Юрий Артёмович ненадолго задумался и протяжно произнёс:

– Самому мне ничего не нужно. Ищу покровительство институту. На случай критических обстоятельств. Они, возможно, не за горами.

– Не предавайтесь пессимизму. Пока я Защитник, вы под моей опекой. Кстати, можете меня познакомить с основами физики субмикромира? В открытых источниках не смог ничего найти…

– Дмитрий Андреевич, зачем это вам?

– Конечно, вы всемирное светило… но разве первое лицо государства обязано перед вами отчитываться?

– Хорошо, скину… но я в некотором недоумении… Вы как-то хотите связать политику и постулаты субмикромира?

– Но ведь квантовую механику с политикой уже связали. Вы же утверждаете, что она устарела.

– Не больше, чем механика Ньютона или теория относительности. Каждая из них верна в своих пределах.

– Неважно, Юрий Артёмович! Нельзя ли квантовую демократию обновить, дополнить постулатами физики субмикромира?

– Не знаю, чем это вам поможет.

– Всё-таки скиньте мне статейку.

Оба прикоснулись к своим левым запястьям, и крохотный файл был отправлен в память вживки Сысоева.

– Можно задать ещё вопрос? – поинтересовался Сысоев.

– Хоть десять, Дмитрий Андреевич!

– Спрашиваю из чистого любопытства. Почему ваш проект называется «Буна»?

– Вы ведь не любите Восток?

– Терпеть не могу: я там воюю!

– Значит, и древневосточную философию тоже не любите. Не читали Бундахишн?

– Первый раз слышу, – честно признался Дмитрий Андреевич.

– Это персидский пересказ утраченной части Авесты. Переводится как «Основа творения». Мы с Вилли увлекались им, когда работали на лунном ускорителе. Талантливейший был человек, да будет земля ему пухом!

Сысоев сделал скорбное лицо и спросил:

– Ваш друг погиб в космосе? Соболезную.

– Не только друг, но и родственник. Пропал без вести на Земле, и уже давно. Четверть века назад. Если за такой срок не нашёлся, то сами понимаете… – вздохнул Юрий Артёмович. – Но разве можно его забыть? Каждый вечер ужинаю с живым напоминанием о Вилли. Я ведь женат на его сестре. Она голландка, её зовут Хелен ван Гертен…

– Стало быть, «буна» – это «основа»?.

– Вы догадливы. Всё так. На одном из древнеиранких языков

– Любопытное совпадение! – усмехнулся Сысоев. – Я о названии «анушиты»…

– Знаю. Это тоже игра древнеиранских слов. «Анушийя» – «дружинник» на древнеперсидском. «Ануш» – «бессмертный» на пехлеви…

– Вот-вот! Забавное совпадение… а акцент, кстати, у высших анушитов североевропейский…

– Вы на что-то намекаете?

– Да нет, Юрий Артёмович. Просто меня позабавили совпадения.

– В котором часу завтра у нас будете?

– Зависит не от меня, а от Бурхана. Думаю, около часа или двух пополудни.

– Жду!

Юрий Артёмович выскочил из салона автомобиля и зашагал в направлении входа в Институт физики субмикромира.

3. Хорошо забытый яд

Звонок Сысоева застал главного дивизионного военврача в электроджипе. Он ехал в Челябинск, где квартировался с женой и сыном. Семью он не видел уже пять дней.

– Выяснили, что за «эпидемия» поразила бойцов? – прозвучал жёсткий голос Защитника квантовой демократии.

– Завтра придёт заключение из Омска. Сразу же сообщу.

– А сами вы стараетесь допытаться?

– Конечно-конечно… – промямлил военврач.

– Попытайтесь успеть часам к десяти. В полдень прилетит Кылычоглу, мне будет не до вас.

К десяти! Эти слова ударили военврача дубиной по голове. Он забыл о семье и о том, куда едет.

«Заболели ровно по пять солдат в каждой роте, – размышлял военврач. – Ровно по пять! И прямо перед встречей Сысоева и Кылыоглу. Понятно, почему психует Защитник. Моё положение ещё хуже. Как лечить ребят?»

Он в который раз начал перебирать в уме известные ему боевые отравляющие вещества, но не мог вспомнить ни одного, которое давало бы отравление с похожими симптомами и течением. Включил заоблачный шкафчик, покопался в справочниках по местным ядовитым растениям и животным – и опять не нашёл ничего подходящего. Он начал звонить всем подряд коллегам, родным и знакомым. Никого результата!

«Позвоню в Омск. Может, они уже разобрались?» – решил он. Однако секретарша в ответ на его мольбы сказала, что результаты он получит только завтра: порядок есть порядок.

У военврача пропало настроение ехать домой и встречаться с родными. «Может, налакаться?» – малодушно подумал он.

Он хотел уже попросить водителя остановиться возле первой же дорожной кафешки, но неожиданно в запястье кольнула вживка. Звонили из Омска. Военврач включил связь.

– Вы только что говорили с секретаршей про ваших отравленных ребят. Мы уже всё поняли: у них грибное отравление.

– Со старым грибником. Меня зовут Николай Иванович. Я изучил симптомы и всё понял.

– Ребята где-то набрали поганок?

– Нет, это паутинники! Растут на вашей родине, в средней полосе России.

– Неужели страшнее мухоморов?

– Намного!

Военврач вначале подумал, что его разыгрывает какой-то шутник-пранкер. Тем не менее, он включил заоблачный шкафчик и продиктовал роботу-поисковику: «Паутинники. Смертельные отравления». Прошло секунд десять, и он уже читал: «Паутинник оранжево-красный. Паутинник красивейший. Встречаются в некоторых областях европейской части России. Смертельно ядовиты. Летальная доза – 40 граммов грибов. Содержат орелланин. Латентный период до трёх недель. Почечная недостаточность. Вероятность неблагоприятного исхода чрезвычайно высока. Действие яда ослабляют соединения алюминия…»

Военврач развернул машину в противоположную сторону.

* * *

* * *

Быстро позавтракав и выкурив папиросу, Сысоев отослал в Новый Свет ритуальное предложение о заключении мира, хотя и не предвидел ответа. Затем изучил рапорт главного дивизионного военврача и связался с ним.

– Значит, выяснили?

– Выяснил ещё до того, как поступило заключение. Отравление орелланином.

– Почему преступники выбрали именно этот яд? Есть соображения?

– Длинный латентный период. Попробуй, найди, кто подсыпал бойцам отраву две или три недели назад!

– Только в этом дело?

– Это давно известный яд, но как боевое отравляющее вещество не используется, – оправдывался военврач. – Террористы орелланин тоже не жалуют. В степях паутинники не растут. Сразу не придёт в голову, чем люди отравлены… но меры уже приняты. Больным выдаём гидроокись алюминия.

– Итак, вы распорядились дать бойцам это дерьмо? – удивлённо переспросил его Сысоев. – Я тоже пил гель на его основе. От язвы. Никогда не знал, что оно помогает от отравлений.

– Другого лекарства всё равно нет. Даём и заболевшим, и тем, кто на подозрении.

– Будет у вас другое лекарство! – отрезал Дмитрий Андреевич. – Вам ведь не нужен разбор полётов? Вот и купите нанокроты с поглотителем токсинов… на свои кровные. Скиньтесь с теми врачами, которые прописывали бойцам слабительное. И ещё с теми, кто их курирует. У всех у вас карьера на волоске. Добавлю три своих оклада, тут ведь есть и моя вина. И чтобы ни одного трупа не было!

– Вы совсем не похожи на прежнего Защитника…

– Вот именно! У вас есть догадки, откуда в степях взялись эти грибы?

– Оба вида – сугубо европейские. На северо-казахских территориях не встречаются.

– Вы выяснили точное число пострадавших?

– Ровно по пять в каждой роте.

– У вас есть догадки, кто мог организовать отравление?

– Я же не следователь. Всего лишь врач…

Сысоев сгоряча отключил связь. Он долго сидел в кресле, упершись взглядом в старинные настенные часы, но не видел время. Циферблат расплылся серебристым пятном перед его глазами.

До прилёта Бурхана Кылычоглу оставалось почти три часа. Дмитрий Андреевич связался с начальником окружного военного следственного управления.

– Ну, как? Продвигается расследование? – спросил Богомол.