«Поздний вечер. Уже не поют птицы, не шумят машины…всё уснуло, а я смотрю в темноту. Здесь хорошо, мысли очищаются, постепенно уходит всё плохое…лёгкая музыка навевает приятные воспоминания… А помнишь как мы гуляли тогда, втроём? Боже, как же было весело, какой свободной и счастливой я себя чувствовала, не передать словами. А как ловили снежинки ртом на виду у всех прохожих? Или…или, вот — как мне порвали джинсы, одну штанину короче другой! И я ведь так шла по всему городу! Всё прошло…осталась пустота и одиночество. Я думала, что это навсегда, но я всё потеряла…потеряла из-за мечты, которую так любила, а сейчас ненавижу! Но ведь она все равно живёт во мне! Проросла корнями и не отпускает…и, видимо, н и к о г д а уже не отпустит. Как же я устала от самой себя… от мыслей, от желаний, от бессилья, от жалости к себе, от ненависти к себе, от любви к себе…не хочу думать больше…ХОЧУ ЖИТЬ!»

Джесси подняла глаза вверх, на тёмное неприступное небо. На неё смотрели тысячи ярких огоньков, они знали о её мыслях, о её боли, её мечтах.

Ей было всего 19 и жизнь, казалось, только-только началась, однако, судьба уже преподнесла девушке несколько ценных уроков. Джесси всегда была странным созданием. Ребенком, она была шаловливой болтушкой и фантазеркой. Проказы сыпались от неё как по расписанию: то разбитое стекло, то драка с мальчишкой из соседнего дома. Однако мысли и суждения, были не по-детски мудры, что часто делало её среди сверстников белой вороной. В Джесси — ребёнке всегда жил взрослый человек, который, казалось, повидал в этой жизни немало. В Джесси — взрослой навсегда осталась та маленькая светлая девочка, которая любила пошалить и верила в мечты и вечную любовь.

В этот вечер, который ничем не отличался от остальных одиноких вечеров, она опять поднялась на крышу своего дома, прихватив с собой гитару. Здесь был её маленький мирок, здесь она могла говорить со звёздами, мечтать, улыбаться и плакать.

Джесси положила на колени гитару и ударила по струнам. Музыка была её другом, пение — лекарством. В тот момент, когда ноты яркими искрами рассыпались по воздуху, мысли и чувства исчезали, оставалась только музыка, поглощающая всё вокруг себя.

С последним аккордом в голове опять закрутилась привычная карусель. Джесс легла, раскинув руки в стороны и в первые произнесла в слух: «Я снова хочу любить…Господи, я так хочу перестать бояться и просто любить…по-настоящему, искренне, до дрожи! Хочу-хочу-ХОЧУ!!!»…её заветная мечта, произнесённая шёпотом была криком, криком души, криком сердца. Джесс не могла забыть о той боли, в которую её с головой окунул бывший и единственный возлюбленный, но её чистое и открытое сердце не хотело верить, что это конец. Что в таком замкнутом круге одиночества пройдёт жизнь. Оно просило любви.

Когда-то в жизни Джессики был тот, кто вознёс её на вершину мира и показал его красоту. Показал самые яркие звёзды, которые светили «только для неё», показал теплый ветер, который был ласков «словно её губы». Ник не просто восхищался ей, он завладел её головой, сердцем, всем её существом. А потом просто сбросил её с этой вершины…скинул, словно ненужную салфетку, предварительно испачкав жирными следами еды.

Всё стандартно. Сначала — идеальная картинка из восторженных взглядов, потом холод и явное раздражение. Сначала воспевание её необычности, мудрости и яркости: «Ты самая необычная девушка, что я встречал…ты словно соткана из звёзд!», затем презрительное: «Такие чудачки как ты ещё существуют? Я думал вы повымирали в средневековье!».

Ей казалось, что они одно целое. Ему было интересно, какая она в постели. Она видела в его глазах целую вселенную, он в ней — наивную девственницу с круглой аппетитной попкой и шикарной гривой медно-каштановых волос.

Все его друзья, многие из которых симпатизировали Джесс, поражались тому, что она не замечает очевидных вещей, а Ник делал им немые намёки, что совсем скоро он поимеет эту крошку во всех позах. Тогда Джесс потеряла двух лучших друзей, рассорилась с родителями, защищая любимого…а потом всё рухнуло. Её бросили в грязь и стали топтать, оскорбляя и унижая, обесценивая всё то, что было ей важно, чем она была наполнена, чем дышала. Ежедневно, планомерно, вбивая в неё тупые гвозди вины, мол, сама виновата, что с тобой так обращаются. Но Джесс не была бы Джесс, если бы позволила себе вариться в этом дерьме. Когда в ход пошли кулаки, она собрала свои немногочисленные вещи и съехала из квартиры, которую они снимали на её же деньги. Она разорвала свой мир на «до» и «после», оставив Ника в этой расщелине «между», откуда нет пути. А потом был год боли, слёз и депрессии, но она выкарабкалась. Ей не повезло в любви, но очень повезло иметь самую лучшую семью и самых лучших друзей. Никто ни разу не сказал ей «тебя предупреждали», никто не разу не остановил поток её слёз. Они просто были рядом, держали за руку и дарили свою любовь.

Джессика поняла, что приходит в себя, когда почувствовала потребность писать. Она всегда прекрасно пела и писала проникновенные песни и теперь музыка стала её спасением и главной терапией. Теперь было проще проживать вспышки боли, которая всё ещё жила где-то в самом тёмном уголке её души. В этот вечер на крыше она поняла, что снова готова поверить в прекрасный мир, полный любви. В то, что она ни в чём не виновата, и ничем не хуже других. Джесс наконец перестала считать себя пустым местом. Она знала, что больше никогда и никому не позволит топтать её мир. Она знала, что её ждёт что-то прекрасное и удивительное и очень этого ждала.

— Итак, с вами программа «Музыкальный Прорыв» и сегодня у нас в гостях группа, которая совершила настоящую музыкальную революцию! Их песни — взрыв! Их клипы — короткометражные фильмы! Они неподражаемы, они — «Flash in the Daaaaark»!!!

Толпа фанатов закричала с такой силой, что казалось, в помещении разрушатся стены и разобьются стёкла. Да, это были невероятные парни, чья музыка приводила в трепет с первого аккорда, чьи тексты заставляли задуматься над смыслом своей жизни, чьи глаза смотрели прямо в душу.

— Шенн, наш выход, что ты там застрял?

Шеннон напряжённо смотрел куда-то, и, казалось, совсем не слышал брата.

— Шеннон, мать твою!!!

— Да, я…я иду — он с неохотой оторвал глаза от темноты и направился в студию, где их ждали поклонники и череда безликих вопросов: о их клипах; и о том, как пришло название группы "Вспышка в темноте"; и как Нэйтану удаётся сочетать кино и музыку; и о их ориентации, которая никак не давала покоя журналистам и прочее в этом духе. Шенн был рад видеть поклонников, он действительно их ценил, но сейчас, впервые за долгое время весёлый и вечно прикалывающийся барабанщик, захотел остаться один, что было нереально. Он, как и другие участники группы, был пленником славы.

— Что с тобой сегодня было?

— Ты о чём? — Шенн удивлённо посмотрел на брата

— Я тебя таким убитым видел только один раз, когда…

— Нэйт, я просил!

— Ладно, прости, но…я ведь волнуюсь, Ши. Может, ты объяснишь, что произошло? Что-то с Энн? Вы поссорились?

— Мы с Энн не ссоримся, забыл? — Шенн хитро подмигнул брату

— Может и стоило бы иногда… — начал было Нэйтан

— Я просто устал, брат. Выгорел немного. Да и ведущий этот, ну такой скользкий типок…

— Таак…завтра у тебя выходной и я слышать ни о чём не хочу! — Взгляд Нэйта ясно говорил, что спорить бесполезно.

И ведь это его младший брат. Тот, кого он опекал, кому всегда был поддержкой! Как всё изменилось, как далеко были те детские деньки, полные солнечного света. Да, они были бедны, но как были свободны и счастливы…

— Слушай-ка, может завтра по пивку в «Корилло»?

Шенн ухмыльнулся. Как просто у малыша Нэйта получалось снимать стресс! У него вообще всё просто получалось. Он улыбнулся.