— Мири, ты испугалась тогда, да? Я не осуждаю. Поверь, ни я, ни Эдвард не злимся… Все боятся, ведь брак — это очень… очень серьезный шаг. Но мы же всегда хотели породниться, правда? Тебе просто нужно было больше времени, чтобы свыкнуться с мыслью. Прости, что сразу не поняли, давили на тебя…

Давили? Ожесточенно мотаю головой. Боги, да я готова была выйти за рыжего в день помолвки, это он тянул со свадьбой.

— Нет? — Растерянно моргает лэд Эмиль и его брови недоуменно сходятся на переносице. — Тогда что?! Ты боишься, что думают в обществе после твоего побега? Да, боги с ними! Пусть думают, что хотят! Главное, вы с Эдвардом счастливы. Я так радуюсь, видя, как вы сблизились… Вы ведь счастливы, Мири, да? Снова нет?! Но, почему? Эдвард любит тебя…

— Кхм. — С трудом освобождаю ладонь и проталкиваю-таки комок в горле. — Простите, лэд Тьер, мне не хочется вас разочаровывать, но… ваш сын никогда не любил меня. Увы, — развожу руками.

— Но как же…

Лэд Эмиль теряется окончательно и на лице его проступает обида, как у ребёнка, которого поманили подарком, а вместо этого ещё и ограбили, отобрав игрушки.

— Он должен был полюбить! Понимаешь, Мири? Должен был! — выпаливает он возбужденно. — Мне обещали…

— Что-о?! Кто обещал? Что вы сделали?

— Я-я не то… хотел… — Лэд покрывается пунцовыми пятнами, вскакивает, отшатываясь, но я успеваю вцепиться в его руку. — Т-ты меня не так… п-поняла… — беспомощно лепечет, переводя испуганный взор с наших рук на моё застывшее лицо.

— Лэд Тьер! Что! Вы! Сделали? — повторяю жёстко, и моей хватке позавидует капкан на медведя.

Отец рыжего долгое мгновение ошалело моргает, а потом как-то разом оседает без сил.

— Старый дурак! Безмозглый осел! — обречённо шепчет, с протяжным стоном роняя голову на грудь.

Моё сердце тревожно сжимается, я отпускаю мужскую ладонь, соскальзываю на пол и мягко зову:

— Лэд Эмиль, расскажите мне всё.

— Мири, Мири…

Моё лицо обхватывают, едва касаясь кончиками пальцев, смотрят в глаза долго-долго, отчего я краснею и пытаюсь ненавязчиво вывернуться. Кончики тонких губ дарят печальную улыбку и мне дают свободу, мимолётно пройдя костяшками по щеке.

— Ты так похожа на….

Да, знаю. Я копия мамы. Тьер-старший устало прикрывает веки, невесело усмехаясь своим мыслям.

— Я просто хотел, чтобы Эдвард был счастлив, в отличии от меня, — наконец произносит он очень тихо. — Хотел, чтобы у сына было то, чего я по глупости лишился.

Т-ш-ш, Мири, спокойней. И ради всех богов, молчи! Любое слово… да что слово — едва слышный вздох — разрушит то странное состояние, в которое погрузился отец рыжего.

Ему плохо. Очень плохо. Сердцем чувствую.

Я уверена, мне точно не понравится, что услышу, но отступать уже поздно…

Тьер-старший бездумно водит ладонью по моей голове, рассеянно пропуская свободные пряди сквозь пальцы. В этой ласке нет ничего постыдного, так гладят собственное дитя, утешая.

— Расскажите, — чуть слышно прошу, когда его рука безвольно падает.

Пустой, немигающий взгляд мужчины устремлён в бесконечность, но услышав мой шёпот, он резко встряхивается, смаргивает удивленно и, решившись, со вздохом начинает рассказ.

— Мы с Витором, наверное, останемся самыми бестолковыми и нерадивыми студентами в истории академии. Помнится, наставник Редс сломал немало палок, вдалбливая в пустые головы знания, но в ту пору наши умы занимала не тактика и стратегия, не военное дело, а дамы и кутежи. Боги! — тихо хмыкает он под нос. — Жаль, Редс раньше не догадался привезти двоюродную племянницу, тогда нашим спинам досталось бы меньше. Лианна, твоя мама… — на мгновение запинается и на губах его проступает мечтательная полуулыбка, — … хрупкая, нежная, утонченная словно зимняя роза. И такая же неприступная, гордая, несгибаемая. Она едва не положила конец нашей дружбе. Мы влюбились в неё как мальчишки, потеряли голову. Спорили, кому же она достанется, кто сорвет её… Кхм… Идиоты! — Рот лэда кривит издевательская усмешка. — Не понимали, что Лиа — особенная. Ух, как она нас дрессировала… — в его голосе сквозит неприкрытое восхищение, а затем снова печаль. — М-да… Но рано или поздно всё заканчивается. Наставника Редса перевели в дальний гарнизон, он уехал вместе с семьей. И Лиа забрал с собой. У нее ведь вся родня погибла. Да ты и сама знаешь…

Знаю. Ближайшие родственники по маминой линии погибли от чёрной магии, только она выжила. Её спас дар. Тот, что позже перешел ко мне.

— Мы смогли протянуть без Лианны неделю, — новая печальная усмешка. — Рванули за ней. Благо, средства позволяли выбрать место практики. Родители бушевали, когда узнали, что вместо дворца их непутевые чада собрались на Дриарскую заставу. Витор уговорил своих первым и уехал раньше. Мои требовали сначала заключить помолвку. Но мне не нужна была невеста. Мне вообще никто не нужен был, кроме Лиа!

Он резко рассекает рукой воздух, и я вздрагиваю. Да, эту часть истории я слышала от родителей. Долгими зимними вечерами они любили вспоминать о бурной юности, попивая глинтвейн у камина. Но я никогда и не думала, что лэд Эмиль был так отчаянно, безнадежно влюблен в маму.

— Я опоздал, — горько вздыхает он. — Лиа сделала свой выбор. И я рад. Веришь, Мири? Я рад, что Витор оказался настойчив. Смог отстоять свою любовь перед всеми. Лианна была самой прекрасной на свете невестой, — глаза лэда туманили картины прошлого. — Ты — её дочь. Я всегда мечтал, чтобы у меня была дочь. Такая же как Лиа.

— Но, я — не мама… — замечаю осторожно.

— Конечно. Ты — это ты, Миранда, — мои пальцы нежно сжимают и целуют. — Я надеялся, Эдвард…

— Исполнит вашу мечту?

— Нет, нет. Эдвард… Он не такой как я… Точнее, — Переносицу мужчины рассекает глубокая морщина. — Он такой, каким я был, до встречи с твоей мамой.

— И вы хотели, чтобы он изменился?

Тьер-старший, помедлив, кивает.

— Лэд Эмиль, разве можно заставить кого-то любить? — спрашиваю напрямик.

Тот замирает как от удара и только в глазах теплятся искры жизни. Или слёзы… Не знаю.

Тихонько поднимаюсь, сажусь, сплетаю пальцы. Сердце щемит от грусти, от горечи, от чужой несбывшейся надежды.

Да, так бывает. Иногда родители мечтают воплотить в детях то, что самим не удалось. Но нам, детям, от этого не легче. Я тихо жду. Это важно. И не только для меня. Для отца рыжего тоже.

— Нет… — охрипшим голосом вдруг отвечает он. — Нет, нельзя. Я и сам не смог.

— Вы прокляли Эдварда?

— Что? — Лэд вздрагивает, встряхивает головой. — Нет, нет! Как ты могла подумать?

— Тогда что? У Эдварда любовное проклятие.

— Я давал ему приворотное, — с отчаянием признаётся Тьер-старший, сдавливая виски и морщась.

Любовное зелье! В них я совсем не сильна. Единственное, знаю: зелья действуют на ауру иначе, чем проклятия. И с последствиями нужно идти к аптекарям, иногда к алхимикам. У рыжего совершенно точно проклятие. Не говоря уже об пауке-паразите.

— Вы помните, что это было за зелье? Как оно называлось? — Лэд обречённо мотает головой. — А кто его сделал?

Мэтр Лурье может помочь. Он прекрасно разбирается в травах и если осталась хоть капля…

— Герцог Эссен… — едва слышно произносит отец рыжего, и я не могу удержать приглушённый вопль:

— Боги! Брат короля!

Сказать, что я в растерянности, — значит ничего не сказать. Я раздавлена. Новость, что рыжего опоили приворотным, меркнет перед новостью, кто это самое приворотное сделал.

Кристиан Эссен Туав. Незаконнорожденный брат его величества Вильяма Туав, признанный бастард. Самый чёрный из чёрных магов королевства.

Его отец, герцог Эссен, давший внебрачному отпрыску короля Эдмунда имя и титул, обвинялся в измене, в попытке сместить самого Эдмунда и освободить чёрных магов от кровной клятвы.

Это было давно, но отголоски той смуты до сих пор будоражили умы тёмных. Вроде прежний герцог Эссен собирался провести какой-то жуткий ритуал, чтобы сломить печати. Его схватили прямо во время обряда с занесённым ножом над телом молодой девушки.