маслом и наряженная, погладила племянницу по щеке.

– Тебя кто-то посмел обидеть? Тебя?! В доме твоего могущественного отца?! Скажи кто, и ты увидишь, как он будет расплачиваться жизнью за это!

Эдае с тревогой заглянула в глаза племяннице.

– Я умираю, Эдае… – прошептала та, устремляя на тетку затуманенный взгляд.

– Умираешь?! – изумилась Эдае. Она заметила, что щеки племянницы были, и правда, бледнее обычного. – Почему?!

Махлиатена тяжело вздохнула и перекатилась на бок. На покрывале Эдае заметила кровавое пятно. Она некоторое время рассматривала его, затем ужас на ее лице сменило лукавое выражение. А далее она просто рассмеялась.