Инсектицид на них не подействовал. Видимо, анушиты сильно изменили их организм.

Панику в ряды российских солдат внесли уже сами по себе насекомые, десяток-другой укусов которых может убить крепкого мужчину. Нагнали страху и анушиты, которые выстроились в две линии. Передние резали бойцов дисками смертельной семы, а задние стреляли пулями, пробивающими пикоматериалы.

Российские бойцы опять запаниковали: их полегло больше восьмидесяти, тогда как анушита – всего два. Как и в прошлый раз, на них по непонятной причине развеялась вуаль, и они включили самоуничтожение, бросив штурмовые винтовки…

– Ну, ничего, – процедил Сысоев, когда прочёл донесение об очередном поражении. – Дождёмся зимы, когда не будет насекомых, и посмотрим, кто кого.

Однако его мечта не осуществилась.

Вечером того же дня Партия всемирной дружбы заявила вечевой референдум, а на следующий день провела его. Федощенко напрасно старался. Вече проголосовало за запрет боевых операций на северо-западе Казахстана.

Сысоеву оставили право возобновить боевые действия лишь в одном случае. Формулировка была такой: «если анушиты начнут захватывать российские территории либо станут недвусмысленно угрожать интересам России».

Ознакомившись с итогами голосования, Дмитрий Андреевич затрясся: такой подлости он не ожидал даже от Партии всемирной дружбы. Он знал, что её финансирует часть владетелей, которая хочет примирения с Новым Светом даже ценой уступок. Но одно дело американцы и совсем другое – анушиты, невозмутимые убийцы и циничные манипуляторы.

Дрожащей рукой Богомол прикоснулся к аппарату нейтринной связи. Над прибором высветилась голограмма – лицо седого кареглазого мужчины.

– Ариэль Ильич, как это понимать? – спросил Сысоев.

– Вот так, Дмитрий Андреевич! – бархатным голосом ответил Шапиро, медиамагнат и владелец социального сегмента Русской Сети.

– С какой стати вы дали «зелёный свет» Ведищеву и его пропаганде? Зачем ограничили агитацию Федощенко? Ариэль Ильич, это же предательство!

– Не кипятитесь так, Дмитрий Андреевич! Я всегда придерживаюсь нейтральной полосы… вашей стороны нейтральной полосы… но есть обстоятельства, которые невозможно пересилить.

– Какие же?

– Не задавайте наивных вопросов, Дмитрий Андреевич! Вы ведь давно не мальчик, – улыбнулся ему Шапиро.

Продолжать разговор было бессмысленно.

«Неужели эти мрази не понимают, что анушитов надо остановить на подступах к границам страны. Зима была бы самым удобным временем для реванша… И тут такой удар в спину!» – злился Богомол, смотря на цифры кровяного давления.

Увы, нарушить волю сетевого Вече Сысоев он не мог.

* * *

Возле отеля главная площадь была уже запружена протестующим народом и заставлена палатками.

Город нервно готовился к визиту президента Конфедерации европейских земель. Сочувствующие бизнесмены подвозили к палаточному городку консервы из униовоща, водку и передвижные туалеты. Подтягивались неравнодушные горожане и бомжи со свалки. Активисты Партии всемирной дружбы инструктировали своих сторонников. В полдень выступил её лидер.

– От народа ничего нельзя скрывать! – кричал Матвей Ведищев. – От нас не должно быть никаких тайн! Знаю: Сысоев смотрит на нас из окна отеля. Пусть он объяснит, зачем сюда прибывает Кылычоглу. Пусть и Бурхан выразит отношение к боевым действиям в Казахстане и к использованию пикоматериалов!

Богомол плюнул в окно и задёрнул занавеску.

Раздался сигнал нейтринной связи. Кто именно звонит, на экране не отобразилось.

«Странно… Звонок не внутрироссийский… Неужели всеевропейский башкан? Нет! Если б звонил он, всё было бы по протоколу… а здесь…»

Минуту Сысоев думал, стоит ли отвечать на странный звонок, который поступил в обход протоколистов и мидовцев. Любопытство взяло верх над осторожностью.

Из аппарата вправду раздался голос не Бурхана Кылычоглу, а незнакомого человека. Лицо его было размыто.

– Дмитрий Андреевич! Знаете, с каким насекомым того же размера никогда не справится богомол? – спросил он на русском языке с заметным североевропейским акцентом.

У Сысоева от неожиданности парализовало голосовые связки.

– Это некоторые виды крупных зелёных кузнечиков, – продолжил неизвестный. – Например, углокрылый.

– Вы кто? – наконец, выдавил из себя генерал.

– Кузнечик. Ещё о чём-нибудь хотите спросить? Будьте смелее!

Дмитрий Андреевич догадался, что с ним говорили из долины Читрала.

– Нет у меня к вам вопросов!

– А я думал, поинтересуетесь, не мы ли отравили ваших бойцов…

– Считайте, что спросил.

– Ищите отравителей в России.

– Стало быть, знаете о массовом отравлении?

– Давно знаю.

– Чем ребята отравились?

– Вы МЕНЯ об этом спрашиваете? Ваши медики совсем мышей не ловят? Хотите меня пригласить на их место? Не пойду! – рассмеялся собеседник.

Давление сковывало мысли Дмитрия Андреевича. Он не сразу осознал, что случилось нечто непостижимое. Ни один пранкер, даже самый гениальный, и ни одна группа пранкеров, даже самая многочисленная, не была способна взломать правительственную связь.

«Кто же помогает анушитам? Час от часу не легче!» – ужаснулся Сысоев и выпалил первое же, что пришло ему в голову:

– Вы европеец, я правильно понимаю?

– Да, как и все мои соратники. Потому мы и выбрали племя имра: у многих из них был европейский облик.

– Почему «был»?

– Сейчас имра уже нет: они растворились среди беженцев из Европы. Передайте пламенный привет Бурхану Кылычоглу и всеевропейским улемам. До встречи, Дмитрий Андреевич!

– Вы не представились. Как вас зовут?

Собеседник не ответил и оборвал связь.

«А мне ведь надо ещё с Истоминым поговорить!» – вспомнил Богомол.

2. Игра восточных слов

Машина встала напротив неприметного двухэтажного здания без вывески, в котором располагалась надземная часть Института физики субмикромира. Сысоев распахнул дверь автомобиля, открыл заоблачный шкафчик и набрал номер.

«Юрий Артёмович! Поднимитесь, прошу вас! Знаю, что отнимаю время у всемирного светила… но всё же уделите мне время. Хочу с вами поговорить в салоне автомобиля».

Через пять минут в машину генерала Сысоева сел Истомин.

– Дмитрий Андреевич, – улыбнулся он. – Тоже очень волнуюсь из-за того, как пройдёт визит Бурхана в наш институт. Надеюсь, наши опасения беспочвенны.

– Юрий Артёмович! Мы единомышленники, правда ведь?

– Вы о чём? – настороженно спросил исследователь и посмотрел в генеральские глаза.

– О политике, больше ни о чём не могу думать, – ответил Сысоев. – Знаю, что и вы не совсем ей чужды. Вы ведь хотите перемен?

– Трудно что-то скрыть от РКБ! – усмехнулся исследователь. – Впрочем, не прячу своих взглядов. Мне не нравится работать как на бомбе: сегодня есть финансирование, завтра нет, – сказал Юрий Артёмович.

– Об этом я и хочу поговорить. Поможете мне в борьбе с анушитами?

– Как?

Сысоев взял с заднего сидения ящичек со штурмовой винтовкой непривычного вида.

– Нам не удаётся пробить их вуаль. Ничем! Что это за материалы?

– Откуда мне знать, Дмитрий Андреевич? Я одежду анушитов в руках не держал. Даже не знаю, ткани ли это вообще.

– У вас связи в научном мире. Можете порекомендовать толковых учёных, а не долбаков, прожирающих государственные деньги?

– Разумеется, – пообещал исследователь. – Только раздобудьте хотя бы ниточку этой вуали.

– Пока образца ткани нет, но есть оружие анушитов и образцы пуль. Надо разработать непробиваемую многослойную защиту от них.

– От дисков никакая защита не спасёт.

– Я пока говорю не про диски, а про винтовки. И про пули. Нужна броня, в которой они будут вязнуть. У нашей армии есть потайной «кошелёк». Так что с финансированием исследований проблем нет… но мне бы не хотелось их засвечивать. Порекомендуйте людей для проекта. В долгу не останусь.